Шепот в ночи - Вирджиния Эндрюс

– Как он выглядел, мама? – неожиданно произнесла я.

– Он?

– Мой настоящий отец?

Глядя друг на друга в зеркало, казалось, что мы разговариваем друг с другом, разделенные каким-то пространством, и это облегчало нам отвечать на вопросы и задавать их. Я надеялась, что мама ухватится за эту возможность рассказать мне теперь все, что обещала сообщить сегодня вечером.

– О! – Я решила, что она не собирается отвечать. Но она вдруг перестала причесываться. – Он был очень красив, как кинозвезда, широкоплечий, с темными блестящими волосами, – сказала мама спокойным голосом, звучащим как бы издалека. – Он всегда выглядел элегантным, в его темно-голубых глазах мерцали проказливые огоньки. – Она улыбнулась своим воспоминаниям. – Конечно, все девочки в школе были влюблены в него. И он знал об этом! Не было никого более самонадеянного…

Я затаила дыхание, боясь, что если двинусь или заговорю, она замолчит.

– Я была просто очередной глупой девочкой-подростком, с широко раскрытыми глазами, которой он с легкостью воспользовался. Я уверена, он считал меня прирученной, замирающей и верящей всему, что мне говорил. Мое сознание было совершенно затуманено.

– У меня его глаза? – осторожно спросила я.

– Они того же цвета, но у него они были такие масляно-блестящие и полные фальшивых обещаний.

– У меня скорей всего его рот, – предположила я. Мама внимательно посмотрела на меня.

– Да, думаю, да, и форма твоего подбородка – его. Иногда, когда ты улыбаешься…

Она замолчала, как будто к ней вернулось какое-то чувство.

– Он всегда был таким ужасным, даже в самом начале? – быстро спросила я, надеясь, что она продолжит этот разговор.

– О, нет! Сначала он был обманчиво очарователен и обольстителен. Я верила всему, что он говорил мне, жадно проглатывая угощения из его лжи. Но, – добавила она, наклонив голову, и ее глаза неожиданно опечалились, – тебе следует помнить, что я была молоденькой девушкой, у меня не было настоящей семьи, которую я могла бы назвать своей. Бабушка Катлер согласилась послать меня в Нью-Йорк больше из желания отделаться от меня, а моя мать была неспособна помочь даже себе, не то что – мне. Я была настоящей сиротой. Затем появился этот невероятно красивый, всемирно известный музыкальный идол, обративший свое внимание на меня, обещая, что когда-нибудь я буду петь рядом с ним на сцене мирового значения. Почему бы мне после всего этого не быть очарованной им и не верить во все, что он говорил? Он как хищник чувствовал добычу, – горько добавила она.

– И никто не знал? – спросила я, заинтригованная услышанным. Это любовное приключение и выпавшее на мамину долю тяжелое испытание глубоко затронуло мою душу.

– Нам приходилось все держать в секрете. Он был учителем, а я его студенткой. У старухи Катлер всюду были свои люди, следившие за мной и готовые при любом удобном случае навредить мне. Я даже ничего не говорила Трише, пока это было возможно, – сказала она. – А затем я забеременела, и это была ты.

– И что же он, когда ты ему все рассказала?

– О, – мама снова стала расчесывать волосы, – он вновь начал обещать, что мы поженимся, наймем няню и уедем. А я все равно буду музыкальной звездой. – Она остановилась и усмехнулась. – Пока я все держала в секрете, он мог спокойно закончить свое пребывание в школе. Затем, – добавила она, глядя в зеркало и сузив потемневшие глаза так, как будто она его там видела, – он просто исчез. Как-то днем Триша пришла домой, вся взволнованная, потому что Михаэль Саттон внезапно решил бросить свою карьеру учителя якобы потому, что его вызывают в Лондон на главную роль в новой постановке. Все это было ложью, – добавила она, качая головой. – Он просто бросил меня.

– Как это ужасно, – мое сердце глухо забилось. Мне было интересно, как бы я поступила в такой ситуации.

– Я не могла довериться своей матери и знала, что бабка Катлер будет злорадно торжествовать, узнав о моей беде. Я сходила с ума и бесцельно бродила по улицам города во мгле снежной бури, пока меня не сбила машина. К счастью, удар был не сильный, но это положило конец лжи. После этого я стала еще более уязвимой, чем раньше, и все это по милости старухи Катлер, которая моментально приехала, чтобы передать меня в руки своей сестры-ведьмы Эмили на их фамильную плантацию Мидоуз. Все, что было дальше, слишком ужасно, чтобы пересказывать, – закончила она.

– Я родилась там? – спросила я.

– Да, а потом тебя у меня забрали. Но приехал Джимми, и с божьей милостью нам удалось вернуть тебя назад, – сказала она. Ее глаза наполнились теплом и любовью, и я поняла, что мое возвращение к ней было самым главным событием в ее жизни.

– Ну вот, – добавила мама, целуя меня в щеку. – Я и рассказала тебе всю нашу печальную историю к этому твоему знаменательному дню, как ты и просила.

– Но это не все, мама. А ты обещала, – воскликнула я.

– О, Кристи, что еще я должна тебе рассказать? – спросила она, и уголки ее рта опустились.

– Один раз мой отец приезжал сюда, правильно?

– Не сюда, – сказала она. – Он позвонил из Вирджинии Бич. Он умолял меня показать ему тебя, убеждая, что хочет только взглянуть на свою дочь. Но на самом деле он хотел шантажировать меня, чтобы получить деньги, но мой адвокат отпугнул его. Вообще, мне его жаль. От него осталась только тень того знаменитого Михаэля Саттона. Алкоголь и распутный образ жизни нанесли непоправимый вред ему и его карьере.

– Мама, тот старый медальон, который я храню в шкатулке с украшениями… – Я открыла шкатулку и, поискав, вытащила его оттуда. Она кивнула. – Это мой отец?

Она снова кивнула.

– Да, это все, что он когда-либо тебе давал, – сказала она.

– Я не могу вспомнить его… Здесь просто фотография, на которой какое-то печальное лицо, темные, грустные глаза…

– Это просто игра, чтобы вернуть мою симпатию к нему, – холодно проговорила мама.

– Ты его тогда ненавидела? – спросила я.

Она повернулась, прежде чем ответить, долго рассматривала себя в зеркале.

– Думаю, больше уже – нет. В моем воображении он был чем-то вроде привидения, возможно, духом обмана, но также и фантазией молодой девушки, представившей привидение в виде своего воображаемого любовника, того, который может быть только в сказке. Вот что происходит, когда мы превращаем лягушек в принцев, – сказала мама и резко повернулась ко мне. – Остерегайся этого, Кристи. Теперь, когда ты стала такой красивой молодой леди, знакомства с тобой будут искать многие. У меня не было матери, которая предостерегла бы меня, но, боюсь если бы она и была, я бы все равно оказалась добычей тех чар, улыбок и обещаний. Будь умней меня. Не бойся полюбить кого-нибудь всем сердцем, но не давай сердцу свободы. Немного скептицизма не помешает, это даже необходимо, и, если мужчина действительно тебя любит, он поймет твои страхи и неуверенность и никогда не будет форсировать события. Ты понимаешь, о чем я? – спросила она.