Цветы осени - Ариэль Бюто

Это совершенно нереально, но имею же я право помечтать, как все люди. Я ничего не знаю о планете, на которой живу. Даже в Венеции так и не побывала!

На чашке остался след от помады. Жюльетта совсем расстроилась. Нужно поскорее стереть отпечатки губ, пока он не вернулся! Слишком поздно, идет!

От неожиданности Жюльетта роняет чашку, которая каким-то чудом не разбивается.

— Я был уверен, что не потерял его! — говорит Пьер и кладет перед ней розовый пакетик с зеленой лентой.

Глава 3

«По-прежнему ничего не известно о маленькой Стефани, которая пропала в прошлый четверг по дороге в школу… Погода: дожди на западе, прояснение над Парижским бассейном, во всех остальных областях солнечно…»

— Этим столичным журналистам платят за дезинформацию! — возмущается Луи.

— По-твоему, они все сочинили об исчезновении ребенка? — рассеянно отзывается Жюльетта.

— Нет, конечно… Но ты только посмотри, какая стоит погода! С девяти утра светит солнце, а они объявляют, что на западе дождливо! Это какой-то антибретонский расизм чистой воды!

Вранье метеорологов всегда будет волновать Луи больше любой человеческой драмы или природной катастрофы. Он даже о Чернобыле ничего не хотел слушать. Россия далеко. В Бель-Иле никогда ничего не случается, вот и слава богу. Нам и дома неплохо, к чему искать, где трава зеленее.

— Ну еще бы! — подначивает его зять. — Со всеми здешними ливнями трава тут точно самая зеленая на свете.

Бабетта закатывает глаза. Но ответной реплики Бернару никто не подает, даже Луи. Потому что Бернар держит на коленях Анну. Можно сколько угодно язвить на его счет — он прекрасный отец для самого слабого из своих детей. Приезжая в Бель-Иль, расстается с дочерью только на ночь. Рассказывает ей истории, дает слушать музыку и ни с кем не делит. Анна — его малышка, его любовь, и он всегда будет злиться на Жюльетту и Луи за то, что те отняли у него девочку. Не будь их зять таким слабовольным, зарабатывай он побольше, чтобы Бабетта сидела дома, может статься, и не потерял бы Анну. Преданность и самоотречение тещи с тестем напоминают Бернару о его собственных слабостях. Настоящий папа-наседка, растроганно думает Жюльетта. Боже, до чего же этой малышке нужен отец! Какая она сегодня веселая и румяная! Бернар и Анна поглощены друг другом. Мать на нее и не взглянет.

Вначале речь шла о том, что я оставлю Анну у себя, пока Бабетта все не организует. Ей никак не удавалось найти надежного человека, которому можно было бы доверить уход за дочерью, она сидела взаперти с больным ребенком и двумя малышами: при неработающей матери ясли им не полагались. Я говорила ей — не заводи больше детей, но разве она хоть кого-нибудь когда-нибудь слушала…

И все-таки нужно с ней поговорить. Малышка мне не принадлежит, а она, похоже, забыла, кто настоящие родители девочки. Сегодня утром я слышала, как ссорились Поль и Софи: мальчик думает, что мы с Луи — мама и папа Анны. Плохо, хуже некуда. Не люблю доморощенного философствования, но ребенок должен знать, кто его родители.

Бабетте здесь скучно. Дочь никогда не признается, но это и так видно. Она стала настоящей парижанкой, жить не может без выходов в свет и магазинов. Когда приезжает в Бель-Иль зимой, всякий раз устраивает один и тот же цирк: дышит полной грудью — ах, в Париже мы задыхаемся! — наряжается как опереточный бретонский рыбак в тельняшку и желтую зюйдвестку, бродит по пустынным пляжам, потом возвращается, вымокшая и продрогшая, и больше не высовывает носа на улицу. Погружается в изучение каталога «La Redoute», выписывает сотни вещей, зачеркивает, начинает все заново. Это ее способ бегства от реальности — только трата денег делает ее счастливой.

Как же она меня достала бесконечными предложениями обновить гардероб! Можно подумать, дочь меня стыдится. Ну вот! Нашла что-то для мамочки. Терпение, бедняжка Жюльетта. Пусть себе болтает, завтра ее здесь не будет.

Выбор Бабетты пал на голубовато-сиреневый свитерок.

— Точно под цвет твоих глаз, мам. В нем ты разобьешь немало сердец.

Она никогда так со мной не разговаривала. Неужели о чем-то догадывается? Она права, свитер очень бы мне пошел. Как бы там ни было, глаза у меня все еще красивые. Глаза, которые не изменились.

