Лили и майор - Линда Миллер

- Руперт придет, - возразила Лили, стараясь не подать виду, что у нее дрожит подбородок. Исидора отрицательно покачала головой.

- Руперт уедет, чтобы учиться на преподавателя, - сказала она. - И как только он уедет, он забудет навсегда о твоем существовании. О тебе забудут все, кроме меня, конечно.

Внезапно Лили охватил приступ необъяснимого гнева. Исидора сказала правду, и Лили ненавидела ее за это. Она вскочила со стульчика, обежала вокруг залитого чаем столика и изо всех сил ударила Исидору по розовой щечке.

Исидора пронзительно завизжала, и из просторной летней кухни с грохотом выскочила ее мамаша. Мощною дланью Бетезда Соммерс вцепилась в волосы Лили и поволокла девочку прочь от ревевшей дочери.

- Злобная маленькая дрянь! - вопила женщина. - Воистину дьявол внушил нам ввести тебя в наш дом!

Глаза Лили были полны слез, но она не позволила им пролиться. Она ни разу не заплакала при Соммерсах, даже когда сам преподобный отец загнал ее в угол кухни и избил тяжелой дубовой тростью.

Лили лежала на своей койке, и все ее тело, покрытое синяками и ссадинами, ужасно болело, когда несколькими часами спустя к ней заявилась Исидора. Она принесла Лили ее обычный ужин: тоненький ломтик хлеба и стакан разбавленного молока.

- Руперт уехал с папой в город, - злорадно сказала маленькая мучительница Лили. - Он даже не знает, что тебе приходится прятаться тут, чтобы не попадаться маме на глаза. Я ведь говорила тебе, что никому, кроме меня, до тебя нет дела.

***

...Слезы совсем ослепили Лили, когда она с трудом заставила себя вернуться к действительности. Обмакнув ручку в чернила, девушка выбрала очередной город на карте, которую когда-то скопировала у Руперта с учебника по географии, и принялась составлять очередное письмо.

***

Облаченный в одни бриджи, заложив руки за голову, Калеб лежал на неудобной гостиничной койке. Он с наслаждением вспоминал Лили, как она, стоя возле ручья, поверяла ему свою сокровенную мечту.

Холидей улыбнулся. Лили и в самом деле намерена собственными силами обработать этот кусок земли - ну какая же глупышка!

Но тут же улыбка исчезла с лица Калеба: он представил себе, во что превратится Лили уже после года фермерской жизни. Она изработается, станет грубой, ее задор иссякнет, руки станут красными и потрескавшимися, а глаза усталыми и пустыми. Явится какой-нибудь мужлан и возьмет ее за себя замуж, и, по крайней мере на время, она, может быть, перестанет страдать от одиночества. Может быть, она даже почувствует, что нужна другому человеку.

Но скоро у них появятся дети, один за другим - пока их не станет чересчур много. И Лили скончается в расцвете лет, унеся в могилу свои несбывшиеся мечты. А мужчина приведет в дом новую жену, они заживут на возделанной Лили земле, и все начнется сначала.

Калеб нетерпеливо уселся на кровати, отозвавшейся жалобным скрипом пружин. Он отнюдь не был пессимистом, однако встреча с Лили в столовой перевернула все его прежние представления. Он привязался к этой женщине, он хотел защищать ее, он хотел одевать ее в лучшие наряды, он хотел помочь ей забыть о пережитых ею невзгодах.

Он хотел любить ее.

Он даже представил себе, как приедет домой и представит ее своей семье.

Прислонившись голой спиной к приятно холодившей ее спинке кровати, Калеб закрыл глаза, и мысли унесли его в прошлое, на обширные угодья фермы в Пенсильвании, где прошло его детство.

Вот ему одиннадцать лет, и он прячется в укромном уголке на сеновале, стараясь совладать с подступившими к горлу горькими рыданиями.

Шесть месяцев назад умер его отец, а вот теперь умерла и мама: ему только что сказал об этом их доктор.

А все из-за этого дурацкого ребенка. Лучше бы вместо мамы умер он.

- Калеб? - это кричал старший брат. В двадцать один год Джосс был уже настоящим мужчиной и управлял фермой после того, как несчастный случай лишил жизни их отца, Эрона Холидея. - Вылезай, мальчик: я же знаю, что ты где-то здесь. Нам надо потолковать.

Калеб всхлипнул. Он боялся отвечать, боялся, что зарыдает во весь голос и не сможет остановиться.

Джосс снова позвал брата, и Калеб, закрыв глаза, вознес к небесам краткую горячую молитву. Пусть это все окажется неправдой. Пусть Джосс сейчас скажет, что на самом деле мама жива.

