Приключения Карла Фрейберга, короля русских сыщиков - Петр Дударов

Приятели чокнулись и выпили.

— Так завела, говоришь? — спросил торговец, пережевывая кусок ветчины.

— Давно! — махнул рукой дворник. — Ахтера подцапила. Как «сам» из дому, так ахтер в дом.

— В киятре ломает?

— Поет, говорят. Шлихер аль Плихер фамилия-то его, шут его знает! Вот приедет хозяин — все расскажу! Убей меня Бог! Пущай шлюха поганая не морочит голову степенному купцу!

— А юродивый-то?

— Ивашкой прозывают. Кто говорит, что он юродивый, а кто — что отшельник, а по-моему — просто жулик. Морочит людям головы, да и все…

— Видный из себя? — заинтересовался продавец.

— Не очень. Жиру-то у него нет, так весь в жилку пошел. Должно здоровый. Росту невысокого, бороденка русая, жиденькая и волосы до плеч… На вид более тридцати пяти лет не будет…

— Здеся и живет?

— Кто его знает? Про себя ничего не сказывает, а когда почнешь спрашивать, так понесет что-то про Афоны да Иерусалимы, да про то, что жить нигде не нужно, что вся земля человеку заместо дома дана… Поди тут разбери! А ну их к лешему! Давай-ка лучше дернем!..

После второй полбутылки дворник действительно порядочно надергался. И когда он вышел на улицу с новоиспеченным приятелем, ноги его действовали совершенно обратно желанию. У ворот дома собутыльники долго лобызались и, наконец, расстались.

Дворник юркнул в ворота, а торговец зашагал по тротуару, направляясь к Тверской улице. Но лишь только он завернул за первый угол, как весь хмель исчез в нем, словно по мановению волшебного жезла. Выпрямившись во весь рост, вихрастый торговец кликнул извозчика и приказал везти себя на Тверской бульвар к градоначальству.

Подъехав к воротам, он расплатился с извозчиком, сказал тихо несколько слов постовым городовым, юркнул во двор и скоро вошел в помещение сыскного отделения. В отдельной комнате, которую он отпер своим ключом, торговец быстро снял с себя парик и бороду… Конечно, это был Карл Фрейберг.

Затем, надев обыкновенный костюм, он тщательно уложил все снятое с себя в саквояж и как ни в чем не бывало вышел из сыскного отделения в переулок. Через несколько минут он входил уже в свой номер в меблированных комнатах «Лувр и Мадрид» на Тверской. Засветив огонь, он разделся, умылся и, выпив перед сном полстакана портвейна от бессонницы, с наслаждением растянулся на мягкой удобной кровати, покрытой свежим бельем.

Было еще очень рано, когда Фрейберг вскочил на ноги. Вскипятив себе воду на спиртовке, он напился наскоро чаю и, уложив в саквояж нужные в этот день вещи, вышел из гостиницы. В сыскном отделении он снова переоделся, приняв на этот раз вид старого купца средней руки, и, не спеша, направился в чайную, помещавшуюся на Мясницкой недалеко от дома Пустохвалова. Потребовав чаю с лимоном, он завел разговор с буфетчиком, оказавшимся очень словоохотливым человеком. Вздыхая о грехах, Фрейберг заговорил о необходимости замаливать их, а с этого перешел и на Ивашку.

— Говорят, святой жизни человек? — спросил он.

— Говорят, — отозвался буфетчик. — Только я его не видал. Сам хотел к нему сходить, да ведь до него не доберешься!

— Почему?

— Никто адреса не знает. Появится на день, и опять недели две али месяц о нем ни слуху ни духу.

Посидев немного в чайной, сыщик расплатился и вышел.

Два дня бродил он по городу, всюду расспрашивая о юродивом Ивашке, но везде терпел полную неудачу. Некоторые совершенно не знали о его существовании, другие слышали, но не видели, третьи хоть и видели, но не знали, где тот обретается.

Возвратясь вечером на второй день в свою комнату, сыщик потребовал себе афиши малой и большой оперы за всю последнюю неделю и стал внимательно просматривать фамилии участвующих артистов. Внимание его привлекла фамилия второго баритона — Ф. И. Шлейхеров.

— Он самый! — прошептал сыщик, складывая афиши. — Опера Зимина… Прекрасно!

Записав фамилию артиста, Фрейберг спустился вниз и вызвал по телефону одного из агентов сыскного отделения.

— Итак, Иван Степанович, я на несколько дней передаю вам Москву, — сказал Фрейберг, как только вызванный им сыщик вошел в его комнату.

— Мои обязанности? — коротко спросил тот.

