С НАМЕРЕНИЕМ ОСКОРБИТЬ (1998—2001) - Артуро Перес-Реверте

И вдруг оказывается, что нет. Вдруг выясняется, что первоначальный замысел был вовсе не безупречен. И что слова «высокая степень риска» означают именно то, что они означают, а именно — высокую степень риска. Карточная конструкция рушится. Все эти специальные фонды, что с каждым днем играют в мировой экономике все более зловещую роль, разом обнаруживают свою несостоятельность. Как ни странно, те, кто затеял аферу, ничего не теряют. Платить за делишки двуногих акул, привыкших обращаться с мировой экономикой, как с фишками для игры в «Монополию», приходится нам с вами. Прибыль остается частной, но ошибки объявляются коллективными, а потери делятся на всех. Расплачиваться собственной шкурой за спасение мира придется сотруднику коммерческого предприятия Мариано Пересу Санчесу и миллионам таких же, как он, бедолаг, которые каждый день встают в шесть утра, чтобы прокормить семью.

Такова реальность. Никто не торопится прощать беднейшим странам их долги, зато становится все больше фондов, которые служат прикрытием для любителей играть в русскую рулетку, держа пистолет у чужого виска. Вот что предлагают нам властители мировой экономики: неолиберализм без границ и мошенничество без стыда.

В ОБЪЯТИЯХ НАЛОГОВ

Ничего особенного. Просто листая Официальный правительственный бюллетень, или ОПБ, как его называют, я наткнулся на порядочное количество страниц озаглавленных «Индексы». Под документом стояла подпись: король Хуан Карлос — и ниже, маленькими буквами: Хосе Мариа Аснар Лопес. И тут я сказал себе: ага! внимание и еще раз внимание! Объявляется общее собрание пастухов по поводу смерти коровы. Похоже, наши друзья из правительства припасли для нас новый налог, или пошлину, или повинность, или, если отбросить эвфемизмы, нашли новый способ прибрать к рукам наши денежки. Интересно, под каким предлогом родное правительство попытается вытянуть из нас денежки на этот раз. В прошлый раз оно изыскивало средства для финансирования большего числа свадеб в Севилье. Теперь можно ввести налог на зевание в общественных местах, обложить податью лосось или хорошеньких женщин. На вырученные средства можно заплатить Хулио Ангите пенсию авансом сразу за всю жизнь. А то он еще чего доброго начнет писать воспоминания, из которых наконец станет понятно, почему левое движение так похоже на китайский театр Манолиты Чен. Я уже и название для его мемуаров придумал: «От сожженных монастырей к Пакту Эстельи».

Однако обошлось. Ложная тревога. Вчитавшись, я понял, что речь идет не о новых налогах, а лишь о приведении в систему уже существующих. Попробую вкратце ознакомить вас с основными положениями статьи. Ее начало меня, откровенно говоря, немного насторожило. Первый абзац был не слишком обнадеживающим. В нем говорилось, что налоги взимаются с физических лиц, то есть, нас с вами, в случае, «если трудовая деятельность, которой занято лицо, не носит добровольного характера и если заработок и имущество лица являются необходимыми для его существования и участия в жизни общества». Что ж, по крайней мере, меня не заставляют платить за то, что является для моего существования излишним. Уже что-то.

Посмотрим. Есть налог на отправление по почте сертификатов и паспортов, налог на прививки для туристов, сбор размеров в пять тысяч песет за смену клички чистокровной лошади. Предусмотрена сертификация магнитных компасов. Чтобы стрелка указывала на север, а не на запад или, скажем, юго-восток. Это обойдется в тысячу пятьсот песет. Впрочем, если ширина стрелки превышает сто миллиметров, плата автоматически вырастает до тысячи восьмисот. Что касается не магнитных стрелок, указывающих куда придется, то они налогом не облагаются. Все правильно. Государство давит на нас, но не душит.

Идем дальше. Есть налог на химический анализ мяса. Обратите внимание, сумма зависит от того, какой метод вы используете: хроматический или флюоресцентный. Что ж, это логично. Меня удивляет другое. Оказывается, существует налог на установку «вентиляционных люков, входных дверей и других конструкций, располагающихся на земле или под землей и служащих для входа в здание, вентиляции и освещения». Нет, в том, что правительство мечтает взимать с нас налог на дыхание, я никогда не сомневался. Не совсем понятно, почему пороги, которые на несколько дюймов возвышаются над землей, свободны от налогов.

Эта оговорка остается на совести редактора. Должно быть, этот во всех отношениях достойный служащий был очень недоволен, когда начальник оторвал его от кофе с пирожным: «Ромералес, посмотрите, что там у нас с налогами».

