Структура и динамика психического (сборник) - Карл Юнг

62 Борьба противоположностей продолжала бы и дальше тянуться подобным бесплодным образом, если бы вследствие вспыхнувшего конфликта не начинался процесс регрессии, обратного движения либидо. Благодаря своей коллизии противоположности постепенно лишаются ценности и ослабевают. Эта утрата ценностей устойчиво прогрессирует и является единственным, что замечает сознание. Она тождественна с регрессией, поскольку, соразмерно с уменьшением ценности сознательных противоположностей, увеличивается ценность всех тех психических процессов, которые не имеют отношения к внешней адаптации и поэтому редко или даже совсем не применяются сознательно. Эти психические факторы по большей части являются бессознательными. Естественно предположить, что, по мере того как ценность сублиминальных элементов и бессознательного увеличивается, они оказывают все большее влияние на сознательный разум. Вследствие тормозящего воздействия, которое сознание оказывает на бессознательное, бессознательные ценности утверждаются поначалу только косвенно. Торможение, которому они подвергаются, – результат специфической направленности сознательных содержаний. (Это торможение идентично тому, что Фрейд называет «цензором».) Косвенная манифестация бессознательного принимает форму нарушений в сознательном поведении. В ассоциативном эксперименте они выступают в виде указателей на комплекс (комплекс-индикаторов), в повседневной жизни – в виде «симптоматических действий», впервые описанных Фрейдом, а при невротических состояниях заявляют о себе в качестве симптомов.

63 Поскольку регрессия повышает ценность содержаний, которые были до этого исключены из сознательного процесса адаптации и поэтому являлись или полностью бессознательными, или только «смутно осознаваемыми», то психические элементы, вынужденные теперь переступить порог сознания, представляются в данный момент бесполезными с точки зрения адаптации и по этой причине неизменно удерживаются направленной психической функцией на известном расстоянии. Природа этих содержаний известна всем, кто хорошо знаком с фрейдистской литературой. Они имеют не только инфантильно-сексуальный характер, но и представляют собой совершенно несовместимые содержания и тенденции, отчасти аморальные, отчасти неэстетичные, отчасти иррационального, нереального свойства. Явно подчиненный характер этих содержаний в контексте адаптации стал причиной того, что «психические задворки» выглядят столь неприглядно, как это принято в психоаналитических работах48. То, что регрессия выносит на поверхность, на первый взгляд, несомненно, кажется какой-то липкой грязью, поднявшейся из глубин; но если мы не ограничиваемся поверхностной оценкой и воздерживаемся от беглого суждения на основе заранее сложившейся догмы, то обнаруживается, что эта «липкая грязь» содержит в себе не только несовместимые и отвергнутые остатки повседневной жизни или вызывающие неудобство и предосудительные животные наклонности, но и зародыши новой жизни и жизненных возможностей для будущего49. Величайшая заслуга психоанализа состоит в том, что он не боится поглубже заглянуть в несовместимые элементы и разобраться в них, что было бы совершенно бесполезным и, действительно, предосудительным предприятием, если бы не открывало возможностей новой жизни, скрывающейся в вытесненных содержаниях. То, что такие возможности есть, доказывается не только богатством практического опыта, но и может быть выведено логическим путем из следующих соображений.

64 Процесс адаптации нуждается в направленной сознательной функции, характеризующейся внутренней последовательностью и логической согласованностью. Поскольку такая функция имеет направленный характер, любое несоответствующее ей содержание должно быть исключено, чтобы сохранить целостность направления. Несоответствующие элементы подвергаются торможению и посредством этого ускользают от внимания. Опыт показывает, что существует только одна сознательно направленная функция адаптации. Если, например, мне свойственна мыслительная ориентация, то я не могу одновременно ориентироваться при помощи чувства, поскольку мышление и чувство – две совершенно различные функции. Фактически, я должен тщательно исключить чувство, если не хочу вступать в конфликт с логическими законами мышления – с тем, чтобы мыслительный процесс не был нарушен чувством. В данном случае я отвожу максимум либидо из чувственного процесса, в результате чего функция чувства становится относительно бессознательной. С другой стороны, опыт показывает, что ориентация – в значительной степени дело привычки; в соответствии с этим другие неподходящие функции, в той степени, в какой они несовместимы с преобладающей установкой, относительно бессознательны и поэтому не применяются, не развиваются и не дифференцируются. Более того, исходя из принципа сосуществования, они неизбежно ассоциируются с другими содержани-ями бессознательного. Следовательно, в тех случаях, когда эти функции активизируются с помощью регрессии и столь чтимого сознания, то они появляются в несколько неуклюжем виде, в странном одеянии и покрытыми липкой грязью глубин.

