Часть 1. В поисках разумности - Лавров Владимир
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Два усталых старика стояли и смотрели в окно. Одинаково всевластные и одинаково бессильные что-либо изменить, они стояли и смотрели на город, затопленный тьмой.
– Но надо же что-то делать, – сказал Генеральный Секретарь, – вы же маги, вы же умеете колдовать. Придумайте что-нибудь, какую-нибудь ловушку.
– Беда в том, что наши противники умеют колдовать в настоящее время лучше, чем мы, – ответил министр магии.
Глава 4. Василий Майоров
Май 1942 года. Юг России. Район Харькова.
Тёмно – зелёные коробочки танков, покачиваясь на ухабах, приближались к окопам пехотной дивизии вермахта. Вслед за танками бежала тонкая цепочка солдат. Оборона немцев молчала. Однако, стоило танкам пересечь некоторую черту, как оборона тут же ожила. Застрочили пулемёты, отсекая пехоту от танков. Заухали замаскированные в кустах противотанковые пушки. Стоявшие в обороне солдаты знали, что их 37-мм противотанковые пушки не пробивают броню советских танков, и потому наводили свои орудия на гусеницы и – если очень повезёт – на корму танков. Сколько раз солдаты ругали свое начальство, бросившее их в бой с негодными противотанковыми пушками! Сколько раз их офицеры писали «наверх» докладные о том, что они практически безоружны! Дело с мёртвой точки не двигалось. Снаряды отлетали от тридцатьчетверок, как горох от стен. Приходилось очень точно целиться, надеясь попасть по очень маленьким гусеницам на очень большом расстоянии. А пушки танков в это время тоже не молчали…
И, тем не менее, обороняющимся пока везло. Брошенные в атаку без разведки, без артподготовки, без авиационного прикрытия, танки получали снаряды в самые уязвимые места с самого близкого расстояния. Несколько танков, получив снаряды в гусеницы, завертелись на месте. Один танк налетел на мину и замер. Только два танка продолжали продвигаться вперед. И в этот момент заговорила зенитная пушка – последний козырь обороняющегося вермахта. Третий из выпущенных ею снарядов попал в лобовую броню переднего танка, и, не пробив её, отрекошетировал. Тем не менее, танк остановился. Второй танк тоже остановился и принялся гвоздить по тому месту, откуда стреляла обнаружившая себя зенитка.
Но Василий Майоров, механик – водитель первого танка, этого уже не видел. Ему невероятно повезло – снаряд зенитки попал в танк под очень неудачным углом и не пробил броню, однако, от сильнейшего удара огромный кусок брони отлетел от внутренней поверхности танка и попал водителю в лицо, повредив левый глаз и прочертив длинную рану по виску. От удара Василий потерял сознание. Пришел в себя он только вечером, когда его грузили на санитарную «полуторку». Голова болела ужасно, грузовик на листовых рессорах, лишённый амортизаторов, трясло на просёлочной дороге со страшной силой, и только далёкие и равнодушные звезды безмолвно насмехались над человеческими страданиями.
И тут Василия как будто что-то стукнуло. Он вдруг увидел, увидел себя, идущего к звёздам в окружении товарищей, увидел землян, летящих на огромных, блестящих кораблях к дальним планетам, чтобы устроить во всей Вселенной справедливость и изобилие, и ему безумно захотелось заняться космосом, стать сильным, добрым и великолепным в своей доброте.
Василий даже не представлял, как ему повезло. В неудачном для советской стороны харьковском сражении советская группировка войск, имевшая в своём составе почти тысячу танков и превосходящие человеческие ресурсы, будет разбита тремя сотнями немецких танков и откатится до Волги, до Сталинграда, а немцы ринутся на Кавказ и к Туапсе…
Позже, уже в госпитале, Василий поделился с товарищами по палате идеей о космических полётах. Солдаты смеялись над ним и называли «космистом», но, в целом, сочувствовали. Во время одного из разговоров он выразился не очень осторожно. Рассуждая о том, какую правду земляне смогут принести инопланетянам, он допустил слова о том, что идеологии коммунизма – такой, какая она есть в настоящее время, – не хватит для того, чтобы объяснить инопланетянам суть идеального общества. Большинство солдат посмеялось и забыло, но среди всех слушателей (дело, как назло, происходило в холле госпиталя, где по случаю дождя собрались многие выздоравливающие) нашлась-таки какая-то гнидочка, которая настрочила в госбезопасность донос о том, что Василий Майоров разводит антикоммунистическую пропаганду.
