Королевство грез - Джудит Макнот

– Конечно, я не могу знать, – ответил он, – но его светлость никогда ничего не делает без основательных на то причин.

Пораженная Дженни пристально уставилась на него:

– Брат, он вам нравится, да?

– Да, только самое главное – нравится ли он вам?

Она всплеснула руками.

– Несколько минут назад, пока не обнаружила, что не могу выйти со двора, я сказала бы «да».

Брат Грегори скрестил руки, пальцы и кисти его скрылись под длинными белыми рукавами одеяния.

– А сейчас, – поинтересовался он, приподнимая белобрысую бровь, – когда обнаружили, он вам все еще нравится?

Дженни потерянно усмехнулась и беспомощно кивнула.

– Могу сказать лишь: то-то и оно, – пошутил он, опускаясь рядом в кресло. – Ну так о чем же вы хотели поговорить со мной в такой тайне?

Дженни прикусила губу, прикидывая, как бы объяснить.

– Вы не заметили ничего… м-м-м… странного в отношении всех здешних жителей? Не ко мне, а к моему мужу?

– В каком смысле странного?

И Дженни рассказала, как видела горничных, осеняющих себя крестным знамением, когда Ройс поблизости, заметила, сколь необычным ей показалось, что в деревне вчера никто не приветствовал возвращавшегося хозяина радостными возгласами, и закончила историей о швеях, которых немало позабавил ее рассказ о порче одежды и одеял солдат Волка.

Вместо возмущения разрушительной деятельностью Дженни брат Грегори созерцал ее с долей изумленного восторга.

– Вы в самом деле… изрезали их одеяла?

Она сокрушенно кивнула.

– Вы поразительно храбрая женщина, Дженнифер, и я полагаю, вам понадобилось немало отваги, чтобы после этого встретиться с вашим супругом.

– Ничего не понадобилось, – с кривой усмешкой призналась она. – Я и не думала, что окажусь там и увижу его реакцию, потому что мы с Бренной задумывали бежать прямо на следующее утро.

– Вам в любом случае не следовало уничтожать одеяла, в которых они нуждались, но я уверен, что вы понимаете это, – добавил он. – Что ж, а теперь можно мне попытаться ответить на ваш вопрос по поводу странного отношения крестьян к своему новому лорду?

– Да, пожалуйста! Или я все это выдумала?

Брат Грегори вдруг вскочил, направился к свечам, стоящим перед искусно вырезанным крестом, и невесть зачем принялся поправлять одну, упавшую.

– Ничего вы не выдумали. Я тут всего один день, но здешние люди больше года не имеют священника, так что охотно беседовали со мной. – Нахмурившись, он повернулся к ней: – Вам известно, что супруг ваш осаждал это самое поместье восемь лет назад?

Дженни кивнула, и он, похоже, почувствовал облегчение.

– Ну хорошо, а вы когда-нибудь видели осаду?

– Нет.

– Картина, уверяю вас, неприглядная. Здесь говорят: «Когда два дворянина дерутся, горят хижины бедняков», – и это правда. Страдают не только замок и его обитатели, но и вилланы, и деревенские жители. Урожай их растаскивают и осажденные, и нападающие, их детей убивают в стычках, их дома разрушают. Атакующие нередко нарочно жгут все вокруг замка, уничтожают поля и сады, даже убивают работников, чтобы они не пополняли ряды защитников.

Хоть для Дженни все это и не было полной неожиданностью, но сейчас, когда она сидела в мирной маленькой церкви, стоящей на земле, которую некогда осаждал Ройс, картина обретала неприятную реальность и четкость.

– Ваш муж, несомненно, проделывал кое-что подобное при осаде Клеймора, и пусть у него, в чем я уверен, не было личных мотивов и действовал он в высших интересах короны, крестьянам нет дела до мотивов дворян, когда война превращает их в нищих, война, в которой они ничего не выигрывают, но все теряют.

Дженни подумала о горских кланах, которые все дрались и дрались, не жалуясь на лишения, и озадаченно покачала головой.

– Здесь все по-другому.

– В отличие от членов ваших кланов, особенно горских, английские крестьяне не участвуют в дележе победной добычи, – пояснил брат Грегори, понимая ее затруднения и пытаясь растолковать. – По английским законам вся земля принадлежит королю. Король выделяет куски этой земли своим любимым дворянам в награду за верность или особые заслуги. Дворяне по собственному усмотрению выбирают место, где будут располагаться их владения, и потом от себя жалуют крестьянам земельный надел, в обмен на что вассалы должны отрабатывать два-три дня в неделю на полях господина или служить в замке. Разумеется, время от времени они также обязаны отдавать меру зерна иди других продуктов.

– Когда приходит война или голод, лорд морально – но не в силу закона – обязан защищать интересы своих слуг и вилланов. Иногда они так и делают, но обычно лишь в том случае, если им это выгодно.

Брат Грегори умолк, и Дженни медленно проговорила:

– Вы хотите сказать, они боятся, что муж мой не станет их защищать? Или что они ненавидят его за осаду Клеймора и выжженные поля?

– Ни то ни другое, – сокрушенно отвечал брат Грегори. – Крестьяне – большие философы и хорошо знают, что каждому поколению придется увидеть свои поля сожженными, когда лорд их ввяжется в драку с одним из себе подобных. Но что касается вашего мужа, дела обстоят совсем иначе.

– Иначе? – переспросила Дженни. – В каком смысле?

– Он посвятил войне всю свою жизнь, и они опасаются, что все враги его один за другим устремятся на Клеймор в жажде мести. Либо он сам навлечет их на свою голову из любви к битвам.

– Это смешно, – возразила она.

– Правда, но пройдет время, прежде чем они это поймут.

– А я думала, они будут гордиться, потому что ведь он… ведь для англичан он герой.

– Они гордятся. И чувствуют облегчение, и уверены, что в отличие от своего предшественника он захочет и сможет, если понадобится, защитить их. Сила и могущество дают ему тут немалое преимущество. На самом деле они преисполнены благоговения перед ним.

– А кажется, что они преисполнены ужаса, – горько заметила Дженни, вспоминая, как служанки вели себя в его присутствии.

– Верно, и на то есть особые причины.

– Не вижу я никаких особых причин, по которым им следовало бы его бояться, – с полной убежденностью заявила она.

– Да, но взгляните-ка их глазами: новым их господином стал человек, прозванный Волком в честь злобного, прожорливого зверя, который нападает и рвет свою жертву в клочья, пожирая ее. Больше того, легенда – не факт, а легенда – гласит, что у него нет жалости ни к кому, кто стоит у него на дороге. Став их лордом, он получил также право решать, какие налоги им придется платить; естественно, будет председательствовать в суде при разбирательствах, назначать наказания провинившимся – все это его право. Ну а теперь, – многозначительно посмотрел на нее брат Грегори, – пожелали бы вы, чтобы все это решал за вас такой человек, учитывая его репутацию безжалостного и жестокого?