Раскрыть свое убийство - Егоров Виталий

Каприн посмотрел на часы — время было обеденное. Не откладывая в долгий ящик задуманное, он решил посетить свою тетю, тем более не видел ее более полугода и догадывался, как она обрадуется его визиту. Оперативник знал, что она, как правило, обедает у себя на работе, поэтому надеялся за чашкой чая обсудить с родственницей возникшие вопросы.

Библиотека встретила его тишиной и сумрачной прохладой. Он по гулким коридорам добрался до кабинета Мальцевой и постучался в дверь. Услышав за дверью знакомый голос: «Войдите!», Каприн зашел в кабинет и оказался в объятиях своей тети.

— Семушка, здравствуй, дорогой мой! — радостно причитала женщина. — Какими судьбами, что тебя ко мне привело?!

Вдруг женщина осеклась и, отодвинув от себя племянника, встревоженно поинтересовалась:

— С матерью все нормально? Как бабушка?

— Да все нормально, тетя Клава, не беспокойтесь, — улыбчиво махнул рукой оперативник. — Все живы и здоровы, а я пришел к тебе совсем по другому поводу. Мне нужна твоя консультация.

— И в чем же? — удивленно вскинула голову женщина. — Хочешь поступить в аспирантуру?

— Какая аспирантура, тетя Клава? — рассмеялся Каприн. — У нас нет аспирантуры. Я хотел посоветоваться с тобой насчет одного вещественного доказательства…

С этими словами он вытащил из папки клочок бумаги, притиснутый с двух сторон пластиком, и протянул женщине:

— Вот посмотри, там листок от страницы какой-то книги.

Женщина осторожно, кончиками пальцев, приняла вещь, пригляделась и воскликнула:

— Боже, там же кровь!

— Не только кровь, но и мозги, — с шутливой улыбкой пояснил оперативник. — Это пыж с убийства.

Быстро всучив вещдок обратно в руки племянника, Мальцева вытерла руки о платье:

— Ужас, ужас, ты что мне всякие гадости несешь, да еще и перед обедом! Весь аппетит отбил!

— Я готов в сию же минуту приступить к еде вместо тебя, — расхохотался Каприн, — очень голоден и, когда шел сюда, рассчитывал чем-то поживиться за счет любимой тетушки.

Немного придя в себя, женщина указала оперативнику:

— Садись за стол, сейчас накормлю. Только за столом ничего про работу не говори, а то меня сейчас вырвет. После объяснишь все.

Удачно отобедав, оперативник приступил к делу и, подробно рассказав про убийство Шамаева, попросил:

— Тетя Клава, я оставлю тебе этот кусок бумаги. Постарайся определить, с какой книги вырвана страница.

— Нет, нет, не оставляй мне ничего! — отчаянно помахала руками женщина. — Я запомню, я выпишу все читабельные слова, мне этого достаточно. А эту вещь забери с собой, мне хватит тех шорохов и топаний в соседних помещениях, когда вечерами задерживаюсь на работе.

— Топают? — улыбнулся оперативник. — Привидения?

— Не знаю, не знаю, но что-то такое есть, — покачала головой Мальцева, — возможно, и привидения.

— Страшно тут вас, — рассмеялся Каприн. — Я думал, что у нас на работе жуть, а тут, оказывается, тихий ужас!

— Ничего, ничего, я уже привыкла, — наконец улыбнулась женщина и протянула руку: — Дай посмотреть твое вещественное доказательство.

Не прошло и минуты после того, как женщина начала изучать бумагу, она резко воскликнула:

— Так это же Достоевский! Его роман «Преступление и наказание»!

— К-как, так быстро?! — оторопел оперативник. — Точно Достоевский?

— Да он же, — уверенно подтвердила он. — Сцена убийства старухи.

— Фьють! — удивленно свистнул опер. — И там убийство!

Мальцева вскочила на ноги и, на ходу бросив: «Я в хранилище за книгой», направилась к двери.

Вскоре она появилась, держа в руке книгу в желто-сером переплете.

— Вот, шестой том полного собрания сочинений Федора Михайловича Достоевского, — торжествующе сообщила она, — «Преступление и наказание», Издательство «Наука», семьдесят третий год, Ленинград!

— Вот это да, ты, тетя Клава, настоящая волшебница! — восхитился оперативник. — Давай посмотрим шестьдесят третью страницу.