На следующий день за ним приехала «эмка» из госбезопасности. Василия привезли в райотдел ГБ. Через полчаса ожидания его завели в комнату, где сидел пожилой дядька с погонами лейтенанта ГБ.
Дядька посмотрел на его щуплую мальчишескую фигуру, повреждённый глаз и увидел перед собой героя – фронтовика, наболтавшего в шутку всякий вздор. Он уже собирался отпустить парнишку под обещание быть осторожнее в словах, когда в комнату вошел высокий седой мужчина с погонами полковника ГБ. Пожилой лейтенант несколько раз видел этого полковника, тот иногда наезжал к ним с инспекциями из области.
– Прошу разрешить нам поговорить наедине, – сухо приказал полковник и сел на место, которое освободил для него хозяин кабинета.
Когда они остались в кабинете вдвоем, полковник неожиданно ласково улыбнулся Василию и спросил:
– Ну, и с чего это мы стали думать о нанесении счастья инопланетянам?
Василий, к тому моменту перепугавшийся не на шутку, рассказал ему все, как было: и про то, как ехал раненый в грузовике, и про то, как звезды над ним смеялись, и про то, что вот если завтра придется лететь к другим планетам, как в «Аэлите», то придётся что-то говорить инопланетянам про идеальное общество, а сказать и нечего, кроме того, что надо бороться с капиталистами, стыд сплошной, ведь инопланетяне могут и не знать, кто такие капиталисты!
– А что же, по-твоему, надо говорить в таком случае? – с хитрой улыбкой спросил полковник.
– Что-нибудь про то, чем человек отличается от животного, или про культуру…, – озвучил Василий результаты своих последних размышлений.
– Я вижу, ты парень с головой, нам такие нужны. Есть у нас одна организация, которая занимается именно этими проблемами. Но только там придется очень много учиться. Если ты не против, после госпиталя будешь направлен туда. Называется «Университет «Китеж».
– Университет? Куда мне в университет, я только ФЗУ заканчивал?
– А хотел бы?
– Очень! Да и куда я ещё подамся после госпиталя, с одним глазом?
– Значит, будешь в университете. Кстати, дай-ка мне посмотреть твой глаз.
Василий удивился, но повязку снял. И тут полковник достал один предмет, который Василий, не будь он комсомольцем и материалистом, назвал бы волшебной палочкой. Полковник повертел палочкой перед его глазом, что-то пошептал, а затем скомандовал одевать повязку. Василий одел.
– Документы на тебя придут позже, а пока возвращайся в госпиталь. Я навещу тебя через недельку.
Но Василий никогда больше не увидел полковника. Через две недели после разговора к воротам госпиталя подъехала уже известная ему потёртая «эмка», и из неё вышел знакомый дядька – лейтенант.
– Держи, дружок, товарищ Семёнов велел тебе передать, если что, – сказал он, передавая Василию запечатанный пакет, – убили твоего Семёнова. И ведь что интересно – вся комната разгромлена, часть вещей сожжена, сам мёртвый, крови в теле ни капли, вся кровь на стенах, – а на теле ни царапины. Вот как контрреволюция работает… Ничего про такое не слышал?
– Откуда? Я его видел впервые, и всего пять минут, пока разговаривали.
– Ну ладно… Бывай.
С этими словами дядька сел в машину и убыл, а Василий остался с пакетом в руке. В пакете оказалось предписание о переводе в воинскую часть № 2356 и приказ прибыть на северный речной вокзал города Москвы 1-го сентября 1942-го года в 18.30, причал десять с половиной. Василий долго вертел приказ в руках, пытаясь понять, как у причала может быть половина, но потом решил, что на месте будет виднее.
Конец ознакомительного фрагмента.
Примечания
1
Ил-2, советский штурмовик.
2
Батальон аэродромного обслуживания.
3
Летчики многих истребительных полков советских ВВС рисовали на потолках своего жилья карты местности, чтобы даже во время отдыха запоминать характерные ориентиры карты.
4
Ю-87, пикирующий бомбардировщик, другое название – «лапотник».
5
Прозвище Ме-109.