Жюльетта понимает, что момент настал. Представив, как будет выглядеть в голубом, она чувствует в себе силы рискнуть. Еще не слишком поздно, нужно только держать в карманах изуродованные работой руки. Она боится, как накануне первого прослушивания. Не стоит забывать, что эта хмурая женщина-ее дочь, что она посыпала ее детскую попку тальком и научила спрягать глагол «любить» во всех временах.

Любовь… Именно об этом и нужно говорить — Анна имеет право ощущать любовь родителей каждый божий день. Брось, Жюльетта, будь честна с собой! Истина в том, что ты жаждешь избавиться от Анны ради собственного удобства и покоя. Наверстать то, что отдала — время и свободу, — и насладиться ими, пока еще есть силы.

— Я рада, что наконец угодила тебе, мама. Давай, соглашайся, это будет мой подарок. Хоть так отблагодарю тебя… Не знаю, что бы и делала, если бы не ты. Ей так хорошо с папой и с тобой! Как подумаю, через какой ад я прошла…

Глаза Бабетты увлажняются — в меру; она тихонько всхлипывает, давая понять, что горюет, но умеет держать себя в руках. Жюльетта протягивает дочери платок, выставив напоказ свои жуткие руки.

Ты только посмотри! Бабетта вперила взгляд в маленькое черное платье. Такая вот она, улыбается одежкам и всему тому, что можно купить за деньги. Но не людям.

Она продолжает листать каталог — слюнявит указательный палец и переворачивает страницы. Из соседней комнаты слышен голос Бернара, он просит, чтобы кто-нибудь принес полдник для Анны. Жюльетта встает. Погрузившаяся в шопинговые грезы Бабетта даже не шелохнулась. Теперь она улыбается абрикосовому бикини.

Но Жюльетта не идет на кухню готовить мерзкую смесь из яблочного пюре и лекарств — все равно ее внучка ни за какие коврижки не разожмет зубы, чтобы проглотить хоть ложку.

Она поднимается на чердак, где под безжалостным светом болтающейся на голом шнуре лампочки ее терпеливо ждут тени прошлого.

Я сделала неверный выбор, испугавшись лишений. Чем в большей безопасности я себя чувствую, тем меньше риск, испытать страдание. Я иду по жизни с опаской — и все время отступаю. Как бы я хотела все упорядочить, всем управлять, чтобы будущее было предопределено. Не дать застать себя врасплох. Я должна быть уверена, что пройдет совсем немного времени, и я получу свой кусочек счастья…

Теперь я понимаю, что должна была сражаться. Продолжить занятия с другим преподавателем, добиться любви Пьера и признания его семьи. Но я вступаю лишь в те битвы, победа в которых мне обеспечена. Я ужасно труслива!

Но сегодня во второй половине дня у меня случился приступ мужества. Я стояла в очереди в кондитерской. Передо мной было человек десять покупателей, а миндальное пирожное с шоколадом оставалось всего одно. Я обожаю пирожные с шоколадом, а от кофейной пропитки меня тошнит. И я сказала себе: знаешь, старушка Жюжю, если оно тебе достанется, значит, судьба решила сменить гнев на милость. В таком случае можно будет рискнуть и отправиться в Венецию, к Пьеру. Родители придут в ярость, но не убьют же они меня, в конце-то концов! Я объясню им, что живешь всего раз и тот факт, что они «проиграли» свою жизнь, еще не означает, что я должна пойти по их стопам. «Давай! — сказала я себе. — Если купишь пирожное, домой не вернешься».

Мне оставалось переждать еще троих клиентов, а продавщица двигалась как сонная муха. Ну наконец-то, остался всего один человек! Мужчина лет тридцати — такие миндальных пирожных точно не едят.

— Лимонный торт, — произнес он.

Ноги у меня стали ватными. Я была счастлива и напугана одновременно.

— Что-нибудь еще? — поинтересовалась продавщица, не догадываясь о своей жестокости.

— Миндальное пирожное! — ответил он. Вся моя решимость в момент испарилась.

Я купила круассан, к которому даже не прикоснулась.

Тот факт, что они «проиграли» свою жизнь, еще не означает, что я должна пойти по их стопам. В реальности я их даже превзошла! Поверив, что жизнь кончена, я упустила массу возможностей, так что и вспомнить теперь не о чем. Может, стоит дать себе последний шанс?

Та история с пирожным была наивной, но не абсурдной.

Жюльетта слышит, как часы бьют пять раз: идеальное время, чтобы отправиться в кондитерскую и накупить вкусностей к полднику.

Почему всякий раз, поступая, как мне самой того хочется, я ищу себе оправданий? Это началось еще в детстве: маленькой девочкой я всегда боялась, что меня отругают. Что бы ты ни сделала — будешь заведомо виновата.