Автово - Андрей Портнов

Данный стенд представлял собой эдакую дыру в стене между нашей 215-ой и 213-ой, и в этой самой дыре были всякие там выключатели и другие штучки из области электроники, короче фигня какая-то. Как мне потом объяснили, половина нашего крыла «сидела» на этом стенде. И если вдруг у кого-нибудь в комнате наступала темнота, и вылуплялись глазки в результате неожиданного отключения электричества, то несчастная жертва базедовых глаз направляла свои стопы к этой дыре и щёлкала там определённым выключателем до потери сознания и пульса. И если жертва не слишком взволнована, и у неё пока ещё не наблюдаются признаки тихого помешательства, то есть некоторая вероятность того, что после нескольких попыток (где-то на шестом десятке) щёлканья выключателя, электричество в комнате жертвы вдруг да появится. Очень хорошо, если выключатель не останется у жертвы в руках, тогда она спокойно может пробыть несколько счастливых минут в обществе света, чтобы потом с весёлым оскалом снова выйти в коридор, потому что свет, как правило, гаснет снова буквально через считанные минуты.

Конечно, слава Богу, так бывает не всегда. Бывает, что свет может гореть без перерыва и по нескольку часов. А вот мы даже, в отличие от «школьников», помним счастливые деньки, когда о таких проблемах никто и не подозревал. Это было в 1994 году. Тогда за весь год у нас в 215-ой свет вырубался только три раза, а в некоторых комнатах даже и этого не было. Но всё изменилось с приездом наших потомков. По какому-то идиотскому стечению обстоятельств 213-ая, 215-ая, 217-ая и 219-ая находились на одном блокиаторе. Стоит ли говорить, как «повезло» в этом нашей комнате. Если бы даже две из перечисленных выше комнат решили одновременно вскипятить себе воду в чайнике, то чёртов блокиратор блокировал всё, что можно, а отсюда и вылупленные глазки и, вообще, нервное истощение.

Всё это было, конечно, весело, но сейчас ситуация представлялась несколько иной. Свет вырубился не только во всех комнатах сразу, но ещё и в самом коридоре. Такое для всех было в диковинку.

Я подбежал к толпе любопытных, стоящих около щита, и мы вместе начали тупо на него смотреть при свете чьего-то фонарика, как вдруг откуда-то донеслись возмущённые визги:

— А как же я чертить-то теперь буду???

Визги показались мне до боли знакомым, а поскольку они к тому же доносился ещё и из нашей комнаты, то уже через секунду я был там. Несчастный Рудик со свечой в руке сидел за столом и мрачно смотрел в окружающую темноту.

— Вот и почертил! — сказал он как-то отрешенно, глядя на меня.

— Ну, не надо так убиваться, Дима, — ответил я, будучи не уверенным в том, что этот глагол подходит для нашего Рудика. — Скоро всё починят и черти хоть до утра.

— Не починят! — отрезал Рудик и решил вскипятить себе чай.

Минут пять он смотрел на опущенный в чайник кипятильник, когда из коридора послышалась какая-то возня и крики:

— Надо немедленно вызвать Феликса!

— Слыхал? — заинтригованный услышанным, спросил я Рудика. — Наверное, они там спиритизмом занимаются — вызывают дух Дзержинского!

Рудик как зачарованный смотрел на чайник.

— Он живёт на четвёртом этаже! — продолжал вопить кто-то в коридоре.

— Страсти-то какие! — пробормотал я.

Через несколько минут крики возобновились, и я услышал рёв Юрика:

— Феликс сказал, что сейчас придёт и всё сделает!

— Мать моя! — ужаснулся я. — Слышь, Дим, говорят сейчас сам Феликс придёт! Сроду не видел, только на картинках, пошли посмотрим! Дим, ну, ты чё?

— Кажется, у нас кипятильник сломался, — мрачно изрёк тот, даже не поворачиваясь в мою сторону, — что-то не греется совсем.

— Так ведь света нет! — удивился я.

Рудик как-то странно вздрогнул, подозрительно посмотрел на меня, после чего медленно перелетел до своей кровати, лёг и замер, неодушевлённо глядя в потолок.

— Ну, не надо так особо расстраиваться, — попытался утешить его я, как вдруг неожиданно отовсюду полез белый свет, да так резко, что пришлось невольно закрыть глаза.

Рудика как будто подменили.

— Ура!!! Свет дали! — заорал он и уже через мгновенье сидел за чертёжным столом и старательно выводил какую-то кривую.

Счастье длилось минут десять. Послышался характерный щелчок, и мы опять погрузились в темноту. Первым делом Рудик гордо подошёл к розетке и выдернул из неё вилку кипятильника. Чайник, слава Богу, за десять минут успел подогреться, свечка была у нас под рукой, поэтому, осветив своё скромное жилище, мы решили, что сейчас лучше всего просто попить чай.

