Золотые щупальца - Крыстин Земский

Настроение у Антковяка заметно улучшалось: да, вместе с Бежаном они, пожалуй, что-нибудь придумают. Разговор Ежи с заместителем натолкнул на мысль проверить старые уголовные дела, по которым проходили золотые монеты и слитки. «Не окажется ли там идентичных?»

Бежан, закончив разговор с Погорой, стал расспрашивать Антковяка обо всех обстоятельствах дела, казалось бы, даже самых маловажных и несущественных.

– Так, говоришь, Вейль восемнадцать лет плавал на «Ополе» и «Анне»?

– Да.

– А на этих кораблях в последнее время не было каких-нибудь ЧП?

– Не знаю. Этого я не проверял. Правда, сравнивая списки матросов, бывших друзей Вейля, с перечнем теперешних его знакомых, я чисто случайно выяснил, что в одном из рейсов умер кок «Анны».

Реакция Бежана его изумила

– Что ты сказал?! Повтори!!! – Бежан так и подпрыгнул.

Антковяк взглянул на него с изумлением:

– Я сказал, что на теплоходе «Анна» умер кок. Повар по-морскому.

– Анна Кок, – повторил Бежан. – Анна Кок… Ах ты черт! Вот это да!

Бежан стиснул Антковяка в объятиях.

– Ты даже не представляешь себе, какую услугу… Сейчас же привези мне эти списки! Бери мою машину. – Он возбужденно заходил по кабинету.

«Что ему далась эта фраза?» – размышлял Антковяк, сбегая вниз по лестнице.

Глава XI

– Наконец-то головоломка начинает проясняться! – Бежан без стука ворвался в кабинет Зентары. – Ты только подумай, особу по фамилии Анна Кок мы искали бы до скончания века. А ключ к загадке – теплоход «Анна» и смерть корабельного кока!

– Не говори гоп… – Зентара, склонившись над столом, рисовал в блокноте чертиков. – Что ты собираешься предпринять?

– Прежде всего затребую из Гданьска списки и подробные сведения о команде теплохода «Анна». Необходимо также дело Вейля взять мне на себя вместе со следователем капитаном Антковяком. Его опыт в валютных делах и знание связанного с ними преступного мира очень пригодятся. Он дельный парень, я давно его знаю.

– А ты не намерен, часом, привлечь себе в помощницы и эту твою протеже Ковальчик?

Бежан умолк и несколько смешался.

– Ага, я вижу, тебя волнуют не только проблемы финансирования иностранной агентуры, – Зентара чуть улыбнулся.

Бежан промолчал и на этот раз. Да и что скажешь? Зантра случайно угодил не в бровь, а в глаз. Девушка действительно его заинтересовала. Так или иначе, но встречи с ней доставляли ему удовольствие, а телефонные разговоры порой затягивались далеко за полночь. Во всяком случае, вчера Погора никак не мог дозвониться и даже думал, что испорчен телефон. А на столе у Погоры в это время лежало заключение экспертизы монет, привезенных четой Шпадов. Из него вытекало, что содержание золота в них и его проба ниже, чем предусмотрено стандартом. Монеты фальшивые. Об этом-то и спешил сообщить Погора.

– Как ты додумался? – недоумевал он.

Бежан в общих чертах рассказал ему о деле Вейля. Сейчас в разговоре с Зентарой он вновь вернулся к результатам экспертизы:

– Я думаю, нужно сравнить результаты обеих экспертиз. Если окажется, что монеты, привезенные Шпадами и найденные в автомобиле Вейля, идентичны, то будут серьезные основания полагать, что появились они из одного и того же источника. Есть и еще одно совпадение в этих двух делах. Вейль постоянно посещает управление финансов. Номер коммутатора этого управления был и в записной книжке Шпада. Хотя, правда, если принять версию Погоры, что все это звенья разветвленной агентурной сети, то не все концы с концами тут сходятся.

– А что именно не сходится?

– Тот факт, что монеты фальшивые, безусловно, затрудняет их реализацию и облегчает разоблачение агента. Трудно допустить, чтобы иностранная разведка подвергала свою агентуру риску провалиться из-за фальшивых монет.

– Тут ты, пожалуй, прав, – согласился Зентара. – Фальшивомонетчики – это люди иного толка. Однако возможен вариант, что Шпады, выполняя задания разведцентра, решили подработать и по собственной инициативе занялись производством фальшивой валюты. Так мог поступить и Вейль.

Бежан с сомнением покачал головой.

– Не думаю. Слишком большой риск. Нет, что-то тут не так…

– Хорошо, поживем – увидим. Кстати, что нового в деле Котарского?

– Котарский вложил в «почтовый ящик» кассету с пленкой и зашифрованное донесение, содержащее общие сведения об аэродроме, количестве учебных полетов, а также вычерченную от руки схему объектов, расположенных в лесу севернее аэродрома. Мы подменили и кассету, и все другие материалы. Так сказать, небольшой сюрприз его хозяевам.

