Эвервилль - Клайв Баркер

— Смотри под ноги, — предупредила Тесла.

— А что такое?

— Вот, смотри. — Тесла показала на трещину в земле шириной около шести дюймов. — И вон там. И еще.

Трещины были свежие, и виднелись они повсюду. Теслу это не удивляло. Проход из одной реальности в другую открывался не сам по себе, он всегда был победой метафизики над физикой и катаклизмом для неживой, не имеющей разума природы. В доме у Бадди Вэнса все начиналось так же: здание пошло трещинами, а потом в эпицентре, где открылся проход, растрескался, развалился и испарился весь прочный материальный мир. Сейчас разница состояла лишь в том, что здесь было на удивление тихо. Даже туман висел почти неподвижно. В доме Вэнса тогда случился настоящий ураган.

Оставалось надеяться, что тот, кто открыл проход в этот раз, был в подобного рода делах мастером, а не новичком, как Яфф, не сумевший удержать под контролем вызванные им силы.

— Киссун, — предположил Рауль.

Это казалось им весьма правдоподобным. Вряд ли сейчас в мире кто-то мог сравниться с ним по силе и могуществу.

— Если он научился открывать проход между Космом и Метакосмом, — размышляла Тесла, — то он овладел Искусством.

— Или вот-вот овладеет.

— В таком случае, почему он все еще возился со своим дерьмом у Тузейкера?

— Хороший вопрос.

— Он как-то связан со всем, что здесь происходит, не сомневаюсь. Но вряд ли он сам открыл эту дверь.

— Может быть, он нашел помощника, — сказал Рауль.

— Ты разговариваешь с обезьяной, да? — спросила Феба.

— По-моему, нам пока лучше не подавать голоса.

— Но ты на самом деле с ним разговариваешь?

— Я что, шевелю губами? — спросила Тесла.

— Ага.

— Я так и не… — начала она и вдруг замолчала, остановилась. Потом схватила Фебу за руку.

— Ты что? — удивилась Феба.

— Слушай.

— Здесь что, работает плотник? — Это спросил Рауль.

Выше на склоне кто-то стучал молотком. Туман приглушал звуки, и трудно было определить, где именно находился работяга, но это было не важно — крохотная надежда на то, что проход свободен, рухнула. Тесла достала из куртки револьвер, подаренный Лурдес.

— Будем идти очень тихо, — прошептала она. — И смотри в оба.

Она первая пошла дальше вверх, лавируя между трещинами, и сердце у нее колотилось так, что почти заглушало удары молотка. Молоток, впрочем, стучал с перерывами, и теперь, когда они поднялись ближе, в паузах до их слуха доносились другие звуки. Там кто-то плакал. И кто-то пел, хотя слов было не разобрать.

— Что там, черт возьми, происходит? — пробормотала Тесла.

На земле валялись срубленные ветки, кора и щепки, оставленные, разумеется, плотником. Что он строил в этих горах: летний домик или, быть может, часовню?

Впереди в тумане на мгновение мелькнул просвет, и в нем — чья-то фигура. Разглядеть ее толком Тесла не успела, но голова была явно великовата для худого, щуплого тела. Тесла решила, что там ребенок. Фигура скрылась, а в воздухе после нее остался смех (по крайней мере, Тесла приняла эти звуки за смех). От смеха в туманном облаке прошла рябь, как по воде, когда плеснет рыба. Странный феномен, но забавный.

Она оглянулась на Фебу, которая улыбалась одними губами.

— Там, наверху, дети, — прошептала она.

— Кажется, да.

Не успела она договорить, как ребенок снова появился, по-прежнему резвясь и смеясь. На этот раз Тесла разглядела, что это девочка. Тело у нее было худое, совсем детское, но уже заметно округлились небольшие груди. Спереди ее волосы оказались выбриты до середины головы, а сзади собраны в длинный хвост.

Ловкая и подвижная, она вдруг оступилась, угодив ногой в одну из трещин, и упала. Смех оборвался.

Феба ахнула. Молоток продолжал стучать, кто-то продолжал плакать, но девочка услышала голос Фебы. Она оглянулась, поискала глазами — черными и блестящими, как два отполированных агата, — источник звука и, кажется, заметила гостей. Она вскочила и понеслась куда-то вверх по склону.

— Прятаться больше нет смысла, — заметила Тесла.

Девочка громко кричала, поднимая тревогу.

— Давай лучше в обход, — предложила Тесла и потянула Фебу за руку, торопясь уйти с опасного склона.

Идти быстро по растрескавшейся земле было почти не возможно, но они без передышки преодолели ярдов пятьдесят и только потом остановились и прислушались.

Стук молотка прекратился, пение тоже. Теперь раздавался только плач.

— Так не горюют, — сказал Рауль.

— Отчего же тогда этот плач?

— От боли. Кому-то очень больно. Тесла содрогнулась и посмотрела на Фебу.

— Послушай… — произнесла она шепотом.

— Хочешь вернуться?

— А ты нет?

Фебы побледнела, лоб стал влажным от пота.

— Да, — выдохнула она. — Наверное, хочу. — Она оглянулась, хотя сквозь туман ничего не было видно. — Но не очень… — Она колебалась. — Мне нужно найти Джо.

— Ты так часто повторяешь это, что я начинаю тебе верить, — сказала Тесла.

С губ Фебы слетел нервный смешок, а потом она заплакала.

— Если мы выберемся отсюда живыми, — проговорила она, пытаясь справиться с собой, — я буду тебе обязана по гроб жизни.

— Ты будешь обязана пригласить меня на свадьбу, а больше ничего, — ответила Тесла.

Феба крепко ее обняла.

— Мы еще не дошли, — напомнила Тесла.

— Знаю, знаю, — кивнула Феба. Она отступила на шаг, судорожно всхлипнула и отерла рукой глаза. — Я готова.

— Ладно.

Тесла оглянулась назад. Все стихло, но расслабляться было нельзя. Туман искажал расстояния, но все равно вряд ли там затаился выводок ликсов или детей, жаждавших наброситься на незваных гостей.

— Вперед, — сказала Тесла и первая двинулась вверх по склону.

Они не могли разглядеть, куда идут, но, поскольку склон под ногами уходил вверх, они точно знали, что движутся к вершине.

Спустя некоторое время они услышали первое подтверждение тому, что не заблудились. Они услышали стоны, с каждым шагом становившиеся все громче, а потом кто-то снова запел. Женский голос взял фальшивую ноту, будто пытался исполнить слишком трудную для себя мелодию; потом во все умолк. Затем завел новую песню, печальнее первой. Песня походила на жалобу или на колыбельную, какую можно петь умирающему ребенку. От нее Тесле стало так страшно, что она готова была обрадоваться даже выводку ликсов. Да же они лучше, чем эти стоны, песни и смех ребенка с темными безжизненными глазами.

И тут, когда голос начал новый заунывный куплет, туман отодвинулся и открыл картину, какая может привидеться лишь в кошмарном сне.