Обратный отсчет для Пальмиры - Сергей Зверев

Котов сделал знак переводчику, и Зимин двинулся по следам своего командира. Это был опасный и довольно открытый участок, а боевики засели в развалинах и могли перемещаться скрытно метров на десять вправо и влево. И тут случилось то, чего капитан опасался. Один из боевиков вдруг выскочил на камни в полный рост и мгновенно начал стрелять из автомата от пояса, выкрикивая что-то по-арабски. Лейтенант был сейчас совсем не защищен, но не имел права сделать хоть шаг в сторону, потому что шел по минированной территории. Выругавшись, Котов выставил автомат, но, прежде чем он успел нажать на курок, пуля старшины Алейникова свалила боевика. Мужчина в черном выронил автомат, схватившись за грудь, сделал два непроизвольных шага в сторону и повалился набок.

Еще один взрыв раскатом прокатился по древним развалинам. И снова черное тело, безвольно взмахнув конечностями, как тряпичная кукла, взлетело в фонтане огня, черного дыма, земли и камня. Ругаясь на чем свет стоит, Котов обернулся назад, в поисках Зимина. Алейников торопливо оправдывался, что мешкать было нельзя и что пришлось стрелять на поражение, потому что лейтенант Зимин оказался…

– Зима, ты где? Ответь Барсу! – потребовал Котов, лежа на боку и в недоумении озираясь по сторонам. – Сокол, видишь его?

– Барс, он вправо прыгнул, когда я стрелял, – прошелестело в наушнике. – Я даже не понял куда. Но взрыва не было.

– Без тебя знаю, что не было, – буркнул капитан.

– Я здесь, – хрипло ответил Зимин через коммуникатор. – Черт, колено ушиб. Виноват, товарищ капитан, когда он в меня стрелять начал, у меня выхода не было, как только… Тут мин вроде нет.

Зимин поднял над камнями автомат, и Котову снова пришлось удивляться. Переводчик не просто отпрыгнул в сторону, да еще не в ту, в которую полагалось. Он пробежал почти семь метров вперед, до надежного укрытия в камнях. Чудо, что не подорвался, потому что на таком открытом пространстве наверняка было понатыкано противопехотных мин.

– Внимание, Барс! – послышался голос Алейникова. – Это женщина. Последний боевик – женщина.

Котов мгновенно перевернулся на живот и посмотрел туда, где должен был спрятаться последний боевик. На камни взбиралась женщина, одетая в черный специальный костюм с просторной курткой. И голова ее была обмотана черным платком. На рассвете никто не разглядел этих особенностей, но теперь было хорошо видно, что это молодая женщина или даже девушка. Она взбиралась на камни без оружия, глядя перед собой, спотыкаясь и снова поднимаясь на ноги.

Зимин сразу начал что-то кричать, и Котов решил не мешать. Лейтенант уже несколько месяцев работал с группой спецназа капитана Котова и вполне освоился в общении с местными и даже пленными боевиками. Сейчас его интонации на арабском языке звучали взволнованно, но без угрозы. Наверняка уговаривал, успокаивал. Девушка остановилась и повернулась лицом на голос. Зимин тоже поднялся во весь рост, потирая колено и продолжая что-то говорить. Котов, нахмурившись, схватился за автомат. Мог ведь кто-то из «бандерлогов» оказаться и не убитым, а раненым, и Зимина срежут одной очередью.

Девушка не отвечала. Она стояла, как изваяние, опустив голову. Котов подумал, что слова успокоения, произнесенные мужчиной, могут не иметь воздействия на эту несчастную, которая прошла через такой страшный бой, которая потеряла столько своих товарищей. Но Зимин знаком с культурой арабских стран, может, и найдет ключик. Нет, не находит, вот девушка в черном подняла глаза на незнакомца, который разговаривал с ней на таком расстоянии, и что-то ответила, резко махнув рукой.

– Не могу, – чуть ли не плача, проговорил Зимин в коммуникатор. – Не получается. Она обколотая или обкуренная. А может, фанатичка. Я уж и к голосу предков взывал, и к ее женским делам, мол, ей детей рожать, сына должна своему народу подарить. Черт…

– Барс, я – Сокол! – прозвучал в коммуникаторе голос Алейникова. – К вам пошла одна из снайперов. Я не смог задержать.

Тут совсем рядом послышались легкие шаги, и Котов с удивлением обернулся. К нему, точно идя по его следам, приближалась Мариам. Она была без винтовки, лишь в зеленой запыленной куртке и таких же брюках военного образца. По ее лицу катились капли пота, смешиваясь с пылью и оставляя темные бороздки на щеках и подбородке.

– Не сердись, – опередила Мариам Котова, присаживаясь рядом на корточки и не пытаясь прятаться за камни. – Я должна попробовать. Это все слишком дорого стоит нашему народу и миру, чтобы не попытаться рискнуть. Она – женщина, и я – женщина, мы сможем понять друг друга.

