Леопард на солнце - Лаура Рестрепо

– Чудовищно, этот ребенок Арканхель был влюблен в свою тетку с материнской стороны. Поэтому ни одна женщина, кроме нее, ему не нравилась.

Зато он им нравится. У него много подружек, и он занимается с ними любовью. Это девушки из квартала – заслуживающие доверия, из надежных семейств. Немая сама приводит их в комнату и запирает с ним, поскольку Арканхелю по соображениям безопасности запрещено выходить. Таков приказ Нандо, который бережет брата пуще собственной жизни. Особенно после покушения.

Арканхель был ранен в руку три месяца назад в столице. Это произошло в аудитории инженерного отделения одного из частных университетов, куда Нандо отправил Арканхеля, чтобы тот был подальше от войны и от семейной торговли.

– Ты будешь учиться, приготовься, – сказал он ему однажды ни с того ни сего, расправляясь с тарелкой фасоли. – Живи далеко от нас. Чтобы жизнь у тебя была совсем другая. Нам всем выпало остаться неучами, а ты будешь образованным.

Без дальнейших объяснений, не интересуясь его собственным мнением, юношу послали в столицу в сопровождении двух верных людей Нандо, назначенных стеречь его день и ночь. Отъезд совершился втайне, чтобы не навлечь опасности, и в университет он прибыл с поддельными документами, с фальшивым аттестатом о среднем образовании, которого в действительности не завершил, и с категорическим приказом держаться подальше от всех, кто может узнать его, и от женщин, которым могло бы прийти в голову в него влюбиться.

Желая скрыть красоту черт, его обрили наголо, чем только ее подчеркнули, и нацепили на него ненужные ему очки с простыми стеклами без диоптрий. На ту сумму, что Нандо высылал ему ежемесячно, Арканхель – теперь его звали Армандо Лопера – жил, окруженный роскошью, однако был все время подавлен холодом гор и немилосердным одиночеством, которое не решался нарушить, чтобы не выдать себя.

Несмотря на бесчисленные предосторожности, Монсальве обнаружили его и организовали операцию, чтобы покончить с ним. Если у них ничего не вышло, то лишь потому, что в минуту, когда стреляли, другой студент невольно встал у них на пути, получив большую часть пуль и отдав свою жизнь взамен того, кого не знал даже по имени. Все последствия случившегося свелись к заметке в разделе происшествий в газете уголовной хроники, ранению руки, полученному Арканхелем, да тому внезапному испугу, который навсегда остался в его душе, снискав ему славу человека с придурью и не от мира сего.

Юноша вынужден был покинуть столицу, вернуться в свой город и навсегда забыть об университетском образовании. А также и о нормальной жизни. Ревностное стремление брата сохранить его жизнь и оградить его от житейской грязи привело к тому, что он был заточен в самую большую и недоступную комнату в доме Нандо и вверен неустанным заботам Немой. Нандо велел купить Арканхелю игровые автоматы, чтобы он не скучал, и спортивные тренажеры, чтобы поддерживал форму, а кроме того – для исправления от странной привычки, возникшей у него, вместе с душевной растерянностью, после покушения: маниакального стремления ходить на цыпочках, как бы избегая касаться земли.

Как и все члены клана, Арканхель дословно выполняет приказы Нандо. Ему и в голову не приходит обсуждать их, а тем более нарушать. Слово Нандо – закон. Ему было велено оставаться в заточении, и он подчинился. В силу дисциплины. Но и в силу собственной склонности. Подобно лесному животному, он питает недоверие к просторам внешнего мира и может спокойно дышать только в сумраке своей норы.

Когда он занимается гимнастикой – поднимает ли гири, или делает наклоны, или бросает мяч в баскетбольную корзину – его движения одинаковы, размеренны, неохотны – раз, и другой, и третий, и так до пятидесяти, до ста, а потом все сначала: он усвоил те однообразные, переходящие в манию, привычки, что помогают зверю в клетке убивать время и тоску.

Немая своими руками готовит ему еду и подает ее безо всякого режима, всякий раз, как сочтет, что он проголодался. Он ест мало – всего два-три кусочка каждого блюда – отставляет поднос и погружается в сон без боли, тягучий и клейкий, как жевательная резинка, из которого он не может выйти, пока не войдет тетка и, разбудив, не вызволит его.

