Жизнь Шарлотты Бронте - Элизабет Гаскелл

Как-то раз мне довелось беседовать с пожилой женщиной, которая так определила свои способности к красноречию: «Слава Господу, красноротой я никогда не была!» Особенно трудно бывает их понять, когда они пишут. Я видел письмо, в котором слово «извините» было написано так: «дзвиньте».

Однако есть и такие подробности хауортской жизни, которые смягчают общее впечатление грубости. Трудно найти деревню, где у местных жителей были бы так хорошо развиты музыкальные способности, – в то время как во всех других отношениях они далеко отстают от современных требований. Когда я приехал в Хауорт, меня встречал целый оркестр с хором, и этим людям были хорошо знакомы лучшие произведения Генделя, Гайдна, Моцарта, Марчелло и т. д. По своему репертуару, вкусу, вокальным данным они значительно отличались от обычных деревенских хоров, и их наперебой приглашали на большие праздники для исполнения как сольных, так и хоровых песен. В деревне до сих пор живет человек, певший в этом хоре на протяжении пятидесяти лет. Он обладал одним из лучших теноров, какие мне приходилось слышать, и в то же время он отличался тонким вкусом, присущим только образованным людям. Много раз ему и его товарищам предлагали уехать в город, но никто из них не пожелал оставить свежий воздух и просторы родных гор. Я с умилением вспоминаю их концерты, а ведь самому раннему из этих воспоминаний уже шестьдесят лет. У жителей здешних мест сильны и привязанности, и антипатии, и традиции гостеприимства – они все делают пылко и просто, от всего сердца. Именно сердечность я бы выделил как самую характерную их черту. Эти горцы, сколько я их помню, всегда отличались благородством и правдивостью, но только попробуйте заронить в них малейшее подозрение, что вы хотели их обидеть, и вам не поздоровится. Любое принуждение вызывает у них протест.

Мне довелось сопровождать мистера Хипа в его первом пастырском визите в Хауорт после назначения бредфордским викарием. Это было на Пасху, то ли в 1816-м, то ли в 1817 году. Его предшественник, преподобный Джон Кросс, известный как «слепой викарий», относился к своим обязанностям нерадиво. Духовные власти решили провести дознание, и нам пришлось услышать немало сильных и крепких слов от опрашиваемых прихожан. Со стороны эта грубость могла показаться забавной, однако по ней нетрудно было предвидеть то, что потом и произошло: по прибытии нового священника прихожане отнеслись к нему как к незваному гостю.

Прихожане ревностно и упорно отстаивали свои собственные интересы и решительно воспротивились новому налогу на содержание церкви. Хотя главная церковь прихода была в десяти милях от деревни, их обязали выплачивать немалую часть ее содержания – по-моему, одну пятую. Кроме этого, они должны были заботиться о собственной церковке и т. д. и т. п. В результате жители энергично выступили против того, что посчитали насилием и несправедливостью.

Они спустились со своих холмов и посетили собрание прихожан в Бредфорде, не преминув показать там, что suaviter in modo свойственно им куда меньше, чем fortiter in re34. К счастью, в дальнейшем поводы для подобных действий больше не возникали в течение многих лет.

В этих местах было принято использовать отчества. Попробуйте найти человека, не назвав его по отчеству, и местные жители вам, скорее всего, не помогут. Но спросите «Джорджа Недовича», «Дика Бобовича» или «Тома Джековича», и человек отыщется. Часто к этому прибавляется еще и место жительства. Помню, в юности мне пришлось разыскивать Джонатана Уитекера, владельца немаленькой фермы в деревне. Меня отсылали от одного дома к другому, пока я не догадался спросить про «Джонатана, который у ворот», и все трудности исчезли. Подобные странности происходят от прикрепленности к одному месту и отсутствию контактов с другими людьми.

Если жених и невеста на хауортской свадьбе происходят из зажиточных семейств, то гости нескоро забудут это событие. Со всей округи собирают лошадей, и веселая кавалькада всадников и всадниц, одиночных и двойных упряжек направляется к бредфордской церкви. Происходит постоянное перемещение публики от церкви к трактиру, и, поскольку интересы трезвости не всегда соблюдаются, находится занятие и членам Общества трезвости. Собравшиеся взгромождаются на лошадей, чтобы устроить скачки, и зачастую нетрезвые всадники или всадницы не достигают финиша, тем более что такие соревнования, завершающие свадьбу, часто проходят на дистанции от моста до хауортского шлагбаума на большой дороге, то есть на пути совсем непологом.

Вот в эту-то среду́ не знающих закона, хотя и не лишенных добродушия людей в феврале 1820 года мистер Бронте привез свою жену и шестерых маленьких детей. До сих пор живы те, кто помнит семь тяжело нагруженных повозок, с трудом поднимавшихся по плитам длинной улицы. Повозки везли имущество «нового пастора», которое предстояло разместить в его жилище.

Можно только догадываться, какое впечатление незавидный вид пастората – низкого продолговатого каменного дома, стоящего высоко на вершине, но все равно ниже бескрайних вересковых пустошей, – оказал на нежную душу супруги мистера Бронте, чье здоровье уже тогда начинало угасать.

Глава 3

Преподобный Патрик Бронте – уроженец графства Даун в Ирландии. Его отец Хью Бронте осиротел в очень раннем возрасте. Он перебрался с юга острова на север и поселился в приходе Ахадерг, вблизи Лоуфбрикленда. Хотя Хью и был человеком очень скромного достатка, он принадлежал к семейству, имевшему давние традиции. Рано женившись, он сумел вырастить и воспитать десятерых детей на доходы от крошечного клочка земли, который возделывал своими руками. Все его потомство отличалось завидной физической силой и редкой красотой. Даже сейчас, в старости, мистер Бронте прекрасно выглядит: это человек выше среднего роста, у него благородное лицо и прямая осанка. В юные годы он, вероятно, был удивительно красив.

Он родился в День святого Патрика (17 марта) 1777 года и очень рано проявил необыкновенную самостоятельность и редкую сообразительность. Кроме того, молодой человек был весьма амбициозен. О его рассудительности и предусмотрительности свидетельствует то, что уже в возрасте шестнадцати лет, понимая, что отец не сможет поддерживать его финансово, Патрик открыл собственную общедоступную школу и в течение пяти или шести лет продолжал ею заниматься. Затем он стал домашним учителем в семействе преподобного мистера Тая, настоятеля драмгулендского прихода. После этого поступил в Сент-Джон-колледж в Кембридже – это произошло в июле 1802 года, когда Патрику исполнилось уже двадцать пять лет от роду. После четырех лет учебы он получил степень бакалавра, был посвящен в духовный сан и направлен в приход в Эссексе, откуда впоследствии переехал в Йоркшир. Тот жизненный путь, который описывает это краткое перечисление событий, мистер Бронте, отличающийся сильным и незаурядным характером, прошел с присущей ему решительностью и независимостью. Подумайте, что этот мальчик, шестнадцатилетний юнец, решился уйти из семьи и добывать средства к существованию самостоятельно, причем не сельским хозяйством, как было принято в семье, а собственным умом.