Сын Сумерек и Света - Олег Авраменко

– У меня бессонница, – честно ответил я. – Кое-какие проблемы личного плана.

Дионис сокрушённо возвёл горе очи, как священник, принимающий исповедь у распутной вдовушки.

– Ты излишне сентиментален, Артур. И это твой минус.

– А ты слишком бесстрастен, – парировал я.

– Вовсе нет, – возразил он. – Я уравновешен и не позволяю своим чувствам возобладать над рассудком. Бери пример с меня.

Я вздохнул:

– Легко сказать «бери». Я такой, какой я есть, и, боюсь, уже неисправим. Моё двойное детство теперь сказывается лёгкой формой шизы.

Дионис улыбнулся – редкое явление.

– Понятно. А как поживает Пенелопа?

Этот вопрос он задал без всякого перехода, казалось бы – с вежливым безразличием. Однако я сильно подозревал, что Дионис неравнодушен к моей дочери, хотя никакими конкретными доказательствами его тайного увлечения не располагал. Бренда и Брендон считали мои подозрения беспочвенными, а Пенелопа и вовсе была поражена, что такое могло прийти мне в голову. Но всё же интуитивно я чувствовал, что здесь что-то нечисто. А своей интуиции я доверял.

– Пенелопа довольна жизнью, – ответил я. – У неё появились новые друзья, знакомые, почитатели её таланта и даже поклонники. – (При этом я внимательно следил за реакцией Диониса: полный ноль, он и бровью не повёл.) – Здесь никто не смотрит на неё косо из-за её происхождения, для всех она сестра короля, правнучка великого Артура Пендрагона. И знаешь, Бренда говорит, что за последнее время Пенелопа сильно изменилась, стала более раскованной и общительной, реже впадает в меланхолию.

– Ещё бы! Ведь у неё появился ты.

– Не только это. В Экваторе она общалась на равных лишь с простыми смертными и немногочисленными родственниками; но в целом колдовское сообщество относилось к ней свысока, пренебрежительно. А здесь из изгоя она превратилась в важную персону, стала одним из главных лиц в Доме.

– А как близнецы?

– Тоже на жизнь не жалуются. Вдали от клеветников им дышится гораздо свободнее. Вот уже две недели я не слышал от них заверений, что между ними ничего нет, не было и быть не может. Но меня всё больше беспокоит отношение Бренды к мужчинам. Внешне кажется, что она довольно раскованная девочка, порой ведёт себя слишком игриво, на грани фола. Но это лишь показуха. Постепенно у меня создаётся впечатление, что она боится мужчин. Причём боится панически. Не знаю, в чём дело. А спросить прямо – у неё или Брендона – пока не решаюсь.

Дионис ненадолго задумался, будто колеблясь, потом заговорил:

– По-моему, всё началось с замужества Бренды. Странный был этот брак, и вовсе не потому, что она взяла себе в мужья простого смертного. Тогда она очень страдала.

– Да, Брендон говорил, что она очень болезненно перенесла смерть мужа.

– Но это не вся правда. Ещё болезненнее Бренда переносила само замужество. В тот период я несколько раз встречался с ней. Она была очень плоха – тени под глазами, опустошённый взгляд, вялость, апатия. Да и Брендон был не в лучшей форме, много пил, употреблял транквилизаторы... а может, и кое-что позабористее. И если начистоту, то только после смерти мужа Бренда начала приходить в себя – а вместе с ней очухался от депрессии Брендон.

Какое-то время я переваривал услышанное. Самые разные мысли путались в моей голове, извиваясь, как змеи, кусаясь и жаля друг дружку.

– Не знал об этом, – наконец вымолвил я.

– Вряд ли им приятно вспоминать те времена. Возможно, муж Бренды был сексуальным извращенцем, но она так безумно любила его, что не могла бросить.

– Это не похоже на Бренду, – сказал я.

– Вот именно. Она всегда была рассудительной девочкой, очень волевой и решительной. Но, с другой стороны, женщины парадоксальные существа, не зря поэты так много говорят об их загадочной душе. А Бренда по части парадоксальности... – Дионис осёкся. – Кажется, я начинаю сплетничать. Лучше расспроси близняшек. Пусть сами расскажут, что сочтут нужным.

– Ладно, – кивнул я. – Кстати, раз Александр исчез, то у тебя будет больше времени на вербовку «уток». Как быстро ты справишься?

– Полагаю, месяца за полтора. Теперь я смогу действовать активнее. Ты не против, если я посоветуюсь с дедом?

– Нет проблем. Я сам хотел обратиться к нему, но затем подумал, что негоже взваливать на него свои заботы.

– А зря. Ведь речь идёт об основании Дома, и помощь Януса в отборе кандидатур была бы нам очень кстати. У него безошибочное чутьё на людей.

– Да. Это будет замечательно. – Последнее слово я произнёс зевая.

– Вижу, твоя бессонница проходит, – заметил Дионис. – Ступай-ка отдохни. Впереди у тебя хлопотный день.

– Так и сделаю, – сказал я. – Доброй тебе сиесты, кузен.

– А тебе спокойной ночи, Артур.

Фигура Диониса растворилась в тумане. Я немного задержался у зеркала, чтобы посмотреть, вправду ли у меня воспалённые глаза, но когда туман расступился, я с удивлением увидел в зеркале не собственное отражение, а Брендона – в карминовом халате, со всклокоченными волосами и сердитым взглядом.

Сначала я несколько раз моргнул, решив, что от усталости у меня пошли глюки. Но нет – Брендон был реален, к тому же чертовски зол.

– Привет, Артур, – сказал он. – Вот чудеся. Я же вызывал тебя через Самоцвет.

– Должно быть, моё зеркало перехватило вызов, – предположил я. – Только что я разговаривал с Дионисом.

– А я – с Морганом. Он то ли рехнулся, то ли что-то задумал.

– А в чём дело?

– Просил уступить ему место Отворяющего на завтрашней церемонии.

– Ага... И как это аргументировал?

– Не слишком убедительно. Нёс какую-то чушь о престиже, о положении при дворе. Дескать, мне это ни к чему, всё равно я твой брат, а он отставной регент и теряет свой былой авторитет.

– Глупости! – фыркнул я. – Ведь он знает, что завтра я назначу его первым министром.

– Вот то-то же. Так я ему и ответил, но он продолжал упрашивать, чуть ли не умолял. В конце концов я послал его к чёрту. Определённо, у него крыша поехала.

Я задумчиво покачал головой:

– Нет, он в своём уме. Часа два назад Морган ушёл от меня вполне нормальный. Мы с ним болтали о пустяках, и теперь я припоминаю, что ненавязчиво, как бы между прочим, он расспрашивал меня о функционировании камней. Боюсь, он что-то замышляет.

– Пробраться к Источнику?

– Похоже на то. Особо Моргана интересовал характер связи Знака Мудрости со Знаком Силы в момент активирования контуров. Если эту связь предельно усилить, образно говоря, «зацепиться» Знаком Мудрости за Знак Силы, то... Нет, сейчас я туго соображаю. Мне нужно выспаться.

– Ты так и не спал?

– Нет.

– Это плохо. Скоро твоя свадьба и коронация, а глазища у тебя ещё те.