Каллисто - Георгий Мартынов

На первом организационном заседании нового комитета по предложению академика Неверова, единогласно поддержанному всеми, Козловский был выбран председателем.

— Но, дорогие товарищи, — сказал Николай Николаевич, ошеломленный этим выбором (он присутствовал на заседании в качестве гостя), — я не ученый, а партийный работник. Как я могу руководить таким комитетом?

— Нужен человек, который сумел бы объединить нас всех в сплоченный коллектив, — ответил ему Неверов. — Вы именно такой человек и есть. Вас знают и уважают все члены комитета. Не отказывайтесь. Отто Юльевич Шмидт не был полярником, но под его руководством советские полярники одержали ряд блестящих побед в Арктике.

Слова попросил секретарь Центрального Комитета КПСС, присутствовавший на заседании.

— Я одобряю ваш выбор, — сказал он коротко.

Козловскому пришлось сдаться.

И вот прошло свыше одиннадцати лет. Сравнительно небольшой комитет превратился в огромный научный институт, подлинно международный. В нем работали ученые самых различных специальностей — медики и астронавты, биологи и математики, химики и инженеры-конструкторы, астрономы и… языковеды. В его стенах звучали языки всех стран мира.

Ушел с поста вице-председателя профессор Куприянов, возглавивший медицинскую секцию, ушли многие из тех, кто начал работу в комитете; на их место приходили новые люди, расширялись рамки работы, совсем иные проблемы вставали в повестку дня института, а Козловский неизменно оставался на посту директора. Его авторитет во всем, что касалось предстоящих связей с Каллисто, был непререкаем во всем научном мире.

Человечество Земли готовилось ответить каллистянам на их визит.

Еще до прилета гостей с Каллисто были запущены первые искусственные спутники Земли, велась работа по осуществлению давнишней мечты — межпланетных полетов. Изучение каллистянских материалов ускорило работу ученых и инженеров. Естественно и закономерно все силы, работающие в области космонавтики, влились в институт, возглавляемый Козловским.

Уже через пять лет после старта каллистянского звездолета первый космический корабль посетил Луну. Автоматические ракеты без людей готовились к запуску на Венеру и Марс. Создание большого звездолета для полета на Каллисто было не за горами.

Имена двух отважных людей, улетевших с каллистянами на их родину, не сходили со страниц мировой печати. Широков и Синяев побили все рекорды продолжительности вызванной ими сенсации.

В мае 19.. года, ровно через одиннадцать лет после отлета, их портреты появились на первых страницах всех газет и журналов с волнующим заголовком:

«Герои Земли ступили на Каллисто!»

Никто не мог знать, что в это время они находились на другой планете системы Рельоса — Сириуса.

Герои Земли!

Это не было звонким эпитетом, придуманным журналистами.

Звание «Герой Земли» действительно принадлежало им.

Советское правительство заочно наградило обоих ученых Золотой Звездой Героя. Этого все ждали, и это никого не удивило. Но Академии наук, общественные организации и печать всех стран выразили неудовольствие.

Почему «Герои Советского Союза»? Разве Широков и Синяев представляют на Каллисто только СССР?

Профессор Матиссен первый произнес слова «Герой Земли».

И вот на специально созванной конференции было учреждено новое, первое в истории человечества международное звание. Оно должно было присуждаться тем, кто в интересах всего человечества будет одерживать победы над космосом.

В громе аплодисментов делегатов, многочисленных гостей и корреспондентов потонуло чтение указа конференции о присуждении звания «Герой Земли» Петру Аркадьевичу Широкову и Георгию Николаевичу Синяеву — первым людям, покинувшим Землю для установления связи с далеким миром.

Если бы они могли узнать об этом! Какой радостью и законной гордостью наполнились бы их сердца!

Но только через двадцать пять лет могли они узнать о высокой чести, которой удостоило их человечество.

Прошло одиннадцать лет. До возвращения героев осталось четырнадцать.

— Огромный срок для человека моего возраста, — сказал Куприянов. — Мне никак не дожить до их прилета. А как бы хотелось!

— Это зависит прежде всего от самого тебя, — ответил Козловский. — Тебе поручено сохранить жизнь всех, кого хотят увидеть Петр и Георгий. Исполняй же это поручение не только по отношению к другим, но и к самому себе. В том, что Широков очень хочет тебя увидеть, сомневаться не приходится.

