Расставание из ада - Энн Давила Кардинал
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Нет по-настоящему безопасного места. Я перевезла тебя, чтобы защитить, после того как умерла твоя мама. Пожалуйста, давай не будем искушать дьявола.
Я так устала слушать болтовню о том, что она перевезла меня сюда, чтобы защитить. Насколько опасным может быть закрытый комплекс в Пуэрто-Рико? Кроме того, с чего вдруг «оставаться в безопасности» превращается в «не жить своей жизнью»? Но нет смысла возражать. Она просто запрет меня. Снова.
– Прости, что пришла поздно, абуэла, такого больше не повторится, я в порядке.
Она смотрит на меня блестящими глазами, будто я заставляю ее плакать, а она изо всех сил старается сдержаться. Затем она подходит, кладет одну руку мне на плечо, а другой приподнимает подбородок, так что мне приходится посмотреть на нее. Кажется, она что-то видит.
– Ты выглядишь по-другому. Что-то случилось с тобой сегодня, Мигуэла?
Я слышу в ее голосе панику и спешу успокоить:
– Нет! Нет, все хорошо, абуэла. – Я смотрю в ее карие глаза и не могу не задаться вопросом: откуда она узнала?
– Хмм. – Она еще немного изучает меня, затем ее плечи слегка опускаются. – Я просто хочу, чтобы ты знала, дорогая, ты всегда можешь поговорить со мной.
Да. Конечно. Но это улица с односторонним движением. Она никогда не разговаривает со мной о том, о чем хочу я. Например, о моих родителях. Я даже не знаю, отчего умерла мама. Или почему ушел отец.
Она всегда меняет тему, когда я спрашиваю о жизни в Пуэрто-Рико. Поэтому я просто… прекратила спрашивать. Путь наименьшего сопротивления – таков мой выбор в отношении ее.
– Я знаю, абуэла.
Она опускает взгляд.
– Откуда эта рыба?
Что-то в ее голосе заставляет меня смеяться. Громко. Кажется, она немного удивлена этому, но затем хихикает и качает головой, как будто не может меня раскусить. Чего она, кстати, действительно не может сделать.
– Ладно, иди спать, Мигуэлита. – Она целует меня в лоб и разворачивает к комнате.
Я хватаюсь за дверную ручку свободной ладонью и оборачиваюсь. Она уже выключила лампу и теперь шаркающей походкой направляется в свою комнату.
– Абуэла?
– ¿Sí, niña?[10] – Ее голос усталый и тонкий, как ткань на сидушке стула, которая медленно изнашивается. Не я ли довела ее до такого состояния?
– Te quiero[11] . – Я вижу ее улыбку в свете уличных фонарей перед домом. Усталую, как и ее голос.
– Yo también, m’ija[12] .
Я колеблюсь, чувствуя, что должна сказать что-то еще, но потом открываю свою дверь. Вдруг из коридора раздается бабушкин крик:
– За опоздание ты наказана на неделю!
Боже. А я-то думала, что у нас произошло своего рода воссоединение. Я захлопываю дверь, прислоняюсь к ней и медленно опускаюсь на пол.
– Почему она всегда так строга со мной? – шепчу я рыбе, плавающей в аквариуме. Я рада, что она единственная, кто видит мои слезы. Почему за хорошим всегда следует что-то плохое?
Я встретила парня, которому, кажется, понравилась.
Но его сестра рыжая сучка-садистка.
Горячий парень пригласил меня на свидание.
Занудная бабушка (в каком-то роде тоже садистка) наказала меня.
Телефон вибрирует в кармане. Я достаю его и смотрю на экран.
Это Сэм.
На самом деле вечер пятницы еще ОЧЕНЬ далеко.
Сердце радуется сообщению, а затем быстро унывает под тяжестью реальности. Я должна посмотреть правде в глаза. Бабушка никогда не позволит мне встречаться с ним – парнем, которого я едва знаю. Мне придется сказать ему, что не смогу увидеться с ним. Дрожащим пальцем я печатаю:
Я не смогу прийти. Меня только что наказали, бабушка ни за что мне этого не разрешит.
Я смотрю, как он тоже что-то печатает. Затем останавливается.
Я кидаю телефон на кровать.
– Да пошла она, – говорю я рыбке.
Приходит новое сообщение. Я встаю, ставлю аквариум на стол, подхожу обратно к кровати и беру телефон.
Зи сказала, что мы настоящие супергерои. Супергерои не обязаны делать то, что говорит их бабушка. Это одно из преимуществ.
Я усмехаюсь, но смешок быстро переходит в звук, похожий на рыдание. Я хочу написать: Я не могу, но останавливаюсь.
Почему это не могу?
При мысли о том, что я брошу вызов абуэле, чтобы встретиться с Сэмом, меня охватывает волнение, словно электрический разряд. Похожее на то, когда мы перепрыгивали через ограждение. Эта женщина и так контролирует большую часть моей жизни. Свидание с Сэмом – это первое, чего я захотела за долгое время.
Мне снова нужно это чувство.
Я смотрю в экран и печатаю:
Тогда, наверное, мне лучше взять с собой плащ.
4
И не будет палить их солнце и никакой зной.
Откровение 7:16 ап. Иоанна Богослова
Мои веки опускаются при решении задачи – наверное, потому что это скучная задача, – возможно, я немного устала после вчерашней ночи. Я выпрямляюсь и стараюсь не закрывать глаза. Но спустя пару минут от монотонного голоса мистера Лича голова начинает опускаться, и меня словно затягивает под воду.
Только вместо воды меня встречает огонь. Я резко выпрямляюсь и чувствую жгучую боль в правой руке, как будто все мои нервные окончания попали во фритюрницу. Я опускаю взгляд и вижу, как длинные оранжевые языки пламени обвивают мое запястье, кожа потрескивает и лопается. Пламя охватывает мой рукав, ткань плавится. Я открываю рот…
– Мисс Анхелес? Все нормально? – Мистер Лич смотрит на меня, в его широко распахнутых глазах читается ужас.
– Что? Что случилось?
– Ты просто закричала посреди решения задачи, – услужливо объясняет Марена Янг с соседнего стола.
– Может, вам стоит сходить в мед… – Его перебивает звонок, возвестивший об обеде.
Спасена звонком в буквальном смысле.
Я хватаю учебники, бормочу: «Я в порядке», – и выбегаю за дверь. Когда я выхожу в коридор, с моего лба капает пот. Я прижимаю книги к груди, прохожу мимо кафетерия (да, прямо сейчас меня не волнует еда) и направляюсь в единственное место на территории школы, где чувствую себя комфортно.
Всякий раз, когда мне удается улизнуть с урока или когда я просто хочу побыть одна, я иду в маленькую школьную часовню рядом с главным входом. Не для того, чтобы помолиться или сделать что-то формальное, просто в этой комнате, отделанной деревом, есть что-то такое, что притягивает меня и успокаивает. Тишина здесь не похожа ни на какую другую: как будто журчание
