Образ зверя - Александр Кондратьев

III

Гомон понемногу стих. Люди стоят поодаль, смотрят внимательно.

– Вот это да, – говорит Сергий. – Не ожидал такого. Удивил, сынок.

Голос дрожит, глаза глядят недоверчиво. Марк тряхнул головой, отгоняя наваждение. Никогда он прежде не убивал людей, а вот теперь убил. Когда со стрелами бегал, представлял, каково это – жизнь отнять. По-разному ему думалось: то ли весело, то ли страшно будет. Вышло – никак. Чужаков не жалко, сами напали, заслужили смерть. За сестру с мамкой страшно стало, вот и взвился. Только странно как-то произошло все, будто пьяных ягод съел. Как пелена опустилась на глаза или заснул вдруг, что-то видел, что-то делал, а что – уже и не помнит.

Подходит дед, кладет руки на плечи, единственным своим глазом по лицу водит.

– Потом обсудим это, – шепчет, – видал я такое, и не раз. – Громче, для всех. – Спасибо Марку, спас нас! Ну, берем его в воины? Без обряда?

Люди кивают, два других волхва молча склоняют головы. Кто-то шутит:

– Вот дети пошли, по мягкому не нашлепаешь.

Редкие смешки в ответ, как бутылки откупоренные. Но улыбки тают на лицах – жалко тех, кого убили налетчики, негоже смеяться.

– Значит, решено, – просто говорит дед Андрей. – Погибших на рассвете похороним, уложите их пристойно и начинайте костер собирать. Дозор пусть соберется. Может, это только первые ласточки к нам залетели. – Встревоженные взгляды, мало кто подумал об этом. – Женщины – по домам, мужчины – к частоколу. Теперь нельзя без дозорных. А мы посмотрим, что за гости к нам нагрянули. Оттащим падаль с глаз долой, нечего им тут лежать.

– Как к частоколу? – голосит какая-то баба. – Там же нет никого!

– А эти откуда взялись? – дед пожал плечами.

Баба молчит. Все молчат. Расходятся выполнять поручения.

Начинают понимать, что незнакомцы разрушили не только несколько семей, но и весь привычный уклад. Не видать теперь спокойной жизни.

Андрей пошел к волхвам, потянул внука за собой. Марк засеменил следом, не соображая, что теперь он взрослый. С ними вместе – отец и еще несколько мужчин. Отец на прощание обнял жену и дочь, что-то прошептал каждой на ухо и махнул рукой – в сторону дома. Оборачиваясь, пошли прочь. Марк кивнул им на прощание. Мать посмотрела как-то странно и отвернулась, Любинька повела в воздухе платочком.

Тела чужаков взяли кто один, кто вдвоем – мерзавцы в доспехах, тяжелые, – подобрали их жуткое оружие, понесли в соборную избу, сложили на пол. Дед плотно закрыл дверь. Несколько любопытных баб заглянули снаружи в окно, но, напуганные дедовским кулаком, попрятались.

Сергий сидел на корточках, вертел руках какой-то предмет. Марк подошел к отцу, чтобы лучше разглядеть, – черная коробочка с ручкой. Посмотрел вопросительно, отец только плечами пожал:

– У одного из них в руках было. Когда ты его порешил, он и выронил.

Марк принял коробку в руки – тяжелая, как полное ведро, хоть и небольшая. И гудит тихо-тихо, но заметно.

– Любопытная вещица, – сказал дед Андрей, подойдя. – Пока отставь, потом внимательнее посмотрим.

Стрелы из мертвецов вынули, передали Марку. Неприятно было их обратно брать – кровью перепачканы. Надо бы вытереть, да нечем – взял охапку да сунул в колчан, потом отмоет.

Чудной доспех с чужаков сняли, постучали, проверили прочность. Хорошая защита, как сделано – непонятно. Сапоги тоже добротные, их оставили в стороне, после поделят. За шлемами – молодые мужские лица. Взрослые, но с бритой бородой – у многих видна щетина. Волосы короткие, стриженые; чужаки следили за своей внешностью – не то, что Марковы соплеменники, взять, к примеру, покойных братьев Косматых, те бы посчитали такую длину волос оскорбительной.

Обшарили странную облегающую одежду. В черных штанах нашлись карманы, а в них какие-то бумажки непонятные – много бумажек.

Каждый взял себе по одной. Постояли, в руках повертели. Бумага в селе редкость – из нее мудреные книги волхвов сделаны. Простой люд в них не понимает ничего. Для того, чтобы понимать, читать надо уметь, а этому только волхвы обучены.

Однажды по вине книг чуть беда не приключилась. Старый волхв Василий над книгой заснул, а свечу погасить позабыл. Свеча повалилась, книга занялась и чуть дом для собраний не спалила. С тех пор каждый селянин знал: страшное дело, книги эти, лучше подальше от них держаться.

– Что это такое, дедушка? – спросил Марк, выставив бумажку перед собой и глядя на свет.