Игровые автоматы он использует не по назначению. Он ставит их перед собой и вцепляется в них, словно хочет влезть внутрь. Он ощупывает их, гладит, качает взад-вперед, точным ударом запускает ртутного цвета шары, мастерски управляет рукоятками, сообщает автомату, покачивая бедрами, ритмичное движение, и движется с ним, точно с партнершей на танцплощадке. Соединившись с машиной душой и телом, он достигает слияния с ней в единое существо, движимое одним инстинктом и одной волей. Его не тревожит боль от раны, заглушённая анестезией, а его сознание погружается во время этой игры в гипнотический транс.

На экране одного из автоматов можно наблюдать за приключениями наемника карательных войск, с повязкой через глаз и мясницкой физиономией, который пробирается сквозь тропические джунгли и погружается в малярийные болота. В другой игре орудует племя амазонок, с огромными голыми грудями, с дубинками в руках, способными дробить черепа, с гривами по щиколотку и с пылающими взорами, жаждущими крови.

– Но, говорят, из всех игр он больше всего любил «Межпланетную».

Больше всего он любит «Межпланетную». Серебристые шары, направленные его рукой аса, летят, врываясь в космическое пространство, сталкиваются с планетами, врезаются в звезды, зажигают огни Млечного Пути, исчезают в черных дырах. Арканхель просиживает ночи, не отрываясь от этого автомата, затерявшись в его искусственных небесах, набирая призовые очки, увеличивая счет и вызывая резкий гром оглушительных зуммеров и перезвон электронных колокольчиков.

Если Архангеля навещают девушки, то потому, что Немая проводит их к нему контрабандой. Она приводит их каждые два-три дня, следя, чтобы ни одна не приходила слишком часто и не могла влюбиться. Он со всеми любезен, но отстранен, и ничего у них не спрашивает, даже имени. Он не соблазняет их, не торопит, не прикасается к ним и не делает им никаких предложений. Если они отдаются ему по доброй воле, если они раздеваются по собственному почину и ложатся в постель, тогда он занимается с ними любовью, а нет, так нет.

Обладая ими, он делает это без той страсти, с какой играет в пинбол, а в том же духе, в каком занимается гимнастическим упражнениями, – так же добросовестно и серьезно, но со скукой. Если девушка попадается застенчивая, не рискующая проявить инициативу, он обращается с ней с той же безразличной вежливостью, что и с прочими, угощает напитками и кокосовым печеньем и затем отпускает.

Больше никто не имеет доступа в его заточение. Даже врач, поскольку Нандо приказал, чтобы Немая лично занималась его лечением.

– А может, все это были происки Немой? Что, если Немая внушила Нандо ужас перед опасностями, грозящими Арканхелю, чтобы захватить власть над жизнью юноши?

– Кто ее знает. Что правда, так это то, что пока Арканхель сидел взаперти, Немая была единственной его связью с миром, этакой пуповиной. Он намертво прирастал к ней душой, а она не щадила сил в заботах о нем. Должно быть, так они проявляли ту странную, неподобающую любовь, которую питали друг к другу.

Но верно также и то, что опасности реальны и враг не дремлет. Покушение в столице показало Барраганам, что нет такого убежища, где Монсальве не найдут их. Суровая правда состоит в том, что Арканхель остается в безопасности единственно будучи изолированным в этой комнате, в самой сердцевине этого охраняемого дома, с периметром свыше двадцати квадр.[16] Ведь дом Барраганов, хотя с виду и не отличается от других домов квартала, на самом деле – крепость, куда Монсальве, сколько не пытались, так и не смогли проникнуть.

Любопытным нравится вглядываться в чужую личную жизнь и находить интриги там, где их нет. По крайней мере, Немая Барраган одного только Арканхеля и любит, только и дышит, что ради его блага и безопасности. Не будь это так, будь у нее темные побуждения, нельзя объяснить, зачем она сама выбирала сеньорит и доставляла к нему, выступая в роли сеодни.

– Мало кто верит россказням о любовницах Архангеля, ведь никто не видел, как они входили или выходили.

Их не видят, потому что она проводит их скрытно одним из потайных ходов, что имеются в подвалах дома. Она приводит их, чтобы он не был один, чтобы он знал женщин и не вырос ненормальным.

– Пожалуй, вот и все что было между теткой и племянником – просто приязнь безо всякого греха. Хотя кто их знает.

– Об этих людях никогда ничего нельзя было знать наверняка.

Мани Монсальве и его жена Алина Жерико в деревне, они заняты покупкой скаковых лошадей. Животных, имеющих паспорт и генеалогическое древо. Способных капризничать как дети и стоящих дороже, чем автомобиль последней модели.