— Следите хорошенько за домом Пустохваловых. Если можно, приглядитесь к его внутренней жизни, — объяснял Фрейберг. — В него изредка ходит какой-то юродивый по прозвищу Ивашка. Не спускайте с него глаз и во что бы то ни стало узнайте, где он живет. Этот человек может нам дать очень ценные сведения. Кроме того, следите и за артистом оперы Шлейхеровым. Конечно, вам придется взять себе парочку помощников.

— Об этом не беспокойтесь…

— Ну, вот и все. Я вернусь, вероятно, дня через два-три.

Распорядившись еще относительно кое-каких мелочей, Фрейберг отпустил агента и, заявив прислуге, что уезжает на несколько дней, оставляя номер за собой, с саквояжем поехал на Брестский вокзал.

Через пять часов он был уже в Вязьме и направился прямо в Полицейское управление.

Поздоровавшись с полицеймейстером, Фрейберг прошел вместе с ним и двумя городовыми в мертвецкую, где хранился разрезанный на куски труп, найденный в монастырской гостинице.

— Откройте! — приказал он сторожу.

Тот исполнил приказание, и вскоре перед сыщиком появилась груда кусков густо просоленного человеческого мяса, начавшего, несмотря на соль, издавать трупный запах.

— Родинка выше кисти правой руки и на груди! — произнес сыщик. — Хотя я и уверен, что это он, но лучше знать наверняка. Дайте мне кисть правой руки.

Пошарив в отвратительных кусках, сторож подал сыщику требуемое.

— Так и есть, — проговорил тот, разглядывая окровавленную руку, обрубленную немного ниже локтя. — А теперь соберите мне грудь.

Куски окровавленного мяса стали подбираться один к другому. Кое-как собрали всю грудь и отмыли водой запекшуюся кровь. Действительно, как и ожидал Фрейберг, в том месте, где обыкновенно бывает прорез рубахи, виднелось довольно большое родимое пятно.

— Да, теперь я могу сказать наверняка, что труп этот принадлежит Егору Пафнутьевичу Пустохвалову, пропавшему без вести в Москве шесть дней тому назад…

— Не может быть! — воскликнул полицеймейстер. — Пустохвалов значится у нас в числе прибывших в город.

— Совершенно верно. По этому паспорту прописан один из убийц купца, который похитил паспорт, взятый купцом с собою для получения денег из банка.

Окончив осмотр трупа, Фрейберг удалился в полицмейстерский кабинет.

— Я хочу вкратце рассказать вам суть дела, — проговорил сыщик, усаживаясь на кресло.

Не торопясь, Фрейберг изложил весь ход своих поисков и добывания сведений. Когда он дошел до Ивашки, полицеймейстер с улыбкой перебил его:

— Этой дряни везде достаточно! Тунеядцы, но… дурят народ на вполне законном основании, и придраться к ним решительно нельзя. Вот хоть бы и у меня. Точь-в-точь такой же тип — по прозвищу Никон блаженный. По паспорту — запасной солдат. Пришел к нам лет восемь назад, вырыл себе в двух верстах от города, на перекрестке дорог около небольшой рощицы яму и поселился там. Либо в яме сидит, либо на перекрестке молится. В яме образов понаставил. Ну, и пошла слава, что отшельник святой появился.

— А какой он из себя? — перебил Фрейберг.

— Так, себе, не особенно видный — русая бородка, длинные, конечно, волосы, невысокого роста…

— Ну, ну, продолжайте про него! — оживился сыщик. — Я очень люблю слушать про людей этого типа.

— Да… Ну, пошла про него слава! — снова заговорил полицеймейстер. — Народ глуп, на пенек в лесу и то молится, а тут живой человек, да еще с образами. Стали стекаться к нему. Кто деньжат, кто чаю, кто сахару, хлеба или яиц и прочее тащит. А тот соберет, бывало, все, пойдет в город да нищим и раздаст. Слава про него еще больше пошла. Видно, самореклама подействовала, а с этим вместе и достаток его увеличился. Сначала он вроде как в яме жил, потом с помощью крестьян землянку себе глубокую выстроил, а теперь, два года тому назад, то село, которому принадлежит это место, решило отдать две десятины земли, на которой выкопана землянка, в полную собственность отшельнику, так как узнали, что он «трудится».

— То есть как это «трудится»? — спросил сыщик.

— А попросту роет из своей землянки какие-то подземные коридоры. Человек он здоровый, делать нечего, ну он и роет землю, как крот, делая это якобы как «подвиг», во славу Божию!

— И много нарыл?

— Порядочно. Вы сходите как-нибудь к нему, это интересно. Просторная землянка, масса образов с лампадами, кружка для сбора на бедных, самоварчик и все прочее. Он вам и свою «работу» покажет. Это он даже любит делать. Впрочем, извините, я совершенно отвлек вас от дела!

— О, это ничего! — ответил, улыбаясь, Фрейберг.

И переждав минуту, он докончил свой рассказ.

— Что же вы предполагаете? — спросил полицеймейстер.