Биосоциальная проблема и становление глобальной психологии - Ирина Анатольевна Мироненко

Все же в психологическом дискурсе доминирует статическое представление об «универсальном» человеке, «природная» сущность которого остается относительно неизменной в радикально изменяющемся мире.

Можно заключить, что в общем контексте глобализации формирование глобальной психологической науки с неизбежностью происходит, это отражается в изменениях представлений о предмете (объекте) науки и в изменениях субъекта науки, мирового научного сообщества. Происходящие изменения включают в себя не только процессы интеграции, но и процессы дифференциации, когда подвергаются сомнению устоявшиеся в мейнстриме, сложившемся во второй половине ХХ в., представления о человеческой природе, на основе которых складывались теории мейнстрима, и методологические основания этих теорий. То, чему придавался статус общего закона, теперь оценивается как частный случай, один из возможных. В процессе происходящей дифференциации глобальная психология формируется как многополюсное сетевое образование, включающее весьма различные центры (Журавлев и др., 2018).

В то же время в основе становления глобальной науки закономерно лежат тенденции интеграции, отражающие реальность глобального мира, как в отношении объекта и предмета нашей науки, так и в отношении мирового научного сообщества. Таким образом, формирующаяся глобальная психология предстает как система дифференцированных, но активно взаимодействующих научных центров.

Вопрос об универсальности психологического знания закономерно связан с вопросом о критериях его научности.

Обвинения школ и направлений в ненаучности или недостаточной научности пронизывают всю историю нашей науки. Об этом писал Выготский в 1927 г.: «Такие несомненные, реальнейшие, общие всем факты, как эдипов комплекс психоаналитиков, просто не существуют для других психологов, для многих это самая дикая фантазия. Для В. Штерна, в общем благосклонно относящегося к психоанализу, психоаналитические толкования, столь же обыденные в школе 3. Фрейда и столь же несомненные, как измерение температуры в госпитале, а значит, и факты, существование которых они утверждают, напоминают хиромантию и астрологию XVI в. Для Павлова утверждение, что собака вспомнила пищу при звонке, есть тоже не больше чем фантазия» (Выготский, 1982а, с. 299–300).

Как известно, и Ганс Айзенк прямо заявлял о ненаучности психоанализа (Айзенк, 2019). Можем ли мы на этом основании «вынести психоанализ за скобки» психологической науки?

Не вызывает сомнения, что профессиональная работа в науке предполагает владение определенными общенаучными компетенциями. Однако, если мы признаем полипарадигмальность психологии и сетевой принцип ее организации, не следует ли из этого невозможность использования единой шкалы для оценки общенаучных компетенций в рамках различных парадигм? Такая шкала, будь она возможна, стала бы инструментом для оценки «научности» школ, «объективного» сравнения их по данному параметру. Представляется, что само признание возможности существования такой «шкалы общенаучного уровня» означает понимание полипарадигмального статуса психологии лишь как временного, переходного, несовершенного состояния науки на пути к единой парадигме. Совместимо ли выстраивание единой линейной иерархии школ по критерию научности с признанием принципа сетевой организации?

Психологическая наука – достаточно сложная система. Эффективность таких систем редко находится в линейной зависимости от какого-либо параметра. Более универсальную зависимость описывает так называемая инвертированная U-образная кривая. Хорошо известно, например, что при низких уровнях мотивации любое ее приращение немедленно приводит к существенному росту эффективности деятельности. Однако, по достижении некоторого достаточного для данного случая уровня, позитивное влияние фактора прекращается, а затем и становится отрицательным. Похожая ситуация с повышением «общенаучного уровня» науки. Несомненной для ученого представляется необходимость владения базовыми общенаучными компетенциями, что должно быть обеспечено сертифицированным профессиональным психологическим образованием. Но наука выходит за пределы того, что написано в учебниках. Зона роста науки там, где недостаточно сформулированных ранее правил, где правила подвергаются сомнению и в перспективе опровергаются в соответствии с принципом фальсифицируемости гипотез. Научное познание предполагает и включает в себя все урони человеческого понимания: и понимание-знание, и понимание-интерпретацию, и понимание-постижение (Знаков, 2012).

Апелляция к уровню общенаучной культуры чрезвычайно актуальна, требование необходимого уровня общенаучной культуры должно быть обозначено, чтобы наука оставалась наукой. Но «дьявол в деталях»: кто возьмется создать инструмент для его измерения? Нет сомнения, что «владение современными средствами исследований – существенный современный критерий научности и условие обоснования конкурирующих теорий» (Корнилова, 2018, с. 101). Однако представляется, что сегодня мы можем сформулировать общий критерий лишь как «нижнюю границу» допустимого, которая должна быть отражена в системах профессионального образования, и то больше в дескриптивной форме, чем не в нормативной: исследователь обязан знать основные существующие подходы к определению критериев научности знания.

Что же касается того, как эти знания исследователем применяются и развиваются, хорошо известно, что классические критерии научности трудно применить к реальным наукам вообще и к нашей науке в особенности в силу сложности ее предмета и уникального характера последнего: психологическая наука одна реализует невероятную задачу объективного (т. е. научного) познания того, что само существует лишь субъективно. Критерий научности здесь играет роль не столько шкалы для оценки достижений, сколько компаса, ориентира. В связи с этим еще один и, наверное, последний критерий научности можно сформулировать как стремление исследователя критериям научности соответствовать. А уж какой путь избирает исследователь, насколько этот путь хорош и правилен, в полипарадигмальной науке такая оценка должна носить «соотносительный характер».

С. Л. Рубинштейн писал о том, что нравственность состоит «во всеобщем, общечеловеческом соотносительном характере моральных положений, которые не существуют только применительно к жизни одного данного человека» (Рубинштейн, 2003, с. 78). В полипарадигмальной науке, организованной по сетевому принципу, мы оказываемся в ситуации взаимодействия совокупных субъектов деятельности в сфере науки, где надындивидуальное уже не является универсальным и может существенно различаться для различных сообществ. Взаимодействуя с теми, кого мы признаем учеными, к каким и сами относимся, необходимо быть готовым к принципу соотносительности критериев и оценок.

Здесь мы разделяем уверенность Фейерабенда в том, «что реформа наук, которая сделает их более анархистскими и более субъективными… крайне необходима» (Фейерабенд, 2007, с. 154), более того, полагаем, что эта реформа уже происходит.

Разговор о критериях научности знания закономерно приводит к постановке вопроса о том, что мы обсуждаем – науку, какая она есть в реальности или какой эта наука должна была бы быть по нашему мнению. Представляется, что второе имеет смысл только в том случае, если не подменяет собой первое, а ставится за ним вслед, т. е. рассматривается в контексте реальной ситуации и имеющихся здесь возможностей. В противном случае обсуждение идеалов науки напоминает мечтания Манилова. Беседы об идеалах уместны в ситуации относительного спокойствия и благополучия. Современная же ситуация представляется критичной для интеграции аутентичной российской традиции в структуру мировой науки.

Представляется крайне маловероятным, что развитие глобальной психологии приведет к монолитной, «универсальной», общечеловеческой парадигме. На сегодняшний день декларируемое рядом авторов стремление к «универсальной» общечеловеческой науке не реализуется в конкретных разработках (Jahoda, 2016).