Дикие - Ширли Конран

Генерал, — а Гарри уже успел догадаться, что это Раки, — продолжал размахивать руками, стараясь зацепить кого-нибудь из женщин, и неуверенно бросался на пустоту. Женщины же с визгом уворачивались от его объятий и отскакивали в сторону. Они прыгали вокруг него, как веселящиеся котята, избегая его прикосновений, заходили ему за спину, дергали за мундир, после чего бросались прочь с пронзительными криками и смехом.

Черная девушка в белой кружевной ночной рубашке, будучи, очевидно, посмелее своих товарок, забежала генералу за спину и дернула его за левое ухо. Тот тут же цапнул рукой пустое пространство, она отскочила, но споткнулась на своих высоких сандалиях и едва не упала. Гарри увидел, как взметнулись вверх ее руки, когда она пыталась восстановить равновесие. Ногти на ее смуглых детских пальцах были выкрашены в ярко-розовый цвет и заточены, как стрелы. На каждом пальце блестели кольца, а на тонких запястьях переливались браслеты.

Смеясь, девушка поднялась на ноги и вернулась к игре. Когда она поднималась с пола, Гарри заметил ее высокие круглые ягодицы под почти прозрачной кружевной рубашкой. Со счастливым хохотом девушка опять подбежала к генералу с завязанными глазами и подняла было руку, чтобы дернуть его за ухо еще раз.

Но Раки услышал ее приближение, резко развернулся и схватил ее за руку. Вокруг поднялся дикий визг. Генерал поласкал груди девушки, ущипнул за соски и крикнул:

— Нома!

В качестве отдыха от многодневного напряжения и ответственности победитель сражения за Куинстаун забавлялся игрой в жмурки.

Гарри догадался, что эти женщины, включая и старшую из всех, которая сидела на корточках у стены и неодобрительно косилась на играющих, были женами и любовницами генерала. Они, как и их сестры, матери, подруги и служанки, не знали, что такое церковное венчание и брак.

Одна из этих экзотических созданий вдруг заметила стоявшего в дверях Гарри, указала на него, потом на солдата, держащего на руках сверток шелка и пронзительно вскрикнула.

Женщины тут же остановились, прекратили игру, сгрудились и стали о чем-то оживленно перешептываться.

Генерал Раки сдернул с себя черную повязку. Казалось, он нимало не смущен тем, что его застали за подобным занятием. Он направился к Гарри, и бриллианты на его высоких шнурованных ботинках, засверкав всеми своими гранями, тут же выстроили на потолке полноцветную радугу. «Бриллианты на ботинках — это что-то, — подумал Гарри. — Впрочем, не стоит, видно, опасаться того, что они вдруг могут пропасть». Он знал, что на острове Пауи никто никогда не посмел бы украсть даже шнурки от ботинок генерала Раки.

— Приветствую вас, господин Скотт, — сказал генерал вальяжно. Желтоватые зрачки расширились так же, как увеличился оскал желтоватых зубов. Он двигался легко и быстро, что выдавало в нем хорошо тренированного и подвижного человека. Его рукопожатие было сухим, быстрым и нервным.

— Как вам нравится наш новый флаг, а? — спросил генерал и кивнул в сторону стола, на котором был растянут лоскут ярко-оранжевой материи с малиновой полосой посередине. Он подхватил мачете, сделал вид, что роняет его и в последний момент поймал, потом снова проделал тот же трюк пару раз. В его движениях чувствовалась какая-то смутная угроза. Как будто в тебя целятся из револьвера, в котором всего три патрона, непрерывно крутя барабан.

Гарри сказал:

— Он очень красив, сэр.

Раки взглянул на Гарри. Он не любил австралийцев. в 1938 году — в тот год, когда родился генерал, — Пауи все еще находился под австралийским надзором. Офицеры полиции Пауи все еще были белыми, хотя младшие чины и рядовые набирались из числа островитян. Отец Раки был школьным учителем, который восхищался автралийской администрацией на острове. В конце концов он ушел из школы и поступил на работу в управление полиции, где довольно быстро дослужился до сержантских нашивок. Он вел хозяйство и обращался со своими детьми, руководствуясь требованиями строгой дисциплины, с которой сталкивался каждый день на работе. Однажды он твердо решил, что старший сын должен пойти по его стопам в жизни. Эта дисциплина (явление необычайное на вольном и легкомысленном острове) дала свои плоды. В то время образование на Пауи было еще, главным образом, в руках миссионеров, которые могли дать детям островитян лишь самые начальные знания.

Раки рос в строгом послушании, а образование его было столь недостаточным, что только смущало юное сознание. Тем не менее вскоре стало ясно, что мальчик слишком развит для того, чтобы влачить монотонное существование островитянина-сельчанина. С другой стороны, было видно, что он не сможет стать специалистом ни в одной области, если не продолжит образование. В 1949 году, когда Раки исполнилось одиннадцать лет, подручный его отца устроил так, что мальчика приняли в находящийся под опекой миссионеров иезуитский колледж в Порт-Морсби. Цели, которые преследовались, были вполне определенными: по окончании учения предполагалось, что Раки станет преемником дела своего отца и поступит на службу в управление полиции. Дисциплинированность, к которой приучил его отец, помогла юному Раки сдать выпускные экзамены по высшей категории и получить диплом, эквивалентный диплому высшей школы США.

Уже будучи школьником, Раки не испытывал никакого желания лизать задницы австралийцам, как делал его отец. Он был неугомонным подростком. В 1954 году, в возрасте шестнадцати лет, он оказался вовлеченным в неприятную историю: во время драки в портовой пивной Куинстауна он придушил какого-то белого бродягу. Отец, использовав все свое влияние, замял это дело и запихнул сына на грузовое судно, готовое к отплытию на Манилу. Там Раки жил в семье своей бабки по материнской линии, филиппинки по национальности.

К 1965 году, когда власть на Филиппинах отхватил Маркое, Раки было уже почти двадцать семь лет и он занимал должность капитана в подразделении К-7 армейского корпуса. В 1968 году на смену умершему президенту Пауи пришел новый руководитель, по имени Канта. Он происходил из того же племени, к которому относилась и семья Раки. Молодой офицер и его отец тут же увидели все выгоды, которые можно было извлечь из этой ситуации. Раки вернулся на Пауи и занял высокий пост в управлении полиции, намереваясь захватить власть — пусть даже и силой — едва лишь белые «канаки» уберутся из страны.

Наступил 1975 год, и австралийцы убрались с острова. Целую неделю после этого на острове пьянствовали все взрослые мужчины, а затем в управлении полиции были розданы повышения всем тем, кто мог взять их. То есть только сильным личностям. В тридцать семь лет Раки уже был начальником управления полиции. Он жалел только о том, что до этих дней не дожил его отец, так надеявшийся, чтобы сын получил от него по наследству сержантские нашивки. Старик и мечтать не мог о том, что Раки намного переплюнет его.