65 Если мы вспомним, что приостановка либидо была обусловлена неудачей сознательной установки, мы сможем понять, сколь ценные семена лежат в бессознательных содержаниях, активизируемых регрессией. Эти семена содержат в себе элементы той, другой функции, которая была исключена сознательной установкой и которая была бы способна эффективно дополнить или даже заменить неадекватную сознательную установку. Если мышление терпит неудачу в качестве адаптирующей функции, поскольку имеет дело с ситуацией, к которой можно адаптироваться только при помощи чувства, то бессознательный материал, активизированный регрессией, будет содержать в себе недостающую функцию чувствования, хотя и находящуюся еще в эмбриональной форме, архаическую и неразвитую. Аналогичным образом в противоположном случае регрессия активизировала бы мыслительную функцию, которая эффективно компенсировала бы неадекватную функцию чувствования.

66 Активизируя бессознательный фактор, регрессия противостоит сознанию, выдвигая на авансцену внутреннюю проблему психического, противоположную целям внешней адаптации. Естественно, что сознательный разум должен противиться принятию регрессивных содержаний, тем не менее, в конечном счете он вынужден, вследствие невозможности дальнейшего прогресса, подчиниться регрессивным ценностям. Иными словами, регрессия приводит к необходимости адаптироваться к внутреннему миру души.

67 Так же как адаптация к окружающей среде может потерпеть неудачу из-за односторонности адаптируемой функции, так и адаптация к внутреннему миру может не удаться вследствие односторонности рассматриваемой функции. Например, если приостановка либидо явилась результатом неспособности мыслительной установки справиться с требованиями внешней адаптпции и если бессознательная функция чувствования активизируется посредством регрессии, то к внутреннему миру имеет отношение только установка на чувства. Поначалу этого может быть достаточно, но по истечении некоторого времени такое положение уже не будет отвечать необходимым требованиям, и мыслительной функции тоже придется заручиться какой-то поддержкой, точно такой же поворот к противоположному был необходим, когда ей приходилось иметь дело с внешним миром. Таким образом, полная ориентация на внутренний мир становится необходимой лишь до тех пор, пока не достигнута внутренняя адаптация. Как только адаптация достигнута, прогрессия может начаться сызнова.

68 Принцип прогрессии и регрессии изображается в мифе о ките-драконе, разработанном Фробениусом50, как я подробно показал в своей книге Символы трансформации (pars. 307 ff). Герой мифа является символическим выразителем движения. Вход в чрево дракона представляет собой движение в регрессивном направлении, а путешествие на восток («ночное плавание по морю») с сопровождающими его событиями символизирует попытку адаптироваться к условиям психического внутреннего мира. Полное поглощение героя и исчезновение его в чреве чудовища репрезентирует полный отвод интереса от внешнего мира. Одоление чудовища изнутри есть достижение адаптации к условиям внутреннего мира, а выход на поверхность («выскальзывание») героя из чрева чудовища с помощью птицы, происходящий в момент восхода солнца, символизирует возобновление прогрессии.

69 Характерно, что в то время, как герой проглатывается чудовищем, оно начинает ночное плавание по морю на восток, то есть по направлению к восходу солнца. Мне кажется, это служит указанием на то, что регрессия не обязательно есть ретроградный шаг в смысле обратного движения или дегенерации, но, скорее, представляет собой необходимую фазу развития. Индивид, тем не менее, не осознает, что в ходе регрессии он развивается; он ощущает, что находится в принудительной ситуации, напоминающей раннее инфантильное состояние или даже эмбрионическое состояние внутри материнского чрева. И только в том случае, если он застревает в данном состоянии, можно говорить об обратном развитии (инволюции) или дегенерации.