Русское слово №08/2010 - Коллектив авторов

Вместе с группой пленных на территории автороты работали вольнонаёмные латыши, бригада плотников, человек пять. Гудков присматривался к ним, искал случай поговорить. К тому времени в группе созревал план создать свой партизанский отряд. Пробиваться к своим далеко, можно действовать и здесь, в окрестных лесах. Неплохо бы установить контакт с местным населением…

К побегу, созданию отряда готовились заблаговременно. В автомашинах, приходивших на ремонт с передовой, попадались «бесхозные» шинели, сапоги, иногда оружие. Был приготовлен запас одежды, обуви и даже удалось вывезти с металлоломом, в старой трубе, винтовку, которую потом спрятали в укромном месте, недалеко от озера.

Однажды в обеденный перерыв, когда в помещении не было немцев, Гудков завёл осторожный разговор с плотниками. Работаете, мол, как и мы, словно рабы. Разве такой жизни достоин рабочий человек? Весь мир разбит сейчас на два лагеря… Но воевать можно не только на фронте. Почему бы не создать свой партизанский отряд? Бригада отмолчалась, только самый младший сказал: «Подумаем» (Говорили они и по-русски, и по-немецки совсем неплохо). Гудков повеселел: десять человек, с оружием, это уже ядро отряда… Воспитанные в советской стране, они верили, что мировой пролетариат не может не бороться с фашизмом. К тому же, Латвия накануне войны вошла в состав СССР.

На другой день после разговора с плотниками в автороте что-то переменилось. Слесаря, механики куда-то уходили и долго не возвращались, появилось ощущение тревоги… Лев проходил через двор, когда его окликнул немец-ремонтник, лежавший под машиной. «Помоги…». Подполз, лёг рядом. Но вместо пояснения, что поддержать, прикрутить, услышал: «Вас выдали, вы решили создать партизанский отряд. Сегодня допрашивают наших, завтра возьмутся за вас».

Узнав о провале, Гудков принял решение: побег откладывать нельзя, надо уходить ночью.

Вечером их закрыли в комнате на ключ, чего раньше не делали. Лев лёг в постель не раздеваясь, от напряжения бил озноб… Ночью вдруг щёлкнул дверной замок, вошёл Курт. Глянул на «спящих», подошёл к койке Льва. «Ты заболел?» Положил руку на лоб. «Да-да, у тебя жар, я знаю средство…» Взял бязевые портянки, намочил в ведре, обмотал икры. «Утром будешь здоров. Спи». Щёлкнул замок, затихли шаги.

Начинался дождь, который через полчаса перешёл в тяжёлый, глухой ливень, напомнивший лужские леса, мокрые шинели, гимнастёрки, тоску и горечь окружения…

Прыгать решили через окно, выходившее на задворки. Высота метра четыре, но выхода не было. Один, другой соскользнули в ливень с подоконника, настал его черёд. Глянул на дверь. Прощай, Курт, ничего не поделаешь, на войне «по-хорошему» не столковаться…

Несколько дней вся их группа из шести человек пробиралась лесом на восход солнца, на восток, в партизанский край. Подготовиться по-настоящему к побегу не удалось, на всех один пистолет да несколько кусков хлеба. Как-то под утро набрели на хутор, прихватили барашка и цинковое ведро. Лев, замыкавший группу, видел, как из дома вышел хозяин, посмотрел в их сторону, но шум не поднял, не закричал. В чаще, возле ручья, устроили привал, развели костёр…

Где-то поблизости в лесах, граничивших с Псковщиной, действовали партизанские отряды. Как примкнуть к ним? На просёлочной дороге выведали у крестьянки, в какую сторону держать путь. Самое опасное – перейти линию железной дороги, днём и ночью усиленно охраняемую.

Днём в той стороне неожиданно поднялась пальба, разгорелся настоящий бой – и разом затих. Выжидая, залегли в овсяном поле. На просёлочной дороге появился старик, решили окликнуть, расспросить. Близость цели притупила осторожность, не хотелось думать, что всё может повториться, как в автороте. Старик подтвердил: был налёт партизан, и даже указал, в каком направлении скрылись.

Немного переждав, когда на закате над землёй стелется марево, дымка, удачно проскочили через железную дорогу и залегли передохнуть в ржаном поле. Лежали недолго – в их сторону, от станции мчалась патрульная дрезина. За месяцы плена Лев присмотрелся к порядкам в немецкой армии: быстрота, чёткость, беспрекословная исполнительность. Всё отлажено, отработано, ни минутной заминки… Спрыгнув с дрезины, патруль на бегу разворачивается в цепь, впереди – натасканные собаки. Стрельба, один из группы ранен…

В лагере началась «обработка». Цель – выбить признание, что они партизаны, а если не партизаны, то кто? Всех пятерых бросили в круг, в ход пошли кулаки, сапоги, доски…

Очнулся Лев в землянке, на соломе, распухшими губами не пошевелить, вся голова в запёкшейся кровавой корке. Полицай, приносивший воду, кусок хлеба, сочувственно вздыхал: отсюда Дорога только на расстрел. Их и расстреляли бы, как партизан, но тот, что был ранен на ржаном поле, в агонии, признался, кто они, откуда бежали.