Куприянов посмотрел на портрет Широкова, который вместе с портретами Синяева и покойного Штерна украшал стены служебного кабинета Козловского, и вздохнул.

— Легко сказать!

— И сделать. В крайнем случае последуй примеру Зинаиды Александровны Синяевой,

— Это еще, пожалуй, рано.

— Вот видишь! Что же ты брюзжишь? Куприянов засмеялся.

— Очень уж сильно желание увидеть Петю и узнать, что такое Каллисто. А брюзжание — привилегия старости.

— Работай! — пожав плечами, сказал Козловский. Поручение, о котором говорил бывший секретарь Курского обкома партии, существовало совершенно официально. На одном из заседаний «каллистянского комитета» возник вопрос о подготовке встречи звездолета, когда он вторично прилетит на Землю. Этот вопрос был поднят профессором Лебедевым несколько преждевременно, но Куприянов, воспользовавшись случаем, высказал давно мучившую его мысль, что к моменту возвращения Широкова и Синяева большинство их друзей и близких уйдут из жизни.

— Что же мы можем сделать? — спросил его академик Неверов.

— Воспользоваться теми познаниями, которые мы почерпнем из каллистянских медицинских книг. Известно, что каллистяне умеют приостанавливать деятельность организма, вызывать искусственную летаргию на неопределенное время. Синьг говорил, что таким способом можно сохранить жизнь человека на долгий срок. Правда, это не дает продления жизни, а только создает перерыв. У них самих такой перерыв почти не применяется.

— Но мы-то этого не умеем?

— Скоро будем уметь.

— Вполне понятно, что каллистяне не хотят этого «перерыва», как вы его называете, — заметил один из членов комитета. — Ничего привлекательного в нем нет.

— Для людей, близких Широкову и Синяеву, это выход, — возразил Куприянов.

— Значит, вы предлагаете усыпить, выключить из жизни на двадцать пять лет…

— Нет, — перебил Козловский. — Я понимаю мысль Михаила Михайловича так: надо взять здоровье определенного круга лиц под контроль нашего комитета и только в крайнем случае воспользоваться каллистянским рецептом.

— Совершенно верно, — подтвердил Куприянов.

Предложение встретило единодушную поддержку. Тут же была создана Комиссия жизни близких и руководство ею поручено самому Куприянову.

С тех пор прошло девять лет. Все намеченные «к сохранению во что бы то ни стало» находились под неусыпным наблюдением. Все были живы, за исключением Николая Емельяновича Синяева, который скоропостижно скончался от паралича сердца.

Год назад создалась угроза смерти матери Синяева. Старушка была очень плоха, и казалось, ничто уже не спасет ее — самого близкого Синяеву человека. Но к этому времени медицинские средства каллистян были уже основательно изучены, хотя и не проверены еще на практике. Куприянов предложил единственный выход — усыпить Синяеву по способу, применяемому на Каллисто.

Зинаида Александровна с радостью согласилась. Ей страстно хотелось увидеть сына.

Врачи пунктуально выполнили все указания неизвестного им автора каллистянской медицинской книги. Наука далекой Каллисто спасла жизнь матери своего гостя.

Странные вещи происходили с телом старой Женщины, лежавшей в «мертвом сне». Оно заметно молодело: разглаживались морщины, темнели волосы, кожа приобретала блеск.

Прошло около года, и Зинаиду Александровну Синяеву стало трудно узнать. Семидесятилетняя женщина как будто превратилась в сорокалетнюю. Под стеклянным колпаком, вокруг которого тесно стояли необычайного вида аппараты, лежала без признаков жизни, но несомненно живая, далеко не старая женщина. Ее дети — сестра и братья Синяева — едва узнавали свою мать. Такой она была в годы их раннего детства.

Было совершенно ясно, что Георгий Николаевич, вернувшись на Землю, встретит мать более «молодой», чем оставил.

Совсем недавно опыт был повторен. Стареющий академик Лебедев также захотел испытать на себе действие омолаживающего сна. И снова все вышло так, как нужно. Рецепты каллистян действовали безотказно.

Новый способ «омоложения» вызвал глубокое волнение среди ученых всего мира. Каллистяне сами указывали, что «летаргия» не оказывает влияния на общий срок сознательной жизни человека" перерыв на нем не сказывается. Но было ясно, что именно здесь надо искать полное решение проблемы — дать человеку вторую молодость. Открывались грандиозные перспективы.