Мужья и жены Одиночества - Вера Авалиани
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вы спите теперь, когда родили для себя, с мужчинами за деньги или по привычке?
— Нет, опять для зачатия, — огорошила Ольга интервьюершу. — Мне еще девочку хочется родить.
— Но вы же говорите, что вышли на работу, что ребенок все время с кормилицей. И, видно, вы продолжаете вести э-э…активный образ жизни.
— Но это не мешает мне сыночка любить, — Лицо ее, такое только что распутное, стало умиленным. Черные глаза словно маслом полили.
— Но… — Открыла рот Таня, — чему даже вы мальчика научите, меняя мужчин как перчатки.
— Менять как перчатки женщин, — жестко отбрила Ольга, смахнув растрепанные волосы на одно плечо так лихо, что они легли как по команда красиво. — Век брака уже прошел, а уж тем более в его время от этих уз, так сказать, и следа не останется.
— Но женщине нужна после родов психологическая и материальная помощь — Давила Татьяна на собеседницу. Голос ее был уже возмущенным.
— Я получаю деньги от отцов сына.
— Отцов?! Сколько же их.
— Ну, я сказала, что это их ребенок четверым мужчинам побогаче.
Таня оторопела и даже выключила диктофон:
— А что, плохо? — увиде ее реакцию поинтересовалась Ольга, — Все они уверены, что зачала именно от них. Такие самоуверенные, что тест ДНК их не интересует. Ну и меня тоже. Чем больше претендентов в отцы — тем лучше. А браку я предпочитаю одиночество.
— Одиночеством вы называете ваш образ жизни?! — У Тани челюсть отвисла. Но тут на минуту выскочил из коридора мужчина потрясающей красоты, молча схватил Ольгу за руку и втащил, хоть она и упиралась, в спальню. Та только засмеялась, махнув Тане на дверь. Кстати, та не захлопывалась. И за дверью стояла молодая женщина — видимо, кормилица, она воспользовалась открывшейся дверью, чтобы войти и помчаться, минуя спальню, в детскую комнату, потому что ребенок Ольги уже просто хрипел.
— У нас бы ее лишили материнских прав, — Таня была разгневана. Но и одновременно сильно физически возбуждена. Перед ее глазами стоял замотанный в полотенце небритый красавец, который к ней отнесся, как к пустому месту. Но она…она…
— Я и есть пустое место, — с горечью произнесла она вслух, идя по тротуару к метро. Впрочем, все вокруг шли с заткнутыми наушниками ушами. И если кто и слышал это ужасное для самой Тани признание, то подумал, что она сказала эти слова кому-то по телефону.
Это одиночество в толпе помогло ей сформулировать свою мысль: может, пока она тут, в чужой стране, можно заменить свое привычное одиночество на одиночество в толпе поклонников? Почему бы и нет? Только вот не умеет она пускаться во все тяжкие.
Зато умеет учиться, извлекать закономерности и писать сценарии. Кому, как не ей выпало разработать технологию женского пикапа. Таким образом, переведя проблему в привычное научно-психологическое русло, Таня обрадовалась и воспряла духом. Не просто загулять она решила, а поработать на пользу человечества — это ли не стимул.
Она едва дождалась поезда метро. Ей еще нужно было заехать в недалекую от дома детскую поликлинику, чтобы обратиться к главному врачу, чтобы ей разрешили взять в регистратуре телефоны и адреса матерей-одиночек или же чтобы администрация в рамках сотрудничества попросила у приходящих на прием к врачам одиноким женщинам с детьми ее телефон. Чтобы они могла рассказать Тане о том, что привело их к нынешнему семейному положению и выслушать их идеи по улучшению ситуации. Но потом она сразу начнет менять имидж, возьмет у своей соседки-модели пару уроков макияжа и соблазнения.
У главного врача ее ждал сюрприз: он оказался немолодым мужчиной с красиво седеющей головой и глазами, как у сенбернара.
После того, как Таня представилась, он заговорил с ней на отличном английском.
— Не надо, — жестом остановила его Таня, — мне нужно совершенствовать свой русский.
— Приятно постигать чужой язык по средством глаз и губ любимых, — не к месту процитировал Байрона главврач (Иммануил Аркадьевич Гофман, как было написано у него на дверной табличке в приемной) и покраснел. Таня покраснела тоже. Ей показалось, что ее возбуждение стало так заметно, что даже солидный мужчина стал к ней клеиться. Но она тут же одернула себя — где еще ей искать мужчин? По работе их встретится немного.
— Да, я хотела бы постигать русский посредством кого-то вроде вас, — сказала она и посмотрела в глаза Иммануилу Аркадьевичу — человеку семейному, порядочному на работе. Но поэтому особенно уязвимому к женским чарам. Иностранок у него еще не было. А эта вовсе неплоха, а, главное, сразу и на все согласна.
— Я отдам распоряжения на счет контактов с матерями одиночками. И вечером расскажу вам за ужином о результатах.
— Итак, в семь в «Шоколаднице» поблизости? — Таня увидела это заведение на улице, где располагалась поликлиника.
Таня любила шоколад. Но почему-то всегда себе в нем отказывала. И ее сегодняшняя решимость сорваться с собственной цепи выразилась и в выборе места встречи.
— Нет, там слишком много детей с родителями. — Поспешно возразил глав врач.
Таня снова покраснела, но опять посмотрела в глаза Эммануилу.
— Я заранее согласна с вашим выбором места и времени.
— От волнения она облизала губы.
— Вы умеете быть коммуникабельной. — Главврач намеренно сделал неправильное ударение, произнеся часть слова «кабельный» так, будто речь шла о псе-кабеле. И назвал бар в центре.
— Надеюсь, у вас ничего не запланировано на вечер?
— Вы и только вы, — Таня улыбнулась многообещающе. Вот уж не думала она, что события будут развиваться так быстро.
Она помчалась домой, окрыленная.
Зоя возлежала красиво на своей помпезной кровати, читала модный роман о б ужасах пластической хирургии. И ей вовсе не хотелось вновь и вновь ложиться под нож. А без этого продержать в моделях достаточно долго не удастся. И тут прибежала с горящими глазами Таня и рассказала подруге о своих планах на вечер. Зоя слушала отстраненно. А в конце сбивчивого монолога задала всего один вопрос:
— Ты что, решила стать мамашей одиночкой? Тебе что понравится. Что тебя бросят беременную. Ведь пока мало шансов, что твоя судьба сложится так же как у этой твоей …прости господи … У нас синоним вашей нимфоманки — б… А у тебя мужика х…знает сколько времени вообще не было. И что, ты будешь заставлять себя перепрыгивать из койки в койку без желания. На кой?! Деньги у тебя есть, а если в декрет уйдешь — станет их
