Когда закроется священный наш кабак - Лоуренс Блок

Я принял душ, побрился и пошел куда-нибудь позавтракать. Раздумывая над прочитанным, я пытался понять, что чувствую. Все это казалось мне нереальным. С Томми я был знаком не так уж хорошо, а его жену вообще не знал. Черт, я даже не знал ее имени, только то, что она живет где-то в Бруклине.

Я посмотрел на левую руку, на безымянный палец. Не было никакого кольца, никакой отметки. Раньше я постоянно носил обручальное кольцо и снял его, когда переехал из Сайоссета на Манхэттен. Несколько месяцев от него на пальце оставался след, а потом я заметил, что и он исчез.

Томми носил кольцо — желтый золотой ободок, где-то в полдюйма шириной. А еще он носил на мизинце правой руки кольцо выпускника какой-то школы, по-моему. Я вспомнил все это, попивая кофе в «Красном пламени». Школьное кольцо с синим камнем на мизинце правой руки и желтый золотой ободок на безымянном пальце левой руки.

Не могу сказать, что я чувствовал.

Тем же днем я пошел в собор Святого Павла и поставил свечку за Маргарет Тиллари. Я стал ходить в церковь, когда ушел из полиции, и хотя я не молился и не посещал службы, но время от времени заходил и сидел в этом молчаливом полумраке. Иногда я ставил свечки за недавно умерших, за тех, кто умер давно, но не выходил у меня из головы. Не знаю, но почему-то я считал, что должен так делать. Я чувствовал, что должен отдать десятую часть получаемых денег в коробку для бедных, что находилась в церкви.

Я сидел на дальней скамье и думал о неожиданной смерти. Когда я вышел из церкви, моросил дождь. Я пересек 9-ю авеню и нырнул в «Армстронг». Дэннис стоял за барной стойкой. Я заказал чистый бурбон и полностью его выпил, а потом попросил вторую порцию и чашечку кофе.

Пока я наливал бурбон в кофе, Дэннис спросил, слышал ли я о Тиллари. Я ответил, что прочитал в «Ньюс».

— Была еще статья в дневном выпуске «Пост». Абсолютно все то же самое. Они считают, что все произошло позапрошлой ночью. Томми явно не ночевал дома, а с утра уже был в офисе. Когда он позвонил ей несколько раз, чтобы извиниться за отсутствие, и не смог связаться, забеспокоился.

— Это все написано в газете?

— Примерно так. Все произошло позапрошлой ночью. Он не приходил сюда в мое дежурство. Ты его видел?

Я попытался вспомнить.

— Думаю, да. Позапрошлой ночью он, кажется, был здесь вместе с Кэролин.

— С этой красоткой из южных штатов?

— Точно.

— Интересно, что она сейчас чувствует. — Дэннис пригладил свои редкие усы большим и указательным пальцами. — Может, испытывает чувство вины, оттого что ее желания стали явью.

— Ты думаешь, она желала смерти жене Томми?

— Не знаю. А разве не об этом мечтают те, кто встречается с женатым парнем? Слушай, я же не женат, что я могу знать об этом?

Через пару дней это событие исчезло со страниц газет. В среду в «Ньюс» появился некролог: Маргарет Вэйленд Тиллари, любимая жена Томаса, мать умершего Джеймса Алена Тиллари, тетя миссис Ричард Полсен. Поминки состоятся вечером, а гражданская панихида пройдет завтра в похоронном бюро Уолтера Б. Кука, на пересечении 4-й улицы и Бэй-Ридж-авеню, в Бруклине.

Этой ночью Билли Киген сказал:

— Я не видел Тиллари с тех пор, как все это произошло. Не думаю, что мы вообще увидим его вновь, — он налил себе стакан «JJ&S» — «Джеймисон» двенадцатилетней выдержки, который больше никто не заказывал.

— Держу пари, что его вместе с ней мы больше не увидим.

— С той подружкой?

Билли кивнул головой.

— Теперь они оба постоянно будут думать, что он был с ней, когда его жену убивали в Бруклине. И что, если бы он был тогда дома с женой, там, где ему следовало быть... и так далее. Представь: ты бесцельно слоняешься, желая немного поразвлечься, и меньше всего тебе хотелось бы, чтобы что-то напоминало тебе, как убили твою жену, пока ты развлекался.

Я подумал над этим и кивнул головой.

— Сегодня вечером будут поминки, — сказал я.

— Да? Пойдешь?

Я покачал головой.

— Я никого из тех, кто пойдет, не знаю.

Ушел я прямо перед самым закрытием. По дороге завернул выпить сначала в «Поллиз», потом в «Мисс Китти». Скип выглядел холодным и напряженным. Я сел у барной стойки, стараясь не обращать внимания на стоящего рядом мужчину, но так, чтобы это не выглядело грубо. Он собирался поведать мне о том, что все проблемы нашего города происходят по вине бывшего мэра. Не то чтобы я был с ним не согласен, просто я не хотел все это выслушивать.

Я допил свой бурбон и направился к двери. На полпути Скип окликнул меня. Я обернулся, и он поманил меня рукой. Я подошел к нему.

