Дотянуться до звезд - Луанн Райс

На столе он разложил медицинскую карту Джулии, отслеживая ее изменения с прошлого приема. Возможно, сегодня следовало бы снять ЭКГ. Но он уже проводил подобное обследование две недели назад и ничего необычного не обнаружил.

Больница Хоторн Коттедж была отличным местом для здоровых малышей и стандартных процедур. Мало кто из педиатров делал электрокардиограммы; у большинства даже не было необходимого оборудования. Алан купил свой аппарат сразу после того, как стало ясно, что Джулии потребуется частое наблюдение. В Нью-Хейвене были врачи-специалисты, но Алан не видел причин, по которым Диане понадобилось бы ездить за тридевять земель, если он мог все сделать прямо здесь.

В воображении Алана предстал идеальный образ, не раз посещавший его. Диана стояла в дверном проеме, дожидаясь, когда он соберется домой. Ее светлые волосы были заплетены в длинную косу, и она улыбалась так, словно знала все секреты мира. В ее голубых глазах, в отличие от реальной жизни, не мелькало беспокойство. Она наконец решилась позволить Алану любить ее и помогать ей; наконец-то она осознала, что эти две вещи на самом деле были одним и тем же.

— Кхм-кхм! — Кто-то покашливал, привлекая его внимание.

Оторвав взгляд от бумаг, он увидел стоявшую в дверях Эми Брукс. Ее каштановые волосы, как всегда, были взлохмачены, и на ней был один из розовых свитеров ее матери, надетый поверх мятых красных легинцев из хлопка. Широкий пояс и бусы из бирюзы дополняли наряд.

— О, это же юная леди, которая живет в игрушечном домике, — сказал он. Он был настолько поглощен раздумьями о Диане и Джулии, что позабыл про Эми, и теперь чувствовал себя неловко.

— Ты видел меня? — улыбаясь, спросила она.

— Как же я мог не заметить эти красивые зеленые глаза, блестевшие из окна?

— Я пряталась, — сказала она. — Больные карапузы стучались в мою дверь, но я наложила на них заклятие и отправила обратно к мамашам. Кстати, что там у них было?

— Ничего особо важного, — ответил Алан. — Что сегодня привело тебя ко мне?

— Мне нравится этот маленький дом, — сказала она, глядя на часы в виде черной кошки, чей хвост с каждой секундой раскачивался из стороны в сторону. — Очень нравится.

— Я передам твои слова даме, которая его сделала, — сказал он.

Эми кивнула. Она перешла от часов к «Стене». Скользя взглядом по галерее, она нашла свои фотографии. Один снимок из школы, другой прошлогодний, вот Эми на Джетти-бич, Эми на крыльце своего дома. Она сама вручила доктору их все.

— Тут есть еще дети, у которых по четыре фотографии?

— Только ты.

— Правда? Ни у кого нет больше?

— Нет, — сказал Алан.

Повертевшись, она наклонилась над его столом, читая лежавшие там документы. Алан услышал ее несвежее дыхание, и от нее пахло так, будто она не купалась и не мыла голову несколько дней. Ее руки до локтей уже были покрыты загаром, а под ногтями чернели полумесяцы грязи.

— Джулия Роббинс… — прочитала Эми вверх ногами. Алан аккуратно задвинул страницы карты Джулии под стопку медицинских журналов. Он знал, что Эми ревновала его к другим пациентам. Для него она была одним из самых тяжелых случаев. Алан обладал способностью помогать детям, страдавшим от боли, но он знал, что существовали и неизлечимые вещи.

Эми была из неблагополучной семьи. Ее мать находилась в тяжелой депрессии, и он хорошо знал, что это такое — тридцать лет назад мать Алана топила свою печаль в бутылке. Мать не била Эми и не давала ему явного повода связаться с Марлой Арден, соцработником Эми. Но в ее службу поступали звонки от соседей. Они сообщали о том, что Эми прогуливала школу, что ее мать дралась со своим сожителем, что двери их дома сильно хлопали, из дома доносились громкие крики. На Эми завели дело. Однако Алан понимал, каково это было для ребенка — любить мать, попавшую в беду. Всего один шаг отделял их от пропасти.

Эми привязалась к Алану. Со своего первого визита она влюбилась в него без оглядки. Она хваталась за его руку, словно обезьянка за дерево, и медсестре приходилось силой оттаскивать ее. Она с воплями покидала его кабинет, тогда как другие дети ревели, попадая сюда. Ее мать спала целыми днями, утратив всякий интерес к жизни после гибели мужа, совсем как мать Алана, которая стала пьянствовать, дабы пережить смерть его старшего брата, Нила.

— Пойдем, — сказал он Эми. — Отвезу тебя домой.

Она неопределенно пожала плечами.

Алан знал, что такое горе. Оно кружилось вокруг него, отнимая у людей тех, кого они любили. Его мать, мама Эми, Диана и Джулия, даже его брат Тим. Алан хотел бы спасти их всех. Он хотел бы вылечить каждого, воссоединить все разрушенные семьи. Он мечтал о том, чтобы Джулии довелось пережить хотя бы пору отрочества. Он собирался познакомить Диану с Эми, надеясь, что они сумеют помочь друг другу. Чтобы выжить, люди должны держаться вместе.

— Я отвезу тебя, — повторил он.

— Не стоит, — расплывшись в улыбке, сказала Эми.

— Я знаю, — ответил он. — Но мне хочется. — Врачи — те же родители: по идее у них не должно быть любимчиков, но они ничего не могут с собой поделать. Так уж устроена наша жизнь.

Эми переживала, что однажды доктор Макинтош запретит ей приходить в его офис. Ей вообще не следовало там появляться: она была здорова как лошадь — ее четвертое любимое животное — после дельфинов, кошек и зеленых черепах.

— Сегодня я сделала ошибки всего в двух словах, — сказала она.

— Только в двух? — спросил он. — Каких?

Эми нахмурилась. Она думала, что он похвалит ее: ведь раньше она никогда не добивалась таких успехов в английском языке. Судья и восхитительный, ответила она.

— И как ты написала судья?

— С-у-д-я, — сказала она. — Так же, как оно звучит.

— Ты читала книги, что я тебе дал?

Эми тянула вылезшую из свитера нитку, то завязывая ее, то развязывая. Доктор Макинтош купил ей две увлекательные книжки, которые, по его мнению, пришлись бы ей по вкусу. Эми никогда особо не увлекалась чтением. Ей казалось, что от рождения у нее не было того ключа к разгадкам, который вручали всем другим читателям. К тому же ей было слишком сложно сосредоточиться на книге в своем доме, где ее со всех сторон окружали загадки.

— У тебя есть горничная? — спросила Эми, меняя тему.

— Горничная?

Наверное, он подумал, что она совсем глупая, раз задает такие вопросы? Эми откинулась на подголовник, чувствуя себя полной дурой. Они сидели в его «универсале», проезжая мимо рыбацких доков. В этой части городка стоял аромат моллюсков, камбалы и засоленных в раковинах устриц. Обожая такие запахи, Эми шумно втягивала носом воздух. Ее отец был рыбаком, и море было у нее в крови.