Интересно, что еще приготовил для нас уважаемый редактор. Есть налог на разжигание и тушение костров, «на сбор водорослей и/или саргассо» (черт бы побрал Ромералеса!), на посещение больниц и пребывание в них, а еще — «на уничтожение насекомых, грызунов и вредных для здоровья человека микроорганизмов, произведенное как в частных жилищах, так и в общественных местах». Похоже, в этот момент Ромералес совсем утратил страх божий. В следующем абзаце в качестве объекта налогообложения упоминаются «пребывание в домах престарелых и детских садах, а также посещение библиотек, музеев, культурных и исторических памятников». Перечитав этот абзац, Ромералес довольно потер руки и с садистской ухмылкой добавил: «А кроме того, пользование кладбищами, транспортировка тел и другие ритуальные услуги, сбор, переработка и уничтожение твердых отходов, прокладывание электрического кабеля и очищение канализационных колодцев». Все правильно; нам ведь обещали взимать налоги только за то, что для нас жизненно необходимо. Именно это Ромералес старается внушить нам с таким упорством. Так и вижу, как он подсчитывает, загибая пальцы: «Ну-ка, ну-ка! Что там еще для них жизненно необходимо?» О налогах на излишки мошенник Ромералес распространяться не стал.

СПУСК МОЙАНО

Мадрид — город хамства и глупости. Его терзают невнимательные водители, постовые и подъемные краны, которые вечно стоят не там, где надо, а также непробиваемый мэр, лицо которого все больше каменеет с каждым днем. Мой сосед Мариас, который живет на Пласа-де-ла-Вилья и потому ощущает политику руководства на собственной шкуре, частенько обращает в адрес нашего мэра гневные и не вполне приличные филиппики. Я сам готов подписаться под каждым словом. И все же, несмотря на самоотверженный труд чиновников, Мадрид не утратил окончательно своей неповторимой прелести. Среди небольшого числа островков сопротивления алчности и пошлости, готовых дать приют честным людям, слава богу, сохранилась и книжная ярмарка на спуске Клаудио Мойано.

По утрам зимой, когда солнце просвечивает сквозь голые ветви деревьев, раскаляя железные крыши киосков, спуск Мойано напоминает пляж, куда прибой выбрасывает обломки потерпевших крушение издательств и погибших библиотек. Путешественник, пораженный той редкой, сладостной и неизлечимой болезнью, что заставляет его сердце трепетать от прикосновения к страницах прекрасных старых изданий, должен начать свою первую прогулку по Мадриду на бульваре Реколетос с обязательной остановкой у старого мраморного прилавка кафе «Хихон». Посетителей в этот час немного, и продавец табака Альфонсо, позевывая, листает газету за прилавком, заваленным пачками сигарет и лотерейными билетами. Затем путешественнику следует почтить знаменитых привидений, что обитают среди старинных стен и мутных зеркал, и отправляться дальше в сопровождении одного из них — Хардиэля, Валье-Инклана или Барохи — в сторону Сибелеса и бульвара Прадо, а потом повернуть налево, неторопливо пройти вдоль решетки Ботанического сада, и снова налево, вниз по спуску Мойано, среди прилавков с книгами, которые терпеливо ждут своего владельца, способного подарить им новую жизнь. И возможно, если увязавшийся за ним мадридский призрак будет в добром расположении духа, путник внезапно ощутит легкий холодок в груди. Он найдет свою книгу, новую или пожелтевшую от времени, ту, что давно искала его и ждала, что была предназначена только ему. Много лет назад писатель, которого давно уже нет в живых, задумал и написал эту книгу за столиком кафе, в тиши кабинета, в тесной мансарде, а потом отнес ее в издательство — будто бросил в море послание в бутылке.

А потом, прижимая к груди заветный фолиант, путешественник пойдет вверх по улице, останавливаясь у каждого прилавка в надежде на повторение чуда. Он пройдет мимо книготорговцев в серых халатах и потертых куртках, благодарно принимающих тепло электрических печек, посмотрит в их загрубевшие от солнца и ветра лица, которые делают их похожими на моряков с никогда не существовавших кораблей, пришвартованных в мифическом порту у вокзала Аточа. Магия книг, которые продают эти люди, не отразилась на их лицах. В них можно прочесть доброту или алчность, ум или глупость, как у всех. Путешественник повстречает торгашей, для которых книга — не более чем предмет купли-продажи, и тех, кто искренно верит в святость своего ремесла. Он увидит мрачных типов, ворчащих себе под нос, что все кому не лень листают книги и ничего не покупают, снисходительных стариков, фанатиков с горящими глазами, услужливых и приветливых энтузиастов. И, конечно, пылкую молодежь, новое поколение книготорговцев: Бориса, Антонио, Пако, Альберто; тех, кто читает книги, а потом продает их. Они унаследовали свой товар от родителей или добыли его, пережив немало опасных приключений. Они хотят вернуть прежний спуск Мойано, строят планы, мечтают, произносят слова «единство», «обновление», «усилия», «труд». А иногда, за кружкой пива, просят своих друзей писать статьи, подобные этой.