А этот пусть живет... - Валерий Ефремов

Полковник сунул руку в карман, вытащил пачку «Явы», закурил сам и протянул сигареты Курскому.

Тот, конечно, баловался в юности куревом, но быстро завязал с этим делом. Сейчас же, лишь мгновение поколебавшись, он решил, что отказываться не стоит, недипломатично, и задымил вместе с начальником, стараясь не затягиваться.

— В общем, так. — Николай Ильич рубанул по столу ребром ладони. — Ты мне, лейтенант, нравишься. У меня глаз на настоящих сыскарей верный. С тобой работать можно, а вот с Митиным — нет. Я вообще не понимаю, зачем он в милиции служит. Толку от него — ноль. Да и не любит он свою работу. Короче, Серега, решил я от него избавиться. Тем более что он твою следующую должность, старшего оперуполномоченного, занимает. Да и получил ее Митин случайно, когда я в управлении чистку кадров проводил. Теперь нужно исправить собственную ошибку.

— Да что вы, товарищ полковник! — Курский протестующе приподнял ладонь. — Он мне очень помогает, и у него есть чему поучиться. Ведь он уже пять лет…

— … В управлении груши хреном околачивает, — резко перебивая, закончил начальник фразу за своего подчиненного. — Смысла нет его защищать, лейтенант, для меня с Митиным все ясно. Не ясно только, как от него отделаться. Но вот появился шанс. Во-первых, новый госкомитет по наркотикам образовался, ему кадры нужны. Под этим соусом можно хорошую чистку провести в наших рядах. А вот теперь и дельце классное подвернулось, но я чую — проблем в нем не избежать. Ты, наверно, хочешь узнать, о чем я с задержанным по этому поводу говорил. Он — мой давнишний знакомый. Хочешь — верь, хочешь — нет, но к расследуемому убийству данный гражданин не причастен. Не так он воспитан. Тем не менее дознание следует, конечно, провести по всей форме и установить убийцу. Я поручу это дело Митину, а тебя поставлю к нему в помощники. Но, если чего путного нароешь, Митину не говори. Всю интересную информацию сообщай непосредственно мне. А я, если что узнаю по своим каналам, сообщу только тебе. Да и вообще направлю в нужное русло. Вопросы есть?

Курский уже привык к тому, что голову полковника Сбитнева посещают подчас весьма странные идеи. Лейтенант совершенно не представлял себе, как можно таким вот нелепым способом избавиться от нерадивого, хотя и лично симпатичного ему Кости Митина. Ну, подставит Сбитнев в данном деле старшего лейтенанта — что из того? Ведь все это Косте, как с гуся вода, наплевать да забыть. Полковник здесь, скорее, подставляет не Митина, а его, Сергея Курского, — получается так, что ему официально поручено подсидеть своего приятеля! Хорошенькое дельце! Такая блажь только Сбитневу и могла прийти в голову. Но возражать полковнику, как показывает практика, себе дороже.

— А следователь из прокуратуры уже по этому делу назначен?

— Какая еще прокуратура? — недовольно сдвинул брови Сбитнев. — Мы задержали подозреваемого на сорок восемь часов и можем вести самостоятельное расследование без чьей-либо санкции. Вот за эти двое суток тебе и следует найти убийцу.

8. Окунь и Гангут

Советник выслушал рассказ бригадира без видимых эмоций и ни разу его не перебив. Но сдерживался он с превеликим трудом и по окончании печального повествования Гангута сразу задал особо мучавший его вопрос:

— А почему ты мне не позвонил, когда взял Финка? Или даже еще раньше — когда получил сообщение о его местонахождении?

То, что такого звонка не последовало, Окунь квалифицировал как самое настоящее предательство. Ведь он так долго выстраивал «особые отношения» с бригадиром!

Правда, по поводу Финка у них с Гангутом никакого соглашения не было, но бригадир и сам мог бы догадаться, что об обнаружении кассира группировки в первую очередь следовало ставить в известность своего покровителя, то есть Советника. Надо было, конечно, прямо сказать об этом туповатому Гангуту, но Окунь просто не верил, что Финка удастся отыскать.

— Ну, я хотел все вам с Прохором в готовом виде предоставить — и Финка, и бабки в одном флаконе, — почти что откровенно ответил браток. Была у него, правда, одна потайная мысль, но потайная настолько, что он сам от себя ее прятал.

Но эту потайную мысль тут же вытащил на свет божий Советник:

— А может, ты хотел из Финка бабки вытряхнуть и себе прикарманить? А? — И он оглядел Гангута с головы до ног, словно пытаясь понять, куда он все эти деньги мог засунуть.

— Да что ты, Окунь! — не слишком искренне возмутился бригадир. — Ведь со мной и братки были. Они, если что, точняка бы Прохору стукнули.