Заскрипели ступеньки деревянной лестницы, и, когда Калеб открыл глаза, он увидел, что Джосс уже вскарабкался на сеновал. Привлекательное лицо старшего брата, покрытое пылью, было влажным то ли от пота, то ли от слез. На нем была простая рубаха и штаны: обычный фермерский наряд. Братья были похожи: янтарного оттенка глаза и каштаново-золотистые волосы, только у Джосса волосы вились.

- Ты, наверное, не все понял, как надо, - сказал он со вздохом, усевшись на тюке сена и прислонившись спиной к дощатой стенке.

Калеб был полон отчаяния и боли, выплеснувшихся наружу:

- Это все тот проклятый младенец виноват, - высказал он то, о чем только что думал. - Он убил нашу маму.

Джосс мозолистой рукой взял Калеба за подбородок и заставил повернуться к нему лицом.

- Чтобы я больше никогда ничего подобного не слышал от тебя, парень. Джосс говорил тихо, но выражение его глаз и тон выдавали гнев. - Если ты когда-нибудь заикнешься об этом, я привяжу тебя к коновязи и отстегаю кнутом. Эта малышка - наша единокровная сестра, и мы должны... будем заботиться о ней. Она тоже носит фамилию Холидей.

Карточный домик, выстроенный Калебом, рухнул. Значит, это правда, ведь вот и Джосс говорит о том же, - значит, все случилось на самом деле. Мама взаправду умерла, и от их семьи остались лишь они трое: Джосс, Калеб и та краснорожая маленькая плакса.

Калеб издал хриплое рыдание и почувствовал, как Джосс обнял его за плечи.

- Тебе надо как следует выплакаться, - мягко прошептал старший брат, уткнувшись подбородком в макушку Калеба. - Тогда боль станет не такой острой. И я обязательно позабочусь о тебе, мальчик: о тебе и о маленькой Абигейл. Тебе не о чем беспокоиться, ведь я всегда буду здесь, с тобой.

"Я всегда буду здесь, с тобой". В ушах Калеба, сидевшего на койке в номере отеля, в который раз прозвучали эти давным-давно сказанные Джоссом слова. Джосс по-прежнему живет на их ферме, вот только в один знойный день во время войны случилось нечто ужасное, непоправимое, после чего Джосс счел Калеба таким же покойником, как их отца и мать.

Абигейл написала, что на их семейном кладбище есть даже могильный камень, на котором высечено имя Калеба Холидея.

Горькое чувство утраты пронзило болью Калеба, и он рывком вскочил с койки - прочь от мыслей о своем тупоголовом братце.

Холидей подошел к окну и выглянул на пыльную улицу. Завтра ему предстоит вернуться в форт Деверо и впрячься в привычную армейскую лямку... И расстаться с Лили.

Медленно проехал фургон, груженный припасами для форта, и Калеб отвернулся от окна, в задумчивости теребя подбородок. Во что бы то ни стало нужно найти способ захватить Лили с собой.

Он с радостью сделал бы Лили своей экономкой, чтобы она не прозябала в этом Тайлервилле, но Холидей хорошо знал, что за этим последует. Сплетни и пересуды, оскорбительные намеки, исчезнет милый озорной огонек в глазах Лили. Впрочем, она и не согласится принять подобное предложение.

Калеб принялся ходить взад-вперед по комнате. Жена полковника постоянно занята поисками экономки. Стоит миссис Тиббет найти подходящую девушку, как та выскакивает замуж за одного из солдат, увольняется, чтобы вести свой собственный дом.

Калеб мечтательно улыбнулся. Если только Лили окажется в доме Тиббетов, они смогут часто видеться, и рано или поздно Калеб подчинит ее себе. Он будет ухаживать за ней до определенной степени, разумеется, - ведь он не собирается жениться - ни на ней, ни на ком-либо еще. Зато он научит ее получать наслаждение в постели искусного в любви мужчины.

Он почувствовал легкий укол вины, вспомнив, как посмотрела на него Бианка, когда он сказал ей, что он больше не придет, так как встретил другую. Она гордо пошла прочь, бросив ему на прощание, что ее никогда не привлекало быть любовницей какого-то солдафона.

И Калеб изгнал из памяти Бианку, как незадолго до этого изгнал Джосса.

Наверное, уже в тысяча первый раз он открыл свои часы и убедился, что наконец-то настало время отправляться на ужин к миссис Макаллистер. Он подошел к зеркалу, пригладил волосы щеткой, надел сорочку, а поверх нее парадный мундир, на котором тусклым золотом блестели майорские эполеты.

Во всем Тайлервилле не было ни цветочка. Правда, в диких зарослях на окраинах города сейчас можно было бы нарвать букет, но Калеб не мог себе позволить на глазах у подчиненных собирать маргаритки и розы. Холидей разыскал лавочника и, невзирая на воскресный день, заставил его продать коробку роскошного французского шоколада.