Я рожу тебе детей - Ева Ночь
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Мы найдем общий язык, я уверен. С твоими способностями — это раз плюнуть. А я буду послушным и смирным. Я умею идти на компромиссы.
Она посмотрела на Олега, как сова — хлопала ресницами, приоткрыв рот. Не поверила. А зря. Он умел ухаживать за женщинами, как никто другой. У него огромный опыт семейной жизни — не самой легкой.
Зря молодые девушки так падки на юных прохвостов, что не нюхали жизни, не умеют строить отношения, а только все портят. Зрелые мужчины гораздо более контактны, и уже знают, чего хотят от этой жизни.
Вот Змеев точно знал, чего хочет. А сейчас еще больше убедился, что идет правильным путем.
Нет, ему не все равно, где и с кем. Ему есть разница, от кого ждать детей. Но эта девочка — очень хороша. И то, что поначалу показалось недостатками в профессии, замечательно вписывалось в картину ЕГО женщины. Никакого отторжения.
Да, пусть это будет договор. Почему бы и нет? Он уже пережил один договорной брак. Легко вступит и во второй. Но пока… у него нет желания спугнуть девушку, что по каким-то непонятным пока мотивам почти согласилась на его спонтанное желание.
Ну просто золотая рыбка — не иначе.
А любовь… Он уже любил когда-то. Так давно, что почти не помнит — как это. И любовь тоже не принесла ему счастья. Только добавила мучений и, оказывается, лишила детей. Алька не солгала. Украла. Обобрала его бессовестно дважды. И он пока не склонен был ее простить и отпустить обиду, даже зная, что виновницы уже нет на этом свете.
Так что честный договор — это гораздо лучше новых душевных потрясений.
Пока он размышлял, Лерочка деловито строчила что-то в его блокноте. Ручка в ее ладони казалась большой, но пальцы крепко держали ее и стремительно выводили буквы. Склоненная к столу голова, закушенная нижняя губа. Загляденье. Картинка. Можно любоваться. Но лучше все же посмотреть, что она там пишет.
Олег взял стул и сел рядом. Плечом к плечу.
— Это вне договора, — подняла она на него глаза. — Дай мне слово, что мы все же поговорим о том, зачем ты пришел в мой кабинет. Мне очень важно, чтобы ты проговорил все вслух. Все-все, все обиды, мысли, терзания, сомнения.
— Зачем это тебе? — он не сопротивлялся, лишь хотел понять.
— Уж коль у нас будут отношения, я не хочу, чтобы твое прошлое стояло между нами. Чтобы ты переносил нажитый годами опыт на то, что будем развивать мы. Я ни в коем случае не претендую на твою свободу. Не собираюсь ограничивать, привязывать к себе. Но у меня есть условие, без которого никакой договор не будет подписан. Я хочу честности. Никаких: «ты не поймешь, тебе это не надо, не суй свой нос, куда не просят». Я буду совать.
— Я тоже буду совать — это честно. Я не хочу, чтобы между нами лежало только сухое деловое соглашение. Хоть оно и будет, я все же хотел бы, чтобы мы друг друга узнали получше. И если для тебя важно, я готов если не к диалогу, то к монологу. Не скажу, что для меня это просто. Но надо — значит надо.
Она снова смотрела на Олега удивленно.
«Да, девочка, — удовлетворенно думал он, — я способен удивлять, покорять вершины, идти напролом или обходными путями. Многое будет зависеть от тебя».
И уже хмурый день не казался ему безрадостным и тяжелым. Весна идет. Олег, как никогда, ощущал ее дыхание. Не в природе, а в душе.
Они исчеркали блокнот вдоль и поперек. Увлеклись и раскраснелись. Спорили и находили компромиссы. Вписывали и вычеркивали пункты. Играли, как в песочнице, но у Олега давно не случалось подобного подъема. И давненько он не составлял собственноручно подобный, весьма занимательный договор. Словно десяток лет с плеч упал. Или эта малышка так на него влияет?..
— Все, нужен перерыв, — сдался он, когда первоначальный запал сошел на «нет», было выпито по три чашки кофе, который они заедали зефиром в шоколаде. — Основное, я считаю, мы обсудили, а детали внесем чуть позже. Предлагаю пообедать. Я, кажется, не ел со вчера. Перелет, не очень радостные события…
Лерочка посмотрела на него виновато.
— Надо было раньше сказать.
— Все нормально. Мне все нравится. Собирайся. Хватит в субботу сидеть на работе.
Лерочка уже набрала воздуха побольше. Видимо, хотела возразить. Пусть. Иногда повозмущаться и покричать — на пользу легким.
Олегу действительно все нравилось. Он получал… удовольствие. Очень забытое и давно похороненное чувство. А теперь он познавал его вкус заново.
Но сказать Лерочка ничего не успела. Кто-то стукнул в дверь три раза. Отчетливо, с хорошо выдержанными интервалами. Звучало, как некий шифр.
Затем дверь открылась и без приглашения вначале вкатился в кабинет огромный, похожий на шар, букет. А затем ввалился и даритель.
«А вот и еще один. Очередной. Или как там правильно?» — зло подумал Змеев и понял, что хорошее настроение куда-то очень быстренько испарилось.
Глава 9
— Увидев свет в твоем окне, не мог пройти я мимо! — выпалило это чудо в перьях.
На улице, видимо, дождь. Букет — в мелких каплях. Да и у этого длинноволосого поэта волосенки слегка прилипли к черепу.
— Ты слишком, Лера, хороша! И слишком мной любима! — выпалил любитель рифм и заткнулся, вытаращив глаза.
Он был молод, как резвый скакун, и чем-то напоминал лошадь. Наверное, длинным лицом и гривой.
— Я поэт, зовусь Незнайка, — съязвил, не удержавшись, Змеев. — От меня вам балалайка!
— П-простите, — прошлепал губами Поэт и вопросительно посмотрел на Лерочку: — Я не вовремя, да? У тебя клиент?
— Нет. Жених. Единственный и неповторимый, — не дал Олег Лерочке объясниться. С нее станется сказать нечто обтекаемое. Она умеет. А он не намерен терпеть рядом всех этих ухажеров — поедателей ушей и любителей ездить по оным.
— Как жених? — растерялся и, кажется, обиделся Поэт. Он даже букет уронил на пол.
— Ну, вот так, — развела руками Лерочка. — Ты что-то хотел, Веня?
— Да, в общем-то, нет, — слегка попятился Вениамин. Очень подходящее для этого жеребца имя. Хотя какой он жеребец — так, больше пони, которые, как известно, тоже кони. — Так, зашел поприветствовать