«Братков этих, выбив из Финка бабки, ты мог бы и закопать», — подумал Советник, невольно останавливая взгляд на пижонских красных ботинках бригадира, которые настолько резко дисгармонировали с его в целом затрапезным гардеробом, что вызывали у склонного к снобизму хозяина квартиры легкое раздражение, но вслух он сказал совсем иное:

— А где они сейчас, твои пацаны?

— Я ж собирался Финка на хазу в Арканово везти, вот и велел им приезжать туда к часу дня. Сказал, если что изменится, я позвоню.

— Выходит, ничего не изменилось? — усмехнулся Советник.

Гангут взглянул на часы.

— Блин! Из башки вылетело. — Он потянулся за сотовым.

— Погоди, — остановил его руку Окунь. — А зачем ты вообще их туда вызывал?

— Ну, когда бы признание из Финка выбил, то рассчитывал за бабками с пацанами ехать. Сумма-то, наверно, немалая. Как же без боевого охранения?

Окунь погрузился в размышления. Потом взял с соседнего стола ноутбук и, перебирая пальцами по клавиатуре, спросил:

— Тот белобрысый из «Центуриона» как-нибудь представился?

— Не помню, — почесал в затылке бригадир.

— Но ты ведь, когда в их контору приехал, сказал охране, с кем у тебя встреча? Так?

— Не-а. Я назвал свою фамилию, охранник посмотрел по списку, а другой пацан проводил меня в кабинет.

— Номер кабинета?

— Не было там никакого номера.

— Ну а этаж-то запомнил?

— Второй, — радостно объявил бригадир: хоть чем-то, но он помог Советнику.

— Подойди сюда, — сказал Окунь, вздохнув.

Гангут поднялся и встал у него за плечом.

— Смотри на фотографии. Если узнаешь кого из них, скажи.

Перед бригадиром на экране ноутбука одна за другой возникли с десяток фотографий, но все лица оказались ему незнакомы.

Советник задумчиво почесал нос.

— Ну, ладно. Может, это и неважно. А кто у твоих пацанов за старшего? Куцый? — вдруг спросил он.

— Ага.

— Звони ему. Узнай на месте ли они, скажи, что скоро подъедешь. И все, больше ничего не говори. — Советник пошел в другую комнату и через пару минут вернулся, уже в джинсах и легком шелковом пиджачке. — Ну?

— Куцый базарит, пацаны уже выехали, а сам он со своей тачкой забарахлившей завозился, сейчас только двинулся.

— Тогда вперед, — решительно сказал Окунь. — Оружие у тебя с собой?

— Конечно. — Бригадир похлопал по карману пиджака.

— Отлично. Ты на колесах?

Браток замялся.

— Ах, ну да. — Хозяин квартиры слегка улыбнулся. — Что ж, придется седлать своего «мерина». Не тот это, конечно, конь для сельских дорог, да что поделаешь.

Сидя за рулем серебристого «Мерседеса», Окунь молча прокручивал в уме создавшуюся ситуацию.

Гангут, с уважением относившийся к мыслительным способностям Советника, старался ему не мешать, но, поерзав несколько минут на сиденье, не выдержал и задал все же наболевший вопрос:

— А зачем мы в Арканово едем?

— Колоть твоих братков будем, — услышал он спокойный ответ.

— Ты думаешь, это они Финка вызволили? — растерялся бригадир. — Пацаны-то очень надежные…

— Больше, кроме твоих надежных пацанов, освободить кассира никто не мог. Ведь только они знали, что Финк в твоем гараже? Так?

— Так, — удрученно кивнул бригадир: о возможном предательстве собственных братков он как-то не подумал.

— Имеется только один вопрос: вытряхнули они из Финка все балаковские денежки или удовлетворились отступными.

Гангут тяжко вздохнул: ему совсем не нравилась категорическая уверенность Советника, что его пацаны способны на такую подлость. И он попробовал их защитить:

— Ты знаешь, Окунь, а гараж-то мой чисто открыт, без взлома. Профессионал работал. А мои-то — всего лишь боевики. Они ключом в замочную скважину собственной квартиры не всегда попадают, — повторил он услышанную как-то шутку Прохора.

— Значит, наняли кого-то, только и всего, — равнодушно заключил Советник и снова погрузился в раздумья.

Вконец расстроенный бригадир более его не беспокоил.

Съехали с Минского шоссе, и почти на подъезде к Арканово их остановил гаишник.

Советник с места не встал и молча сунул в окошко права и техпаспорт, в котором находилась сторублевая купюра. Вся эта пантомима должна была означать следующее: гаишнику суетиться не стоит — с документами и машиной все в порядке, ему платят просто за то, чтобы он побыстрее от них отвязался.