– Машка, не сходи с ума! – попытался возразить Котов. – Она – фанатичка или наркоманка. Она совершенно неадекватна, может взорвать и себя, и тебя…

– Это война, милый, – тихо сказала Мариам и приблизила свое лицо к лицу Котова. – Это наша война. Спасибо, что помогаете, спасибо, что умираете за нашу страну. Но это наша война, и нам решать, нам распоряжаться своими жизнями.

Она ласково провела ладонью по щеке капитана, поднялась в полный рост и что-то крикнула девушке в черном. Та повернула голову, но в глазах ее не было мысли. Пустой взгляд трупа. Котов передернул плечами и вызвал Зимина.

– Зима, переводи всем через коммуникатор, что говорит Мариам. Если слышишь, что отвечает эта… не при посторонних будет сказано… переводи и ответы.

– Хорошо, – не по-уставному ответил Зимин и высунул голову над камнями. – Мариам объясняет, что хочет поговорить с ней как с женщиной. У нее есть братья и сестры… Та… молчит и смотрит куда-то… на солнце, что ли.

Мариам говорила, говорила очень горячо, прижимая руки к груди. Иногда она, наоборот, разбрасывала их в стороны, будто обнимала все вокруг. Девушка в черном то смотрела на сирийку, то опускала голову. Мариам медленно, не переставая горячо убеждать, подходила к ней все ближе. Судя по словам Зимина, Мариам говорила о чести народа, о памяти предков, о том, что память о прошлом не есть язычество, это история, и она никак не влияет на веру в Аллаха. Говорила, что со всего мира в Пальмиру приезжали люди посмотреть, вдохнуть воздух истории славного прошлого человечества. И белые, и черные, и китайцы, и индейцы.

Девушка в черном вдруг закрыла лицо руками и села на камни. Мариам была уже совсем рядом. Она присела рядом с девушкой, обняла ее за плечи и продолжала что-то говорить. Котов облегченно вытер тыльной стороной ладони пот со лба. Ну, молодец, Машка, подумал он, ведь сумела же. Теперь надо саперов сюда, чтобы расчистили дорогу к телам этих утырков, что пытались прорываться. И начнется наша обыденная работа: осмотр трупов, орудия, документов, анализ личных вещей, идентификация, установление принадлежности.

Девушка в черном вдруг поднялась. Котов насторожился, с удивлением глядя на Мариам, которая продолжала сидеть и говорить, говорить, говорить. Чего она сидит, почему не встает? А девушка в черном расстегнула на себе черную куртку и стала странно пятиться назад, отрицательно крутя головой. Она с чем-то не соглашалась или вообще ни с чем не соглашалась. И Мариам сидит очень бледная. Что там происходит?

– Зима, – спросил Котов в микрофон коммуникатора. – о чем они говорят? Хоть по губам можешь понять?

В ответ раздавалось только хриплое дыхание и хруст камней под ногами. Опешив от неожиданности, Котов повернулся в ту сторону, где за камнями ближе к девушкам должен был лежать лейтенант Зимин. Но Зимин там не лежал, переводчик бежал что есть мочи к девушкам. Напрямик, наплевав на то, что здесь на каждом шагу мины и другие взрывчатые предметы, которыми боевики напичкали местность перед отступлением. Еще шаг – и взрыв!

– Зима-а-а! – заорал капитан, вскакивая на ноги. – Стой! Остановись, взорвешься!

Но Зимин уже почти добежал. Странно, но ни Мариам, ни девушка в черном даже не повернули головы в его сторону. Еще секунда, и лейтенант запрыгнул на каменную плиту, на которой сидела Мариам. Одним сильным толчком он сбил с ног девушку в черном, которая, раскинув руки, стала падать навзничь. Остальное Котов видел как в замедленном кино. Внутри у него мгновенно все сжало ледяными тисками. Тело Зимина летело в сторону сидевшей на камнях Мариам, и почти в тот же момент на том месте, куда падала девушка в черном, ахнул огненный шар, вспучившийся серо-белым облаком и страшными черными ошметками. Вспышка ударила по глазам, и Котов тут же закрыл их. А когда снова посмотрел в ту сторону, на камнях никого не было.

Тишина, только мелкие камушки еще падали и скатывались вниз где-то рядом. В воздухе стоял отчетливый запах сгоревшей взрывчатки, крови и человеческих внутренностей. Котов стоял, пошатываясь, и смотрел, прикусив губу, туда, где только что сидела на камнях Мариам, где только что стоял Олег Зимин… В коммуникаторе было тихо. Все молчали. И только кто-то дышал шумно, с хрипом, потом начал надсадно кашлять. Кто-то у кого-то тихо спросил: