Желтые розы - Маргарет Майо

Он был в полном шоке, когда услышал ее тихие слова:

— Поцелуй меня, Форд.

Он взглянул в синеву ее глаз, увидел легкий румянец, выступивший на лице, и дрожащие губы.

— Ты уверена, что этого хочешь?

Она кивнула, и он тут же сильнее сжал ее в объятиях. Она была такой хрупкой, нежной, такой прекрасной!

Форд медленно наклонил голову и, когда его губы коснулись ее рта, не смог сдержать стон наслаждения. Однако он старался не требовать от нее большего, чем она была готова ему дать. Пусть инициатива исходит от нее, тогда она не сможет его обвинить, что он воспользовался ее слабостью.

Но очень скоро его добрые намерения рухнули. Теперь он уже ласкал ее рот языком, исследуя его, наслаждаясь его вкусом, получая мощные электрические импульсы, от которых он все больше терял над собой контроль. Он чувствовал, как она дрожит, как льнет к нему сладко надушенным телом, заставляя его действовать все настойчивее.

Уже не заботясь, не слишком ли он далеко заходит, Форд погладил ее груди, напряженные, ждущие ласки, с возбужденными сосками, проступающими под гладким атласом блузки. Карина застонала от острого удовольствия. Форд почувствовал, как затрепетало и выгнулось ее тело.

Такого он сегодня никак не ожидал. Все его загнанные вглубь эмоции вырвались наружу с такой силой, которая, казалось, грозила его испепелить.

Он потер пальцем пульсирующий сосок и ощутил, как по ее телу пробежала дрожь. Он слышал ее тихие стоны, увидел, как откинулась назад ее голова и закрылись глаза. Все ее тело готово было ему покориться.

Форд сорвал с нее блузку и кружевной лифчик. Он смотрел на нее в восхищении, лаская обе груди, заново знакомясь с ее телом, потрясенный его красотой. Потом убрал руки и продолжил ласки языком. Карина вскрикнула от пронзившего ее наслаждения. Вкус ее груди был так восхитителен, так эротичен, как никогда раньше. Карина похудела после аварии, и грудь ее стала меньше, но все равно была способна зажечь огонь в каждой клеточке его тела. О, Господи, Господи! Выдержать это было выше человеческих сил.

Форду хотелось обладать ею, снова назвать ее своей, забыть о двенадцати месяцах ожидания и вновь ощутить тот непередаваемый восторг, который они испытывали вместе.

Карина понимала, что терпит крах. Вся ее борьба оказалась бесполезной. Никуда от правды не деться — она хочет Форда Филдинга.

Это была безудержная страсть, которую не могли остановить ни ее недоверие к Форду, ни сомнения, что когда-то она была с ним помолвлена.

Она ощущала, как вибрирует все ее тело, как закипает кровь от чувственных ощущений и как стучит сердце, готовое выпрыгнуть из груди.

В ответ на его жадные поцелуи из горла против ее воли вырывались крики наслаждения.

Карина не замечала ничего, кроме близости его горячей плоти, их обоюдного возбуждения, жидкого огня, текущего по сосудам.

— Форд... — выдохнула она, не осознавая, что говорит. — О, Форд! — Его рука на набухшей груди вызывала у нее дрожь, доходившую до самого сердца, и пронзала острым удовольствием.

— Карина, моя несравненная Карина! — хриплым, прерывистым шепотом воскликнул он. — Как долго я ждал этого дня! Я думал, он никогда не наступит. — Рука его соскользнула к ее бедру, нежные пальцы стали продвигаться к разгоряченному влажному лону.

Карину охватила паника. Это уже было намного больше того, что она ожидала, попросив Форда ее поцеловать. Она толком даже не знала, что ее побудило это сделать. Не предвидела она также и своей бурной реакции, и острого желания.

Но ведь она дала себе обещание, что, пока не вернется память, пока она не удостоверится, что Форд действительно тот человек, за которого себя выдает, она не позволит ему обладать ею.

«Даже если ты теперь его любишь?» — услышала она внутренний голос.

«Да, хотя я его и люблю теперь», — печально отметила она.

Карина в отчаянии вырвалась из объятий Форда и, шатаясь, отошла к окну, где невидящим взглядом уставилась в темноту ночи, лишь бы не видеть его лица.

Он, конечно, был оскорблен. Она успела заметить это по его удивленному лицу, но не предполагала, до какой степени он разозлился. Его громовой возглас заставил ее вздрогнуть:

— Черт возьми, что это значит? Сначала ты просишь поцеловать тебя, а потом отвергаешь меня! Что за игра такая? Или ты испытываешь меня, проверяешь, насколько хороши мои поцелуи по сравнению с поцелуями твоего любовника?

Краска сошла с лица Карины.

— Не понимаю, о чем ты говоришь. У меня никого больше нет.

— Но был же, — холодным, осуждающим тоном заметил он. — До несчастного случая. И я подозреваю, ты об этом вспомнила. Так как, выдерживаю я сравнение с Чарльзом Форестером?

Чарльз Форестер? Чарльз! Перед мысленным взором всплыло красивое лицо и белокурые волосы. Это он и есть? Неужто и правда она предала любовь Форда?

Карину будто обдало ледяным холодом. Она резко повернулась и взглянула на него расширившимися глазами.

— Это правда? — произнесла она сдавленно.

— Вспомнила? — едко спросил он. — Да, это правда. Я готов был простить тебя... пока... не потерпел фиаско. — Он пронзил ее яростным взглядом.

Карина покачала головой.

— Нет, ты ошибаешься, Форд. Память ко мне не вернулась. Но я уверена, что никогда бы тебе не изменила. Внутреннее чутье мне подсказывает, что я не могла бы так поступить ни с тобой, ни с кем-нибудь еще.

— И ты думаешь, я тебе поверю? Объясни мне, Карина, зачем ты попросила тебя поцеловать?

— Я не знаю, — всхлипнула она. Глаза застилали слезы.

— Не знаешь или не хочешь сказать?

Карина видела — переубедить Форда невозможно. Он по-прежнему говорил осуждающим тоном, окидывая ее презрительным взглядом. И она вдруг взорвалась:

— Если я, по-твоему, изменница, то нет смысла поддерживать между нами отношения. Я чувствую себя так, будто ты нанес мне удар в спину. Никогда не думала, что ты на такое способен. Я относилась к тебе с уважением, восхищалась тобой, всегда была благодарна за твою доброту. Я...

— Но никогда меня не любила. Я был тебе нужен, потому что твой любовник так и не появился после несчастного случая. Почему, интересно? Ты и с ним поссорилась?

— Прекрати! Прекрати! — Карина закрыла уши руками. Ее маленький уютный мир рушился.

— Что прекратить? Что я такого делаю?

— Угрожаешь мне! Обвиняешь меня в поступках, о которых я ничего не знаю. Ты злой, жестокий! Я ненавижу тебя! — Карина заметила, как у него передернуло лицо, но ей не было его жаль. Она говорила правду.

Больше года он вел себя как истинный джентльмен. Трудно было представить, что он способен говорить такие жестокие слова.