Под тенью мира. Книга первая - Алекс Зетт

Амата нравилась некоторым мальчикам из нашего Убежища: Уолли Маку, Полу Хэннону, Джеку Уильямсу и, наверняка, Бучу, только он в этом никогда бы не признался.

Было не очень-то приятно, что у нас в Убежище была большая проблема с нормальными парнями, но Амате повезло: на неё обращали внимания и адекватные ухожеры.

Мне, конечно же, было обидно из-за недостатка внимания к себе. Но я не была такой красивой, как Амата, которая умудрялась ещё и из-за своего веса переживать, хотя была весьма худощавой. Свои каштановые волосы я стригла коротко, лицо у меня было самое обычное, да и ростом я не вышла. Серая мышка, что ещё сказать.

Когда нам было почти семнадцать лет, нам предстояло окончить курс школьного обучения и сдать экзамен на профориентацию. Этот экзамен был обязательным для всей молодёжи Убежища, так как именно он определял нам занятие до конца нашей серой жизни. Назывался он “К.О.З.А.” или Квалификационно-оценочный задачник Администрации.

В тот день, перед тем как пойти на экзамен, я самая последняя проходила осмотр в медицинском кабинете врача. В этом смысле мне повезло больше других - врачом был мой отец. Я не переживала, как Амата, и почти не стеснялась. Через четверть часа осмотр был почти закончен, и я сидела в кабинете, наблюдая за тем, как папа что-то с серьёзным видом что-то быстро записывает в ровные белоснежные листы бумаги. Бумаги лежали аккуратной стопкой на широком металлическом столе, заставленным лабораторным оборудованием. Шариковая ручка поскрипывала, выписывая буквы в медицинских записях отца. Я подумала о запахе чернил, затем перевела взгляд на вычищенные округлые склянки, заполненные полупрозрачными жидкостями, имеющие странные тёмно-зелёные оттенки. Они изредка переливались по тонким гладким трубочкам в длинные пробирки. Маленькие мензурки, градусники, куски белоснежной ваты и склянки с кровью стояли чуть поодаль в некоей хаотичности. Я была уверена, что после осмотра Джонас придёт в кабинет и как настоящий педант всё аккуратно расставит.

Мой отец не отличался особой аккуратностью, обычно дело поглощало его настолько сильно, что он не обращал внимания на такие детали как неаккуратно расставленные пробирки или десять чашек с недопитым кофе на столе. Меня это веселило, а иногда раздражало, но хуже всего было то, что я сама была такой же. Я вздохнула и осмотрелась. Сейчас я сидела на очень неудобном стуле с тонкими ножками, которые при каждом движении гадко скрипели. За моей спиной находились три полупрозрачные клеёнчатые ширмы, развешанные на металлических держателях, за ними стояло обитое клеенкой кресло для пациентов. К потолку над креслом крепилась огромная лампа с ярчайшими фонарями, старые баллоны с кислородом жались друг к другу мятыми боками со стёртыми надписями.

Деревянный рабочий стол отца с вмятинами и лёгким покрывалом пыли был завален высокими стопками из картонных, крошащихся от времени папок, канцелярскими принадлежностями в стаканах и кружками. В самой середине стола пылился старенький терминал, разливающий облачко рассеянного зелёного света вокруг себя и при этом тихо гудящий. Рядом с терминалом громоздился ветхий вентилятор, который мы с Аматой однажды случайно сломали, когда были ещё маленькими и который впоследствии Джонас буквально собрал по деталям.

- Посмотри на меня, солнышко, - обратился ко мне отец.

Я вздрогнула от неожиданности и подняла взгляд. На мгновение меня ослепил свет офтальмоскопа.

- Что ж, всё хорошо. - Улыбнулся папа, завершив осмотр. - Теперь можешь спокойно отправляться на экзамен.

Я чуть побледнела. У меня внутри безостановочно крутился круговорот из гадкого страха и волнения. В конце концов, этот экзамен решит, чем я буду заниматься до конца своей жизни в этом железном ящике, от которого я очень устала, но всё же любила. Да и мне совсем не хотелось ударить в грязь лицом перед отцом и другими.

- Да, я уже иду…- грустно сказала я.

Отец перестал улыбаться, чуть склонил голову в бок и пытливо посмотрел на меня. Он коснулся рукой моего подбородка и прищурил глаза.

- Волнуешься?

- Да. Ужасно себя чувствую, - сказала я, отводя глаза.

Папа неожиданно ухмыльнулся и пожал широкими плечами.

