Отравленные воспоминания - Елена Бреус

И вдруг в Любиной голове отчетливо прозвучал чужой голос.

–Вставай и иди! – приказал голос, заставив Любу испуганно вздрогнуть, а небритого гитариста с его пассией мигом испариться.

–Куда? – опасливо спросила женщина, вскакивая на ноги и оглядываясь по сторонам, но никого не находя.

–Вперед, – властно произнес голос, и Люба рванула с места, не разбирая дороги.

–Да не туда, – неведомый голос даже крякнул от досады. – Вон туда!

Люба поспешно выкарабкалась из живой изгороди, в которую с разбегу влетела, и с изумлением увидела светящуюся полоску на асфальте, ведущую к выходу из парка. Она остолбенело уставилась на нее, не в силах пошевелиться.

–Иди же, – сердито прикрикнул голос, и женщина быстро зашагала вперед по мерцающей полосе, ни о чем больше не раздумывая.

В это время года и в этот час – около пяти утра – народу в парке не было. Не было его и на улице, куда светящаяся дорожка привела Любу. Лишь мимо промелькнула пара одиноких машин, тихо прошелестев шинами по асфальту.

–А теперь мне куда? – боязливо спросила женщина, переминаясь с ноги на ногу, но голос исчез так же внезапно, как появился.

Люба посмотрела по сторонам. Вокруг никого. За спиной остался парк. На противоположной стороне улицы стояло длинное серое здание, упиравшееся в забор. Глухое, темное и безлюдное место. Если бы не тусклые фонари вдоль дороги, вообще бы ничего не разглядеть. Озадаченная Люба уже открыла рот, чтобы погромче спросить загадочный голос куда ей идти дальше и что делать, но в это момент заметила, что она здесь не одна.

На противоположной стороне улицы на фоне обветшалого забора возникла фигура, которая быстро приближалась. Повинуясь внутреннему импульсу, Люба отступила за ближайшее дерево и пригляделась повнимательнее. В зыбком свете фонарей из сумрака все четче вырисовывался силуэт женщины, несущей ребенка. Женщина явно торопилась и нервничала. Все движения ее были резкими и неуклюжими. Внезапно незнакомка остановилась возле стены здания и замерла. Люба напрягла глаза, и брови ее удивленно поползли вверх.

На стене, не замеченный ею ранее, темнел прямоугольник с надписью “ОКНО ЖИЗНИ”.

“Это же по телевизору показывали…” – промелькнуло в Любиной голове. – “Чтобы матери, которые от новорожденных отказываются, не на улице их бросали, а в такие окна подкладывали…”

–Это что же она?… – ахнула Люба. – Она же дитятко свое туда сейчас засунет!…

Волна, в которой возмущение и жалость смешались в равной степени, захлестнула ее.

–Да как же это? – прошептала она. – Свою родную детоньку своими руками чужим людям отдать?! Куда они ее?…

–Сначала в больницу, потом в дом малютки, а потом в детский дом, – жестко произнес вернувшийся голос в ее голове. – И свою мать этот ребенок больше никогда не увидит.

В подтверждение этих слов женская фигура у окна жизни, избавившись от ноши, развернулась и быстро зашагала прочь.

–Да как она могла! – возмущенно выдохнула Люба. Поступок незнакомой женщины вызвал бурю протеста в ее душе.

–Она? – насмешливо возразил голос. – А ты? КАК ТЫ МОГЛА? У тебя самой завтра заберут детей, и ты это сделала сама!.СВОИМИ РУКАМИ. Ты сидишь пьяная в пять утра в парке и даже не знаешь, что сейчас с ТВОИМИ детьми.

–Нет!!! – Люба захлебнулась собственным криком.

Она пыталась вдохнуть, но не могла. Сердце бешено колотилось об ребра, в ушах стоял гул, перед глазами поплыли красные круги. Люба отчаянно старалась вдохнуть и наконец ей это удалось. Первый крошечный глоток кислорода проник в легкие и взорвался внутри оглушительным фейерверком. Тело обмякло, будто из спины вытащили какой-то стержень, ноги подкосились, и Люба безвольно повалилась на землю.

–Как же так?… Как же так?… – бормотала она побелевшими губами. – Лешенька… Надюша… Коленька…. Как же так?….

–Вставай и иди, – снова раздался в ушах тот же голос грозного ангела. Теперь он звучал устало. – Иди к своим детям!

Неведомая сила подхватила ее и поставила на ноги. За спиной словно выросли крылья.

–Да, – с восторгом прошептала Люба, чувствуя прилив сил. – Я бегу! Леша, Надя, Коленька, я бегу!

Она не помнила, как добралась домой, но с того дня женщину словно подменили. Гулянки были забыты, бывшие собутыльники посланы так далеко, что уже не возвращались, а ее маленькая квартира засияла чистотой и уютом. Люба устроилась на работу и трудилась не покладая рук, возвращая собственным детям то, что не додала им за годы пьянок.

Эта метаморфоза произошла с ней почти год назад и жизнь ее, казалось, наконец наладилась, но наше прошлое никуда не исчезает. Какой бы замечательной матерью не стала Люба сейчас, участковый и социальные службы еще очень хорошо помнили Любу-пьянчужку, у которой должны были забрать детей.

– Смотри, Русакова, – многозначительно покачивая бровями напоминал ей пожилой милиционер. – Ты, конечно, молодец, исправляешься…. Но если хоть один сигнал на тебя поступит, то… Сама понимаешь.

Люба понимала и старалась изо всех сил. И поначалу все шло хорошо. Первое время Алла Игоревна Осинская, к которой Люба устроилась домработницей, хлопот не доставляла, поскольку сразу же укатила с молодым мужем в отпуск на две недели. Красота! Целых полмесяца – пыль вытереть да цветы полить – считай, зарплату ни за что платят. Но, вернувшись из свадебного путешествия, хозяйка в полной мере проявила свой склочный и злобный характер. Угодить ей было нельзя. Полы не так помыла, статуэтку на полке на место не вернула, гуляш несъедобный, мыло в ванной не того запаха… Люба старательно терпела два месяца, но в конце концов не выдержала. Она уже решила объявить Осинской, что уходит, и тут случилось досадное происшествие.

–Болгарские перцы вялые, – с недовольной гримасой объявила Алла Игоревна как то утром, заглянув в холодильник, и приказала Любе: – Эти я есть не буду. Купи новые.

Та молча кивнула, а про себя порадовалась. Огромные израильские перцы, размером с голову ребенка. Хозяева их есть не будут, значит они выбросятся в помойку. Но Люба не такая дура, чтобы выкидывать такие отличные продукты. Вялые-то они совсем чуть-чуть. Лучше она заберет их домой, чтобы угостить своих малышей. Они в жизни не видели ничего подобного, вот удивятся!

Но когда Люба уходила домой, путь ей преградила Алла Игоревна.

–Открой свою сумку, – потребовала она, стоя в дверях кухни.

Конец ознакомительного фрагмента.