Он взял в руки книгу и, открыв нужную страницу, мельком пробежался по тексту, удовлетворенно цокнул языком и прочитал вслух часть произведения:

«Он положил топор на пол, подле мертвой, и тотчас же полез ей в карман, стараясь не замараться текущею кровию, — в тот самый правый карман, из которого она в прошлый раз вынимала ключи. Он был в полном уме, затмений и головокружений уже не было, но руки все еще дрожали. Он вспомнил потом, что был даже очень внимателен, осторожен, старался все не запачкаться… Ключи он тотчас же вынул; все, как и тогда, были в одной связке, на одном стальном обручке. Тотчас же он побежал с ними в спальню. Это была очень небольшая комната, с огромным киотом образов. У другой стены стояла большая постель, весьма чистая, с шелковым, наборным из лоскутков, ватным одеялом. У третьей стены был комод. Странное дело: только что он начал прилаживать ключи к комоду, только что услышал их звякание, как будто судорога прошла по нему. Ему вдруг опять захотелось бросить все и уйти. Но это было только мгновение; уходить было поздно. Он даже усмехнулся на себя, как вдруг другая тревожная мысль ударила ему в голову. Ему вдруг почудилось, что старуха, пожалуй, еще жива и еще может очнуться. Бросив ключи, и комод, он побежал назад, к телу, схватил топор и намахнулся еще раз над старухой, но не опустил. Сомнения не было, что она мертвая. Нагнувшись и рассматривая ее опять ближе, он увидел ясно, что череп был раздроблен и даже сворочен чуть-чуть на сторону. Он было хотел пощупать пальцем, но отдернул руку;»

— Все слова, которые имеются на клочке бумаги, присутствуют здесь! — радостно воскликнул оперативник, — Теперь посмотрим с обратной стороны!

Найдя искомое место и, сверив с текстом на странице, бумага которой послужила преступнику в качестве пыжа, он стал читать:

«Господи! С ума, что ли, я схожу?» — подумал он в испуге. Но только что он пошевелил это тряпье, как вдруг, из-под шубки, выскользнули золотые часы. Он бросился все перевертывать. Действительно, между тряпьем были перемешаны золотые вещи — вероятно, все заклады, выкупленные и невыкупленные, — браслеты, цепочки, серьги, булавки и проч. Иные были в футлярах, другие просто обернуты в газетную бумагу, но аккуратно и бережно, в двойные листы, и кругом обвязаны тесемками. Нимало немедля, он стал набивать ими карманы панталон и пальто, не разбирая и не раскрывая свертков и футляров;»

Бросив книгу на стол, Каприн обнял и прижал к себе Мальцеву, говоря слова благодарности:

— Дорогая моя тетя Клава, ты даже не представляешь, какую услугу оказала уголовному розыску! Спасибо тебе! Когда я шел сюда, был уверен, что ты поможешь мне!

— Да ладно благодарить меня, — засмущалась растроганная женщина. — Это же школьная хрестоматия. Обратился бы к любому девятикласснику, и он бы быстро расшифровал твои тайнописи.

— В том-то и дело, что я тоже изучал в школе Достоевского, — рассмеялся опер, — но ты же знаешь, какой я был ученик. Если бы не ты, я бы сейчас сидел за штурвалом трактора или грузовика.

— Все профессии хороши, не зазорно быть трактористом или машинистом, — поучающе произнесла женщина. — Не каждому же иметь диплом, а самообразованием должны заниматься все, даже рабочие самой низшей квалификации. Вот ко мне ходит один слесарь-сантехник, который мечтает поступить в институт. И поступит!

— Ну, тетя, ты для меня прочитала целую лекцию, — улыбнулся оперативник. — Иногда, видя, что творится вокруг, хочется все бросить и стать простым сантехником, чтобы жить тихо и мирно.

— Да, Сеня, мне тоже не понравилось, когда ты после университета пошел в милицию, — проговорила она, досадливо качнув головой. — Работал бы по своей специальности, а то в милиции сейчас действительно опасно.

— Ничего, тетя, пробьемся, где наша не пропадала! — залихватски рассмеялся он и попросил: — А теперь посоветуй, как нам найти обладателя этой книги.

— О, это непосильная для меня задача, — мотнула головой Мальцева. — Книга в хорошем переплете наравне с хрусталем и ковром давно стала предметом роскоши, украшением интерьера квартиры, показателем «культурности» обладателя этой ценной вещи. А культуры-то и нет вовсе в этом человеке, он, наверное, ни разу не открывал книгу, которую доставал с таким трудом. А уж если он заряжает патрон страницей от Достоевского, то я даже не знаю… Кстати, почему преступник использовал именно ту страницу, где описана сцена убийства старухи? В этом есть какая-то тайная подоплека?