Внутреннее и внешнее - Туро

глупые слова. Но скоро я услышал ответ, который, как мне показалось, ранил меня, но позже я осознаю, что нет в жизни ничего лучше, чем такая «рана»:

– Тоби, ты будешь первым, кто прочитает её, я обещаю! – воскликнула она и поспешила покинуть дом.

Я отправился в лес, на холм, вверх к дому Нианга. Погода была приветлива: солнечная, она представляла мне голубое небо, в котором почти не было облаков. Деревья создавали тени, тёмная хвоя питала свежий воздух приятным живым запахом, тропа вилась вверх, на невысокие горы. Красота этого места восхитила меня, а в особенности то, как освещало солнце иглы, стволы деревьев золотыми лучами, прорезавшимися сквозь пушистые колючие кроны. Я вдыхал полной грудью, ветер мчался мимо, унося за собой слабеющее эхо: о, единение! о, единение, о, единение…

Поднявшись очень высоко, я увидел справа каменную ограду, и за ней показался небольшой привлекательный дом, у которого суетился человек лет сорока, перенося из дома на террасу большой чемодан, длинную сумку и акустическую гитару.

Он заметил меня:

– Добрый день. Мистер Офори?

– Верно. Приятно познакомиться, мистер Нианг.

– Добро пожаловать в мой скромный дворец, – пошутил он, улыбаясь.

Человек с карими глазами пригласил меня в открытую беседку, из которой сквозь деревья виднелся просторный и голубой, как небо, океан. У Нианга было совсем немного полное лицо, на голове красовались темноватые, средней длины, пышные волосы в объёмной кудрявой причёске. Он был одет в объёмный шерстяной милый свитер, чёрные брюки и кроссовки. Он не казался ни высоким, ни низким; ни полным, ни худым. Однако лицо этого человека я запомнил на всю жизнь, потому что это было самое честное лицо из всех, что я когда-либо видел.

Фред выглядел как умный, и скромный, и искренний человек.

VII

Фред Нианг показал мне свою собственную домашнюю студию звукозаписи, где я увидел множество разных музыкальных инструментов, среди которых оказалась та самая «сладкая» гитара, которую он использовал, к сожалению, – а возможно, к счастью, ведь её ценность увеличивалась таким образом, – очень редко. В самом деле, он оказался очень скромным, и нам потребовалось несколько минут, чтобы растопить лёд. Я решил начать:

– Итак… Можно использовать диктофон? Ты не против?

– Конечно, – ответил Фред после некоторых колебаний.

– Итак, Фред, – я включил запись, – много лет прошло с того момента, когда ты исчез, и вот ты решил вернуться. Как это случилось?

Он помолчал.

– Я думаю, искусство пробудилось во мне, – произнёс он вдруг, – в один день я взял в руки гитару и решил, что будет интересно вспомнить прошлые времена.

– Я полагаю, нам всем будет интересно, правда? – сказал я, увидев, как Фред озадаченно глядит на меня. – Можно узнать о причинах твоего исчезновения?

– Можно, – немногословно ответил Фред.

– Что ж, вспомним 1999 год, когда ты пропал. Ты продолжал работать один после распада группы под именем Blue Flying целых четыре года, но на фестивале Sunny Coast после своего выступления объявил одному из журналистов, что больше никогда не поднимешься на сцену. Но почему?

– Я надеюсь, ты хорошо знаком с моей музыкой. Вернее, с нашей музыкой…

Он перестал говорить, и мне показалось, что он ждал моих слов.

– Фред, я даже рискну произнести, что мне удалось почувствовать вашу музыку.

Как я заметил, Нианг не поверил моим словам.

– Но что ты почувствовал? – неожиданно спросил он.

Я не ожидал смены ролей, не предполагал такого вопроса и не мог найти точный ответ.

– Скажи правду, ничего кроме правды.

– Хорошо. Я почувствовал пространство. Слушая ваши первые альбомы, я ясно ощущал пространство и время, их сплетение, правда. Словно слушатель находится в центре; он движется, пока всё вокруг него неподвижно.

– Спасибо, Тоби! – быстро воскликнул Фред. – Кажется, что-то похожее на те образы, что я чувствовал, мне удалось передать, и это в целом звучит почти так, как ты описываешь.

Он прошёл в угол студии и снял со стены гитару. Я почувствовал, что что-то могло произойти. К тому же, общаясь в таких темпах, мы могли упустить время рейса Фреда в Испанию.

Фред вернулся обратно и начал настраивать гитару.

– Я объясню тебе, почему я исчез. Когда группа состоит из трёх необученных музыкантов, очень сложно исполнять нашу музыку. Притом, я не хотел встречаться с новыми людьми, просить их о помощи и приглашать их в команду. Понимаешь, я неважно чувствую себя в окружении людей; мне очень некомфортно в компании, даже прямо сейчас мне немного неудобно общаться с тобой. Что ж, Blue Flying сначала был лишь проектом, но с той минуты, когда мы сдружились, группа стала для меня родной. Однако, как ты, наверное, знаешь, это родное место опустело, и я остался в одиночестве, к чему я давно привык. Я не виню своих друзей, и тогда я не удерживал их, и они ушли. Оба, Дилан и Дженни, понимали, что наша музыка начала повторяться спустя пять лет совместной работы, что мы начали копировать собственное же звучание, теряя весь смысл, которым были насыщены наши композиции, – рассказывал Фред, заглядывая в далёкое прошлое. Его глаза были устремлены в какие-то глубины. Я предположил:

– Наверное, в этом и состояла причина, почему последний альбом группы, когда ты уже год как оставался один, получился таким агрессивным.

– Наверное, так. Но в нём не было ничего нового, кроме весьма интересного, но всё-таки… всё-таки скучного оттенка в то же время… Вина перед слушателями не давала мне покоя. Ты не представляешь, как я устал от жизни в тот год.

– Некоторые говорили, что ты впал в депрессию.

– Ну, то, что я был не в духе, – это правда.

– Чем ты занимался позже, когда забыл о музыке?

– Не делал ничего, о чём тебе было бы интересно узнать. Я просто жил, ожидая смерти и думая, что конец близок. Не смейся, прошу тебя. И кстати, я никогда не забывал о музыке; возможно, она и позволила избежать конца.

Этот человек говорил очень искренно, как думал, как чувствовал, поэтому я и не думал смеяться. Я продолжил, стараясь отвлечь его от мрачных воспоминаний:

– И ты вернулся через пять лет.

– Верно, я работал с сестрой. Мы выпустили альбом “The Empty Field”. С ней я позабыл о Blue Flying.

– Тебе понравилось работать с ней?

– Очень.

– “The Empty Field” звучит очень похоже на твои предыдущие работы.

– Неважно. Я выбрал своё направление; оттого-то и похоже, что лежит в одном направлении. Но наша связь словно была глотком свежего воздуха и для неё, и для меня, и без него я бы зачах. Поэтому я крайне благодарен сестре.

– И затем ты решил снова исчезнуть и снова вернуться: прошло ещё пять лет, и вот ты держишь в руках гитару на моих глазах.

Иногда лёгкие пальцы Фреда проскальзывали по струнам, колебания которых издавали очень звонкие переливания звука. Но через минуту он будто застыл, и чуть