— Кто пойдёт звать Феликса? — донеслись до нас знакомые колебания воздуха.

— Тьфу, чёрт, — выругался я, — ведь я так на него и не посмотрел!

— На кого? — спросил Рудик.

— На Дзержинского!

Рудик решил этот вопрос не уточнять, а опять грустно посмотрел в потолок.

Свет снова дали минут через двадцать. Я выбежал в коридор, чтобы увидеть, наконец, таинственного Феликса, но, к сожалению, вокруг болтались только знакомые рожи.

— Не увидел, — горестно заметил я, вернувшись обратно.

Тут распахнулась дверь и обнажила перед нами Владичку.

— Слушай, Дима, — спросил он, — а молоко можно кипятильником вскипятить?

— Можно, — прострационно ответил тот, не вдаваясь в пояснения.

Я следил за происходящим, пытаясь собраться с мыслями, как вдруг в очередной раз у всех лопнули глаза, и пришлось на ощупь снова искать свечку.

На этот раз двери в коридоре захлопали сильнее, а голос: «Кто пойдёт звать Феликса сейчас?» звучал более надрывно.

— Да не расстраивайся ты, — сказал я Рудику, который, видимо, уже положил на свой чертёж, — лучше собирай свои вещички и дуй в 334-ую, у них свет вроде бы есть.

Рудик думал недолго, после чего схватил чертёжные принадлежности, и мы пошли с ним наверх.

В коридоре уже вовсю шёл базар по поводу того, что Феликс, оказывается, только что всех послал. Здесь мы также услышали, что свет выключили не только на нашем этаже, но, вообще, во всём крыле, то есть треть общаги была обесточена. Отсюда напрашивался вывод, что какая-то гнида, живущая, разумеется, в нашем крыле, включает у себя что-то мощное типа генератора атомного завода, в результате чего не выдерживает главный щиток, и всё летит к чертям собачьим.

Оставив толпу, мы поднялись в 334-ую.

Не в меру разговорчивый сегодня Коммунист пояснил, что Феликс — это вовсе не дух, а просто местный электрик. Огорчившись, что всё оказалось таким обыденным, я повернулся к уже разложившемуся на столе Рудику (под словом «разложившемуся» понимать «устроившемуся для черчения», а не похабщину из области некрофилии), и вместе с Чеченевым мы начали давать ему нужные советы.

Я периодически выходил в коридор, проверяя, есть ли свет. Видимо, Феликса уже порядком достали, потому что уговорить его смогли только где-то через час. Таким образом, через час мы могли покинуть гостеприимную 334-ую, но остались в ней ради приличия ещё на некоторое время. Чеченеву, который тоже ради приличия старался подавить всё больше и больше надвигающуюся зевоту, оставалось лишь мило улыбаться. Наконец, терпение у всех лопнуло, Дима собрал свои вещички, и мы весёлым галопом поскакали в родную 215-ую.

В родной 215-ой стоял угнетённого вида Владик и держал в руках что-то отвратительно-белое и шибко удивлялся. С большим трудом я узнал в этой штуке наш кипятильник. Весь покрытый какими-то омерзительными белыми комочками, он вызывал тошноту и неприятные позывы в животе. Надо было что-то делать!

— Владик, а что это за беленькие комочки? — вежливо, не дёргаясь, поинтересовался Рудик.

Однако, Владик вместо ответа перешёл в наступление:

— Это что же получается? — возмущался он. — Ты же мне сам сказал, что им можно вскипятить молоко! Ну, я, значит, сую кипятильник в банку, молоко вскипает, а на кипятильнике чертовня какая-то! Ничего не понимаю!

После длительного молчания Рудик, наконец-то, обрел дар речи.

— Это… это — наш кипятильник? Да я… да я же тебе в шутку сказал, просто так? Да кто же кипятильником молоко подогревает, им ведь только воду…

Дальше я уже не слушал, потому что не мог сдержать смех. Чтобы, не дай Бог, не скомпрометировать себя перед Владиком, я выбежал в коридор и только там дал волю своим чувствам.

Таким, держащимся за живот, меня и повстречала Галя.

— Шусик! — обратилась она ко мне. — А я как раз к тебе шла. Дело есть!

И, подождав, пока я не успокоюсь, Галя огорошила меня следующей фразой:

— Андрюшечка, давай встречать Новый Год вместе!

ЧАСТЬ 24. Январские причуды

— Я не пьяная! — уже в который раз произнесла Галя, смотря на наши окосевшие рожи.

— Конечно, — сказал я, пытаясь смотреть ей прямо в глаза, — ты ведь только одно вино пьёшь! Давай, я тебе водки налью.

Уже полчаса, как пробили куранты, и на дворе вступил в свои права Новый 1996 Год. В этот раз все решили справлять его отдельными кучками в отличие от «школьников», которые все как один собрались у Петьки в 209-ой.