Марк, уважая старших, говорить не собирался, но очень ему любопытно стало. И бумажка такая красивая, с картинками: цветастая, линиями расчерчена. То ли звезды на ней нарисованы, то ли цветочки.

Дед сощурился, всмотрелся и сказал непонятное:

– Деньги.

Все растерянно переглянулись. Только волхвы не казались удивленными.

– А что это такое, деньги? – спросил Марк; голос чуть дрожал от волнения и удовольствия – удалось во взрослый разговор вклиниться.

– Предки использовали деньги, чтобы на них менять добро всякое, – пояснил дед. – Это сейчас я к Марфе схожу, молока кувшин отнесу, а она мне за это десяток яиц отсчитает. Раньше я бы за ее десяток деньги дал.

– А молоко выпил бы, – вставил отец, и все засмеялись.

– Вот предки-то наши, любили почудить, – восхитился кто-то.

– А зачем так? – Марк решил закрепить успех. – Это же сложно как-то.

– Да кто их знает, – дед пожал плечами. – Вон, видишь, как вышло. Домудрились.

Мужчины согласно замычали.

– Получается, – подумалось вдруг Марку, и он вслух сказал, – кто-то им деньги дал, чтобы они сюда пошли? Чтобы людей убили?

– Может и так, – сказал Андрей, одобрительно глядя на внука. Соображаешь, мол.

– Вряд ли они сюда шли, чтоб яйца Марфины на бумажки обменять, – сказал Сергий.

– Скорее уж за нашими пришли, – пошутил мужик из угла, и смех грянул со всех сторон. Даже волхвы разулыбались – все, кроме деда Андрея.

– Что скажешь? Что это вообще такое, как по-твоему? – спросил Сергий, когда дед встал и отошел к окну, задумчиво поглаживая бороду.

– Призраки, – сказал дед, – из прошлых времен.

Все переглянулись – не привыкли, чтобы волхв говорил туманно.

– Раньше так было. Не мужчины, а черви. Не мечами и стрелами бились, а пулями.

– Что за пули такие? – спросил мужик, Зосим, кузнец местный.

– Маленькие кусочки железа, – пояснил дед. – Их вставляют в эти вот палки, в автоматы, и стреляют ими, как дети – шариками из тростинки. Только последствия – сами видели.

Зосим уважительно закивал.

– Слово-то какое, «автоматы», – сказал Сергий медленно, будто пробуя на вкус незнакомое сочетание звуков.

Василий, волхв, сидевший на полу, поджав ноги, подал голос:

– Было такое, да. По-разному говорили. «Автоматически» – мол, по накатанной делать что-то. Раз, раз, раз – одно, другое, третье. Как автомат железом плюет.

– Понял, – сказал отец, улыбаясь. – Спасибо, что научил. Буду применять. Вот например: жена твоя штаны стирает автоматически.

– А ты свою жаришь автоматически, – не дал себя в обиду волхв.

– Потому что мой автомат на ходу еще, не то, что твой, борода, – загоготал Сергий.

Василий, зло блеснув глазами, буркнул:

– Никакого уважения. Андрей, плохо сына воспитал. Шалит!

Дед отмахнулся:

– За своим следи. Да за языком тоже приглядывай. Обоих касается, – строго посмотрел на Сергия. Тот пожал плечами.

– А откуда ты все знаешь-то? – снова подал голос Зосим.

– Мы, волхвы, читать обучены. Древние книги – оттуда все, – важно сказал обиженный Василий.

– Научили бы, – не унимался мужик. – Если б все такие умные были, может, свои автоматы собрали бы.

– Собрали бы – и друг друга порешили, – веско сказал Андрей.

Все переглянулись, глазами встретились, отвели – и замолчали.

– Из-за частокола они пришли, – сказал дед, ни к кому не обращаясь. – Но сами бы не дошли. С виду – обычные люди, две руки, две ноги. Значит разгадка в этой штуке. – Указал пальцем на черную коробку, мерно гудевшую на столе.

– Разберем ее? – предложил Сергий.

– На кой? Обратно-то не соберем, – обрубил Андрей.

– А что нам с ней делать тогда?

– Я уверен, с ней мы сможем выйти за частокол.

Все замолчали удивленно.

– Зачем нам туда?

– Денег-то посмотрите сколько. Были бы мирные, не стали стрелять. Никто ведь не трогал их. Значит со злым умыслом пришли. Значит прав Марк. Кто-то купил их, деньгами погнал сюда. Кому-то мы, сами не зная, дорогу перешли. И кому-то очень сильному, раз ужасы за частоколом ему не помеха. И пока нас не выведет, не успокоится. Значит надо первыми ударить. А для этого – сначала в разведку пойдем.

IV

Ректор стоял у окна, глядя на панораму города. Он знал, что на него смотрят, и потому красовался. Голова в пол-оборота, руки сложены за спиной. Закатные лучи солнечными зайчиками брызнули в стороны, отраженные от железного тела. В нем осталось куда больше человеческого, чем можно было разглядеть со стороны, и Ася ненавидела его за это.