На другой день всех пятерых бросили в кузов машины и отвезли в лагерь военнопленных. Здесь пути-дороги молодого красноармейца и старшего лейтенанта разошлись. Но оказалось – ненадолго.

Лагерь. Второй круг

На территории лагеря, у ворот, лежала бочка, на которую бросали пойманных беглецов и били резиновыми шлангами, залитыми свинцом. 50 ударов не выносил никто, казнь хуже расстрела.

Старший из немцев, стоявший у бочки, взглянув на новичков, избитых, истощённых, не способных держаться на ногах, распорядился: «В партизанскую камеру!». Видно и так, что не жильцы.

«Партизанская камера» оказалась узким застенком с окном, заколоченным досками, не определишь – день ли, ночь. Одни стояли, прижавшись спиной к бетонной стене, другие, у их ног, на корточках дремали. Потом менялись местами. Уходившие по вызову, не знали, что их ждёт – край рва или переброска в другой лагерь.

Беглецов из автороты выпустили на территорию лагеря через две недели. Застенок превращал военнопленных в доходяг; Лев едва передвигал ноги. Его место в бараке оказалось рядом с нарами бывшего военного инженера-ленинградца. «Ты недолго протянешь, – определил его состояние инженер. – Я насмотрелся… Сделаем так. Завтра перед разводкой я вынесу тебя наружу, положу около дверей. После разводки бараки обходит переводчик Игорь. Он ленинградец, поговори с ним. Что ты теряешь?»

При упоминании Технологического института, переводчик спросил, на какой кафедре он работал. «На кафедре физики» – «Там был сотрудник, высокий, в очках…» Лев назвал фамилию, имя, отчество физика. «Это мой друг. – И, помолчав, решил. – Полежи пока в бараке, я подумаю…»

Через два дня переводчик забрал Льва к себе, в отдельную комнату, находившуюся в хозяйственной постройке. Никто из немцев, полицаев туда не заглядывал. Кормил Игорь больного со знанием дела, начав с двух ложек рисовой каши. Молодые силы набираются быстро, если рядом, в досягаемости, цель…

Гудков исчез из лагеря, и Каждан был уверен, что старший лейтенант уже у партизан. Поправившись, он стал выходить на работу – чаще всего его направляли с группой пленных, обслуживавшей лазарет на окраине городка. Решение не переменил – бежать, но как попасть к партизанам? На кухне, где пленные выполняли разные хозяйственные работы, он обратил внимание на одну из вольнонаёмных девушек, Лизу. Чувствовал, ей можно доверять. Девушка тайком подкармливала: кусок хлеба, кулёчек сахара… Лев рассказал ей, как оказался в окружении, как попал в лагерь, бежал из него, как оказался в Латвии; не скрыл и свои намерения.

Лиза, видимо, доложила старшим и ожидала решения. Наконец, сообщила названия деревень, целую цепочку, которую он должен миновать на пути в партизанский край.

Конкретного плана побега у него не было. Это Гудков, с его военной подготовкой, всё делал с дальним прицелом. Лев полагался больше на случай…

В тот день их группа из четырёх человек рыла яму для мусора на территории лазарета, вдали от корпусов. Госпиталь был обнесён колючей проволокой, но в один ряд, «в один кол». Кусачек нет, но есть четыре лопаты, которыми можно приподнять нижние «нитки», сделать лаз. Сто метров вырубки, дальше густой лес… Охранник, считая их доходягами, не очень усердно нёс службу, время от времени отлучался – территория лазарета ограждена – а в тот день совсем вышел за ворота… Лев решил: такой случай нельзя упускать!

Лопатами приподняли проволоку, двое выбрались на волю, помогли товарищам. Полоса вырубки не кончалась, только с их силами бежать среди пеньков, по траве. Оттуда, из-за проволоки, им казалось, что лес рядом…

Партизанский разведчик

От деревни к деревне, по цепочке, указанной Лизой, добрались до расположения отряда, входившего в полк бригады А. В. Германа.

В отряде о молодом ленинградском ополченце уже знали. И всё же каждый вступающий проходил обязательную проверку. Слишком дорогой ценой приходилось платить за ошибку здесь, в логове врага, когда со всех сторон теснят каратели и тайные службы не оставляют надежды внедрить своих агентов.