Славянские шутки (О нелегкой жизни украинских националистов) - Виктор Емский

Петро достал из пачки сигарету и закурил. Мурзик пошарил руками в карманах, ничего там не нашел и вопросительно посмотрел на Москалюка. Тот, вспомнив о половине «Сникерса», выдал товарищу сигарету. Грузин прикурил от зажигалки Петро и заметил:

— Ты, Петруха, хороший хохол. Не жадный.

— Я не хохол, — ответил Москалюк. — Я украинец.

— Плевать, — махнул рукой Мурзик. — И не переживай, что пачка последняя. Скоро мы попадем в плен (если живыми останемся), а там курить дают. Гуманные. Не бьют и кормят. По понятиям воюют. Потому что непрофессионалы. Но нам от этого только профит…

Он замолчал, а Петро задумался над его словами.

После выписки из больницы он вернулся в свою майданную сотню, которая располагалась в одном из захваченных правительственных зданий. Весь Киев гудел победой над неизвестно кем или чем, и будущее представлялось неясным, но свежим и манящим к свершениям фактом. Поэтому Петро сразу же выдали автомат, четыре магазина с патронами и одну гранату.

Несколько недель он охранял какую-то шашлычную от посягательств майданников из других сотен и прочих преступных элементов. Ему сказали, что так надо, и он не задавал лишних вопросов, потому что был дисциплинированным бойцом, а хозяин шашлычной (Мовсес Габриелян) кормил сочно и вкусно. Украинского языка предприниматель не знал — впрочем, как и русского — но этот факт никак Петро не раздражал, потому что за сытные обеды не надо было платить ничего. А общение с Мовсесом на некоем юмористическом пиджин-рашене доставляло только удовольствие, которое лишь улучшало спокойную послеобеденную жизнь борца за свободу.

Но уже тогда Петро начал задумываться над тем, что его окружало в последние дни. Особенно Москалюка доставали воспоминания, связанные с Кокой Кокнутым и Жорой Какинаки. И если сначала он думал, что все измышления сопалатников являются лишь составляющей синего тумана, который окутывал Петро в палате номер шесть, то во время послеобеденных размышлений в шашлычной он пришел к выводу, что Жора с Кокой говорили по-существу. И, самое интересное, выходило, что во многом они были правы…

— Жопу свою надо беречь с рождения, — водя пальцем перед носом Петро, вещал Кока. — Это неправда, что с потерей жопы ты превратишься в женщину. У женщин жоп не бывает. У них данная часть тела называется задницей или попой. А это совсем другое дело, причем — дело зачастую обожаемое. Потому жопа может быть только мужской. И если ты не сможешь уберечь от скотских посягательств столь жизненно важный орган, то перестанешь быть мужиком. Но и в бабу, заметь, не превратишься. А станешь ты самым обычным петухом. И будешь кукарекать всю оставшуюся жизнь…

— Что ж теперь делать? — удрученно спросил Петро тогда.

— А ничего уже не сделаешь. Даже если хирурги удалят татуировку, она все равно отпечатается в душе. Поэтому остается тебе всего одна дорога — в адвокаты.

Какинаки от неожиданности чуть не свалился со стула. Он поставил на стол готовую к употреблению рюмку с коньяком и заявил обиженным голосом:

— Не понял!

— И понимать нечего, — сказал Кока. — У адвокатов цель одна — кому подороже продаться. Потому в народе их и называют дежурными жопами.

Кокнутый с ехидством взглянул на Какинаки и Москалюку вдруг подумалось, что авторитет совсем не пьян, а просто водит собутыльников за нос. Жора, засопев, ответил:

— Однако ты сам и такие как ты постоянно пользуетесь услугами адвокатов, и при этом не задумываетесь над моральными принципами.

— Жопа — неотъемлемая часть тела, — рассмеялся Кока. — Как ни крути, никуда от нее не убежишь. Адвокаты — наименьшее зло в этой ситуации.

Петро надоело слушать нотации, связанные с перебрасыванием филейных частей человеческого тела из стороны в сторону, и он, икнув, возмутился:

— В стране революция, а у вас — сплошные воровские разборки! А как же майдан? Как же демократия? В такие дни народ должен объединиться! Надо отбросить к черту всю бытовую мелочь и единым фронтом выступить против москалей, евреев…

— Греков, армян, немцев, — вставил с ухмылочкой Какинаки.

— Нет, ну зачем же, — запутался в мыслях Петро. — Я имел ввиду, что бороться надо против этой, как ее там… а, коррупции!

— Молодой человек, — вдруг таинственным голосом произнес Жора. — Хотите, я открою вам страшную вселенскую тайну?