– А не догадаются?

– Нечего и думать. В худшем случае сочтут, что у него не было возможности сделать более четкие снимки. А записи подделаны так, что он и сам бы не догадался. Вероятнее всего, центр поручит ему повторить операцию. Мы выиграем время, а он будет действовать «свободно». Для них пользы никакой, а для нас огромная. Выявим каналы связи, посредников и сам центр. Надеюсь, за это время мы распутаем весь клубок.

– Как ты додумался? – недоумевал он.

– Довольно примитивно. Из стены, окружающей надгробие, вытаскивается один кирпич. Он немного уже других. В образовавшуюся нишу и закладываются материалы. Петшик установил рядом микропередатчик, подающий сигналы всякий раз, как сдвигается кирпич тайника. Приемник находится у них в палатке. Один из сотрудников с биноклем и с фотоаппаратом, снабженным телеобъективом, постоянно дежурит в тщательно замаскированном укрытии с хорошим полем обозрения. Не то что Рудзик.

– Да, а что с Рудзиком?

– Ничего страшного, он уже здоров. Отделался шишкой на голове. Оказалось, на него свалился с дерева плохо прибитый скворечник.

– Кто примет под наблюдение агента, который явится за материалом? Как вы решили этот вопрос?

– Оперативная группа Вроны в этом случае остается на месте: наблюдение за Котарским – дело довольно хлопотное. Поскольку неизвестно, кем окажется связной и куда затем он направится, на расстоянии полукилометра от кладбища мы поместили еще одного наблюдателя, сержанта Смоляка. В его распоряжении палатка с радиостанцией и автомобиль. Как только ему поступит радиосигнал, он и возьмет под наблюдение объект номер два – связного.

– Одного не мало?

– Больше людей у меня пока нет, а сколько времени придется ждать связного, неизвестно. Может, день, может, и месяц. Кстати, ты не хочешь поговорить с Вроной? Через десять минут он будет на связи.

Зентара кивнул головой. Они прошли в кабинет Бежана.

Радиостанция Вроны отозвалась точно в назначенное время, секунда в секунду.

– Я «Маргаритка», я «Маргаритка», вызываю «Розу», вызываю «Розу».

Бежан ответил и перешел на прием.

– В двадцать часов у тайника на кладбище появился человек в форме железнодорожника. Изъял материалы, оставленные Котарским. Смоляк принял наблюдение, – доложил поручник.

– Железнодорожник что-нибудь вложил в ящик? – спросил Зентара.

– Нет. Только изъял. Тайник сейчас пуст. Какие будут дальнейшие указания?

– Продолжайте наблюдение за Котарским и тайником, – включился в разговор Бежан. – Направляю к вам «Агату», передайте ей все фотоснимки, Петшику скажите, чтобы ждал ее в двадцать часов возле кладбища. Гляди в оба, старик! – добавил Бежан, выключая рацию.

– Ну вот видишь, – обратился он к Зептаре, – все идет как по нотам. Дело ясное, никаких неожиданностей.

Он и не предполагал, что самое ближайшее будущее опровергнет его точку зрения.

Глава XII

Материалы следствия по делу о смерти и исчезновении трупа повара с теплохода «Анна» Яна Ковальчика оказались на редкость скудными.

Из них следовало, что кок был зачислен в штат теплохода в 1960 году, а до этого плавал на судах каботажного флота. У него были отличные характеристики; в них отмечалась его высокая профессиональная подготовка, дисциплинированность, честность и общительность. Из материалов дознания проведенного после его смерти милицией Сопота, вытекало, что положительного мнения о нем было не только начальство по месту работы, но и все окружающие. Листая страницы дела, Бежан читал: «Ковальчик проявлял положительное отношение к существующей действительности», «принимал участие в общественной жизни», «в связях с чуждыми элементами замечен не был, морально устойчив, политически выдержан».

Формализм этих оценок для Бежана был очевиден. Поскольку кок из двенадцати месяцев в году восемь-девять проводил в море, то совершенно ясно, что фразы: «…отношение к существующей действительности», «…участие в общественной жизни» – могли лишь означать, что повар пару раз принял участие в каких-нибудь домкомовских собраниях, на которых, быть может, даже один-два раза выступил, высказавшись «за».

«Такая позиция, – подумал про себя Бежан, листая бумаги, – облегчала ему, вероятно, отношения с финансовыми органами». У них, кстати сказать, тоже не было к нему никаких претензий. «Ковальчик, построив небольшой дом, – уведомляли из финуправления официальной бумагой, – за стройматериалы отчитался полностью, законными счетами, а налоги платил регулярно». В «черный список» таможни он также не попал ни разу.