— Сейчас неподходящее время, — сказал он, — но я хотел бы с тобой срочно переговорить.

— О?

— Мне нужен твой совет, может, подброшу тебе небольшую работенку. Ты будешь у Джимми Армстронга завтра днем?

— Возможно, — ответил я. — Если не пойду на похороны.

— А кто умер?

— Жена Тиллари.

— А, похороны завтра? Ты думаешь пойти? Не думал, что ты так тесно общался с этим парнем.

— Я и не общался.

— Тогда зачем тебе туда идти? Забудь, это не мое дело. Я загляну к «Армстронгу» около двух — двух тридцати. Если тебя там не будет, постараюсь выловить в другое время.

Я там был, когда Скип вошел в бар на следующий день около двух тридцати. Я как раз заканчивал обедать и пил свой кофе, когда Скип вошел и осмотрел помещение. Он увидел меня, подошел и сел рядом.

— Ты не пошел, — сказал он. — Сегодня не день для похорон. Я только что закончил занятия в тренажерном зале, а в сауну идти после не захотел. Весь город как одна большая сауна. Что ты пьешь, этот свой знаменитый Кентукки-кофе?

— Простой кофе.

— Это никуда не годится, — он обернулся и позвал официантку.

— Принеси мне «Приор» темное, — сказал он ей. — А моему папочке чего-нибудь, чтобы он мог налить себе в кофе.

Она принесла немного бурбона для меня и пиво для Скипа. Он медленно наклонил стакан, внимательно изучая пиво, сделал глоток и поставил стакан на стол.

— У меня могут быть проблемы, — наконец сказал он.

Я ничего не ответил.

— Это строго между нами. Ладно?

— Конечно.

— Разбираешься в том, как ведутся дела в баре?

— Только с точки зрения клиента.

— Годится. Знаешь, что здесь все идет за наличные.

— Конечно.

— Во многих местах принимают пластиковые карточки. Мы не принимаем. Только наличные. О, если мы тебя знаем, то можем взять твой чек или открыть для тебя личный счет — что угодно. Но в основном это бизнес за наличные. Скажем, девяносто пять процентов нашего дохода составляют наличные. На самом деле, может, даже больше.

— И?

Скип вытащил сигарету и постучал ею по ногтю большого пальца.

— С души воротит говорить обо всем этом, — сказал он.

— Тогда не говори.

— Все утаивают доходы. — Он прикурил. — Определенный процент выручки изымается еще до записи. Он не регистрируется в книгах, не кладется в банк, его вообще как бы не существует. Тот доллар, который не заявляешь в декларации, стоит двух, которые заявляешь, потому что с него не платишь налоги. Ты меня понимаешь?

— Это не трудно понять, Скип.

— Все это делают, Мэтт. И кондитерские лавки, и газетчики — все, кто берет наличными. Господи, это по-американски — президент не платит налоги, если может скрыть доходы.

— Последний так и делал.

— Не напоминай мне. Из-за этого козла налоговое мошенничество стало опасным, — он сделал затяжку. — Мы открылись пару лет назад, Джон вел книги. Я занимался людьми, нанимал, увольнял, он делал закупки и вел учет. Все работало отлично.

— И?

— Подхожу к делу. Черт возьми. С самого начала у нас было два комплекта учетных книг, одна для нас, другая для Дяди. — Лицо Скипа омрачилось, и он покачал головой. — Никогда не видел в этом смысла. Я считал, что нужно вести только липовые книги, и все. Но он сказал, что нам нужен честный учет, чтобы знать, как идут дела. Ты думаешь, это разумно? Ведь если считаешь свои деньги, то знаешь, как идут дела, и нет никакой необходимости в двух комплектах учетных книг. Но у Джона бухгалтерский склад ума, он во всем этом разбирается, и я сказал: «Хорошо, делай, как знаешь».

Он взял стакан и отпил пива.

— Они исчезли, — сказал он.

— Книги?

— Джон пришел в субботу утром, чтобы внести данные за неделю. Все было замечательно в ту субботу. Позавчера ему нужно было что-то записать. Он стал искать книги, а их нет.

— Исчезли оба комплекта?

— Нет, только наш, «черный». — Он выпил еще пива и вытер рот тыльной стороной ладони. — Целый день Джон пил валиум и тихо сходил с ума и лишь вчера рассказал мне. С тех пор я только об этом и думаю.

— Насколько это плохо, Скип?

— О, дерьмо, — ответил он. — Очень плохо. Нас могут посадить.

— Серьезно?

Скип кивнул головой.

— Там записано все с момента нашего открытия, а прибыль пошла с первых дней. Не знаю почему. Кабак у нас — каких много, а народ к нам сразу валом повалил. И мы гребли деньги обеими руками. К нам просто придут с этими книгами, и мы уже арестованы, понимаешь? Назвать это ошибкой невозможно. Там все написано, черным по белому, одна колонка цифр, а рядом — совсем другая, та, что каждый год указывается в налоговой декларации. Не будет никакой возможности что-нибудь придумать, останется лишь спросить, куда нас пошлют: в Атланту или в Ливенуорт.