— Хочу! — ответил Петро.

— Тс-с-с! — приложил к своим губам палец Какинаки и воровски оглянулся.

Москалюк завертел головой с ним за компанию. Кока ничего делать не стал, так как хорошо знал сволочную натуру адвоката и догадывался, что за нынешними его действиями кроется какая-то очередная пакость.

— Так вот, молодой человек, — страшным шепотом продолжил Какинаки, делая большие глаза. — Коррупции не существует в природе. Это основной закон капитализма…

Адвокат значительно помолчал секунду и вдруг проорал прямо в лицо Москалюку:

— Коррупция — перевод слова «бизнес» на украинский язык!

Петро от неожиданности с грохотом свалился со стула и, стукнувшись раненым задом о ножку кровати, взревел дурным голосом. Кока с Жорой тут же ударились в дружный безудержный смех. Адвокат в припадке веселья топал ногой под столом, а Кока ожесточенно лупил своей рукой тому по коленке, отчего пол ходил ходуном и больные снизу, решив, что началось землетрясение, завопили на разные голоса, пытаясь докричаться до врачебного персонала.

Петро, корчась от боли, увидел, как дверь в палату распахнулась, и в проеме возникли лица Толяна и мента. Они осмотрели палату, недоуменно переглянулись и скрылись, захлопнув дверь за собой. Кока, вытирая слезы с глаз, сказал, обращаясь к Петро:

— Не сиди на полу. Абсцесс заработаешь, вообще все дупло отрежут. Тогда тебя и в адвокаты не возьмут, ибо — какой же адвокат без жопы? Торговать, спрашивается, чем?

Кокнутый опять заржал, но в этот раз сам. Какинаки по известной причине не поддержал смех авторитета. Он с надутым лицом принялся разливать в рюмки коньяк.

— Ну-ка, расскажи о себе полностью! — вдруг потребовал от Петро Кока. — Говори все. Как есть!

Москалюк взгромоздился на стул, принял от Какинаки рюмку, выпил ее, и рассказал о своей жизни. Вот только не стал распространяться о работе в Германии, зная по слухам, как преступный мир относится к говновозам…

Кокнутый, выслушав биографию нового обитателя палаты номер шесть, вяло махнул в его сторону рукой, разлегся на своей койке, подсунув под спину подушку так, чтобы было удобно находиться в полулежащем состоянии, и закурил гигантскую черную сигару.

Выпустив несколько дымовых колец в воздух, он сказал адвокату:

— Жора, попробуй объяснить этому придурку, как устроен мир. Спорю на сто баксов, что у тебя не получится его убедить.

— Получится! — загорелся идеей Какинаки.

— Вот и докажи, хороший ты адвокат или фуфлыжник, подобный любому депутату из законотворческого аппарата, который называется Верховной Радой.

— Приступим! — воскликнул Жора и потер руки.

Петро приготовился слушать правду о существующей природе вещей.

— Итак, — начал Какинаки, — как вы считаете, молодой человек, за чей счет вы состоите членом вашей хваленой националистической организации?

— Как это, за чей счет? — удивился вопросу Москалюк. — Ни за чей. Это же общественная организация!

— Да? — деланно удивился Жора. — Но ведь нужны помещения, где надо оплачивать коммуналку, аренду и тому подобные вещи. Ваша организация не располагалась же у вас в квартире? Правильно, она арендовала здания для собраний, стрелковые тиры, летние спортивные лагеря. Откуда деньги на все это?

— Пожертвования соотечественников, имеющих активную гражданскую позицию, — ответил Петро, свято веря в свои слова.

— Ха-ха! — ржанул Кока с кровати. — Если у наших соотечественников потребовать денег для какого-либо детского дома, то они заявят, что сами последний кус сала без хлеба доедают. А если попросить на идею, они пальцем у виска покрутят и проводят таких просильщиков пинками под зад. Плохо ты свой народ знаешь, Петруха!

— Видите, молодой человек, как получается? Так все вышеперечисленное — просто незначительные траты по сравнению с производством пропагандистской литературы, которая где-то печатается тоннами. А ваше трехмесячное пребывание в прибалтийском лагере? А сколько там побывало таких как вы? Да это же гигантские суммы! Да попросите своих домовитых соотечественников скинуться в таком объеме, они же вас живьем похоронят и никто потом даже с фонарем могилки вашей не найдет!

— Нет! — возмущенно взмахнул рукой Петро. — Заграничные лагеря оплачивали европейцы с американцами.

— Даром? — вкрадчиво поинтересовался Жора.

— Конечно! — ответил Москалюк. — Они всегда помогают тем, кто борется за демократию.