Олимпиада для драконов - Ника Фрост
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Осмысливая всё произошедшее, сказанное мужчиной, воспользовавшись тем, что он дал мне время на это, под довольное бормотание скеле… Сени, которого язык больше не повернулся бы назвать нежитью, потому как я каким-то образом даровала ему настоящую жизнь, я долго молчала. Но потом всё-таки не выдержала и воскликнула:
— Да кто же ты, Рэйкхар?!
Глава 46. У-у-у!
Не давая мужчине ответить, я вывалила на него сразу весь ворох скопившихся вопросов:
— Кто ты такой? Что у тебя за сила? Ты ведь не химера? Твоя другая сила… отличная от обычной, стихийной. Это не тьма, не свет. Она неестественная и жуткая. И почему она заставляет меня испытывать страх? Отчего другие драконы её не боятся? Что означало твое: «ты сделаешь правильный выбор»? Какой выбор правильный? И что за шар ты держал в руках, когда мы повстречались? Там ты хранил часть своей маны? Поэтому он и померк на следующий день, когда вас всех лишили возможности восстанавливать её?
Тихий, переливистый смех Рэйкхара, когда я остановилась, чтоб перевести дыхание, заставил забыть об оставшихся вопросах.
— Никогда ещё моя скромная персона не вызывала столько интереса. Кто я? — мужчина непривычно задорно сверкнул глазами. — Дракон. Самый обычный дракон. Что у меня за сила? Первая, та, с которой я родился — как ты сказала, дар смерти. Ничего необычного. Как и вторая. Она досталась мне, когда я прошел через… перерождение. Это слово будет самым подходящим.
— Перерождение?
— Я, рассказывая о своем прошлом, упоминал, что изучал необычный процесс увеличения потенциала объемов маны при нахождении живого создания на грани жизни и смерти. И сказал, что эта загадка была решена, — я утвердительно кивнула, прекрасно помня всё, что мужчина мне говорил. Провалами в памяти я не страдала. — Ну так вот, я тоже решил испытать это на себе. После этой процедуры мой дар просто немного видоизменился и стал более сильным. Не он сам тебя пугает, а его сила. Возможно тот, кто нанес тебе шрамы, утверждался за счет силы, превосходства. Насчет других драконов, пугает ли их эта сила… Не могу сказать за других — я не ощущал никогда страха. Только вызов перед силой превосходящей их. Желание изучить её и превзойти, преодолеть очередную планку.
— То есть это просто видоизмененный дар смерти?
— Именно. Не более.
Вот чувствую, что он говорил правду, однако и что-то утаивал. Не договаривал. Ну и ладно. Сейчас я его оставлю в покое, чтобы получить ответы на другие вопросы. Но потом — душу вытрясу.
— Твой шар?
— В нём хранилась моя сила. Ты права.
— Что насчет правильности выбора?
— Я лишь хотел подбодрить тебя, чтобы, когда я поставил тебя перед ним, ты не сомневалась. Твой выбор — твоя оценка, что есть правильно, а что — нет. Любой твой выбор был верным.
Вот на каждый вопрос у него простой и логичный ответ. Он отвечал без раздумий, не колеблясь. И хоть понимаю, что что-то не договаривал, не могу испытывать недовольство по этому поводу. Просто хочу узнать больше.
— Ты упоминал, что настолько долго не говорил ни с кем, что тебе вновь пришлось учиться этому. Почему так произошло? Из-за того, что твой мир разрушился?
— Он пока не разрушился, — Рэйкхар поднялся и внимательно посмотрел на небо, будто выискивая среди миллиардов ярких точек ту, которую он называл домом. — Он перестал быть пригодным для жизни. Даже для драконов. Безжизненный, пустой… Наша звезда, как и любые другие, долгие годы переходила на другой цикл своего существования. Становясь больше, ярче. Смещая орбиту нашей планеты своим притяжением. Сначала эти изменения казались незначительными, но вскоре для одной расы условия жизни на планете стали неприемлемыми. Затем для другой. А потом и для драконов там не осталось места.
— Понятно. Но, раз это не было чем-то внезапным, вы успели покинуть планету.
— Именно так. Все, кто того пожелал.
— Так отчего ты долгие годы прожил в одиночестве? Скука? — это была самая разумная догадка. Если Рэйкхар, пусть и частично, застал процесс перехода звезды в другое состояние, что ждет когда-то и наше солнце, как и любую другую звезду, ему… даже боюсь представить сколько ему лет. И про возраст спрашивать бессмысленно, он сбился, наверное, на первой паре тысяч лет. И, что интересно, я ведь знала, что драконы практически бессмертны, однако осознать это мне, обычному и вполне себе смертному человеку, крайне трудно.
— И скука. Однажды всё перестаёт казаться настоящим. Прошлое размывается. Настоящее кажется очевидным. Начинаешь осознавать, что и будущее не дарует радости. Долго меня спасали исследования. Желание познать неизведанное. Разгадать загадки. А потом загадки, интересные мне, закончились. Всё вокруг стало тусклым. Пустым и бессмысленным.
Ну что же. Теперь понятен его вечно отрешенный и скучающий вид. То, как он на нас смотрел тусклым взглядом, пока мы что-то суетились вокруг него, шумели.
— И что же изменилось? — я внимательно оглядела мужчину, смотрящего на небо не с привычным безразличием, а с нескрываемым восторгом. Его лицо казалось одухотворенным. Расслабленным и чуточку счастливым. А взгляд устремлён в будущее с надеждой.
Дракон промолчал. Прищурившись, он подождал, когда легкий, шаловливый ветер перестанет ерошить его волосы, после чего уголки губ Рэйкхара дрогнули:
— Ничего. Мир всё такой же… — я даже не успела мысленно возмутиться такому ответу, когда дракон продолжил: — Но мне снова стало интересно жить. И причина в этом только одна…
— И что это за причина? — уже готовая к тому, что на меня вывалят очередную порцию информации, полную загадок, тайн, которые нужно будет сопоставлять, составляя общую картину, я невольно зевнула. Потянулась, готовясь, чтобы сонливость не помешала. И тоже поднялась.
Откинув волосы за спину, отряхнула подол, убедилась, что Рэйкхар не исчез, а продолжает стоять, как статуя, и любоваться небом, не в состоянии насладиться тем, как голубые, сиреневые и желто-оранжевые краски стремительно темнеют. Зажигаются новые звезды на небосводе, а узкая полоска за горизонтом алеет, вспыхивая, озаряя мир последними лучами светила.
— Позволишь ли ты мне потратить немного маны, что
