Цена империи. Фактор нестабильности - Влад Тарханов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но для воплощения в жизнь замысла конструкторов нужен талантливый кораблестроитель, которым, без сомнения является Пётр Акиндинович Титов. А посему, господа, вы нужны не только мне, вы нужны нашей матушке России. Дайте её могучее оружие, чтобы поражать британские броненосцы и крейсера. В создаваемом центре подводного плавания или, экспедиции особого назначения вас ждут научные и инженерные должности и недурственное жалованье, которое будет выплачиваться с момента вашего согласия, поданного в письменной форме.
О секретности сего мероприятия говорить не буду. Все технические новинки будут оплачены и защищены привелеями. Прошу учесть, что с заграничными правами мы будем весьма осторожны, дабы наши вероятные противники не обошли нас за счет технологических преимуществ. Настоятельно прошу отнестись к этому ответственно, как и к тому, что каждого из вас будут охранять, надеюсь, что ненавязчиво и незаметно. Я вынужден покинуть вас, а пока что сотрудник корпуса жандармов ознакомит вас с нужными бумагами и объяснит порядок охраны и вашего режима. Благодарю всех за плодотворный труд.
Глава четвертая. Несколько страниц из жизни сыскаря
Иногда сыщик, занимаясь одним преступлением, случайно раскрывает совсем другое.
Анна Кэтрин Грин
Санкт-Петербург. 12 сентября 1880 года.
ЕИВ Михаил Николаевич
Я хорошо помню тот день, когда ко мне с докладом вошел этот человек. Начальник сыскной полиции Санкт-Петербурга Иван Дмитриевич Путилин. Он был удивительнейшим образом не похож на известные мне по книгам и фотографиям портреты.
Надеюсь, на этом групповом фото вы сыщика Путилина легко обнаружите (подсказка — помечен крестиком).
Нет, вытянутое лицо, высокий лоб, острый нос, быстрый взгляд, мгновенно оценивающий собеседника, все это было при нем, как и роскошные бакенбарды, вот только лицо почтенного начальника сыска украшали роскошные усы и борода, так что да… не узнал бы, если бы не знал заранее, кто ко мне явился с отчетом о проведенном расследовании. Удивительным было то, что Иван Дмитриевич нашел нечто, что упустили сыскари из жандармского корпуса. А именно — печника, который работал во дворце и уволился примерно за полгода до случившегося взрыва. И этот… типус сознался, что «за денежку малую» задолго до Халтурина заложил почти в том же месте почти два пуда динамита. Причем, сдал он и своего нанимателя. А выжил только потому, как осознал, что после того, как приведет адскую машинку в действие, так от него избавятся. Не дурак этот Варфоломей Присяжников, совсем не дурак. А потому попросил перед делом подкинуть деньжат — на баб, а сам — деньги схватил и в кусты. А что, тут изменил себе фамилию и имя, сбрил бороду, стал мещанином Иваном Коробкиным, мелким торговцем. «Завис» у одной вдовы в Торжке.
— И как вы этого гада обнаружили, Иван Дмитриевич?
— Сначала мне показалось странным, что человек со службы не рассчитался честь-по-чести, а как будто сгинул. Просмотрел сводку происшествий, но по приметам никого похожего среди неопознанных трупов за сие время не было. А дальше стал расспрашивать. Выяснилось, что у Варфоломея имеется жена и трое деток малых, которые хворают. Так что перед тем как пропасть, оставил им наш печник деньгу изрядную, вот только не могло у него таких средств быть. Тут оставалось два варианта: либо убили и спрятали тело, либо куда-то удрал. Три месяца скрытно вели наблюдение за семьей Присяжниковых. А тут какой-то непонятный чужой к ним в дом вошел, да быстро вышел, а Евдокия, значит, вышла на крыльцо и была весьма взволнована. Агент установил, что сей посетитель на искомого печника не похож никак, но за ним проследил на всякий случай. Выяснил, кто это, где остановился. Оказался мелким торговцем, как это называют англичане «коммивояжер», а по-нашему называли бы лоточник, только он не на лотке торгует…
Увидев, что я смотрю несколько иронично, понял, что слишком уж увлекся своими объяснениями, пытаясь втолковать мне вполне очевидные вещи…
— Простите, Ваше Императорское Величество, в общем, этот человек передал «посылочку» — деньги от своего случайного знакомого, тоже торговца. Вот так мы и вышли, шаг за шагом на Ивана Коробкина, а уж сопоставить эти две личности оказалось проще простого.
— Прекрасно, Иван Дмитриевич, я весьма доволен результатами вашей работы, а вот пригласил я вас не совсем по этому поводу…
Иван Дмитриевич Путилин
Когда меня в первый раз вызвали к государю, я был удивлен тем, как он быстро сориентировался в специфике нашей работы, мне было ясно, что он понимает все, что я ему говорю, а потом он спросил меня, знаю ли я о работах некого британца Уильяма Гершеля, полицейского чиновника из Индии. Я ответил, что нечто про папиллярные линии слышал, но в целом сия гипотеза еще не доказана, научного обоснования не имеет, а потому представляет скорее научный интерес, нежели практический.
— Увы, Иван Дмитриевич, понимаю, что у вас нагрузки на работе колоссальные, вы просто не успеваете следить за техническими и научными новинками, в том числе в криминалистике. Но в этом вопросе я думаю вам помочь. И сделать мы должны с вами три важнейших дела. Не изволите ли чаю? Мне прислали немного восточных сладостей, кои я распробовал еще в бытность свою наместником на Кавказе, так вот, прошу вас составить мне кампанию.
Отказываться мне было не с руки, государь предложил немного кларета, который оказался превосходного вкуса вместо аперитива, я и сейчас отказываться не стал, когда еще такое случится, с самим императором чаевничать? Попили чай, а вот потом меня Михаил Николаевич сразил совершенно. Он лично взял мой бокал, из которого я пил кларет, достал коробочку с какой-то черной пылью, после чего с ловкостью фокусника прямо над скатертью осыпал бокал порошком, после чего прошелся по нему легчайшей кисточкой. И я увидел на бокале линии. Белые линии на черном фоне. Потом Государь взял лист белой плотной бумаги, попросил меня обмакнуть большой палец в черную пыль, после чего прижал оный к бумаге. И там я увидел четкий отпечаток линий.
— А теперь, Иван Дмитриевич, возьмите на столе лупу. Рассмотрите отпечаток вашего большого пальца на бокале и на печатном листе. Вы ведь не удивлены, что они совпадают. А теперь тут еще четыре листка, тут отпечатки больших