- Кайли, когда я только начал изучать медицину, то первым делом научился распознавать воспаление хитрости у детей. Не переживай, солнышко, всё будет хорошо.

Я смущённо улыбнулась, а отец наклонился и поцеловал меня в лоб, как обычно оцарапав своей щетиной. Я почувствовала запах мяты и лекарств, и мне очень захотелось обнять папу, но я почему-то сдержалась.

В смятении и страхе перед экзаменом я покинула кабинет отца. Я вышла в приёмную такую же серо-голубую, как и все остальные комнаты Убежища. За белой полупрозрачной ширмой сидел Стэнли, выглядел он устало, его короткие седые волосы были взлохмачены, а широкое лицо выглядело озадаченным.

Я подошла к нему и улыбнулась.

- Доброе утро, - поздоровалась я, складывая руки за спиной. Стэнли приветливо махнул мне рукой и криво улыбнулся - так, что стали видны его несколько вставных “золотых” зубов.

- Привет, Кайли, - прищурив свои маленькие глаза, произнёс он. -Тебе бы лучше не подходить ко мне близко, кажется, я совсем заболел. Заразишься ещё.

Я быстро кивнула, сочувственно глядя на него. Вообще-то заболеть перед экзаменом не такая уж и плохая идея.

- О, тогда выздоравливайте, - пожелала ему я.

Он кивнул, задумчиво почесав широкий нос.

- А тебе удачи на экзамене.

Я хотела ответить, но мне на плечо легла рука Джонаса.

- Да, удачи тебе, Кайли.

- Спасибо, - ответила я, покраснев.

Джонас как всегда выглядел очень приветливо, он поправил очки и улыбнулся мне, а затем позвал Стэнли к папе в кабинет. Сразу после этого я оставила медицинское крыло и вышла в коридор. Я шла к нашему классу, где должен был проходить экзамен, и всю дорогу пыталась успокоиться. Я поднялась по лестнице, свернула за угол, быстро прошла мимо вентиляционных люков, к которым я так и не поборола страх с детства, и подняла взгляд только когда услышала до боли знакомые голоса. Возле самого класса на углу коридора стояла идиотская банда Буча “Туннельные змеи”. Этих клоунов легко можно было узнать по темно-коричневым кожаным курткам, прошитым плотными нитями. Куртки были на молнии, украшенные потемневшими металлическими кнопками, со стороны спины красовалась потёртая эмблема в виде жёлтой извивающейся в танце змеи.

Уже наученная опытом столкновений с этой компанией, я почувствовала ещё одну единицу знакомого едкого страха к своему общему волнению. Я замерла, прижавшись к стене. В голове сразу возникло несколько вариантов обхождения этой компании. Разглядеть их сегодняшний состав мне удалось не сразу. Около дальней стены в расслабленной самодовольной позе я заметила Буча, его всегда можно было узнать по манерному поведению, громкому хохоту и тщательно уложенной причёске. Пола Хэннона-младшего я тоже почти сразу заметила, он всегда носил короткие волосы, был куда выше других и всегда выглядел как-то отстранённо. Засранец и самая главная шестёрка Буча Уолли Мак стоял прямо перед ним и после каждого слова Буча заливался громогласным фальшивым смехом. Единственного человека из их банды, с которым мне удавалось хоть иногда нормально общаться, то есть Фредди Гомеса, сегодня здесь я не наблюдала. Значит неудачный день набирал свои первые обороты. Мимо банды Буча торопливо, с опаской проходили мои одноклассники. Я хотела дождаться, когда это хулиганьё тоже отправится в класс, но они будто прилипли к этому месту. Выбора не было. Не могла же я вечно стоять и ждать, пока они оттуда свалят. Коротко пожав плечами, я решила быстро проскользнуть мимо них. Я сжала губы в тонкую линию и придала себе вполне угрожающее выражение лица. Уже приближаясь к ним, я заметила как Сьюзи Мак, рыжая, очень высокая девушка с квадратичным, немного мужским лицом, остановилась рядом с Уолли, своим старшим братом. Она что-то быстро сказала ему и ушла в класс. Я посмотрела на её лицо с мелкими чертами лица и заметила, что её глазки были недовольно прищурены. Я мгновенно почувствовала неприязнь - мы со Сьюзи друг друга не любили. Эта рыжая кобыла постоянно меня подкалывала и не упускала случая поорать на меня. Правда быстро затыкалась под влиянием Аматы. Что ж, брат и сестрица Мак - два сапога пара.