Смертельный нокаут. Уральский криминальный роман - Геннадий Мурзин

Глава 3. Бедняжка

1

Тагильцев, сняв ветровку, расправив ее, огляделся, увидев сбоку вешалку, повесил. Посмотрелся в овальное настенное зеркало, висевшее в прихожей, пригладил волосы. Пригладил, скорее, по укоренившейся с годами привычке, оставшейся с прежних времен, чем по необходимости: как он сам подтрунивает над собой, умный волос давно уж покинул дурную голову.

Хозяйка стояла неподалеку, и в глазах женщины светилось тревожное ожидание.

– Итак, приступим? – хозяйка ничего не сказала, а лишь кивнула: делайте, мол, как хотите. Адвокат спросил. – Где мы сможем поговорить?

– Наверное, там, – хозяйка показала рукой на полуприкрытую дверь одной из комнат. – Проходите.

Адвокат, войдя, огляделся и сразу отметил: довольно скромно и старомодно; мог бы его клиент обставить гостиную, а это, очевидно, была именно она, и получше. Несмотря на богатство, свалившееся невесть откуда на семью, чувствовался соответствующий эстетический уровень – уровень самого натурального советского обывателя: чистенько, конечно, но безвкусно. И полукруглый полированный стол, стоящий по середине гостиной, стоящий, наверное, тут лет двадцать, но никак не меньше, – наглядное тому доказательство: анахронизм, оставшийся от прошлого.

Адвокат, взяв за спинку один из стульев, выдвинул из-под стола и сел. Хозяйка, скрестив руки на груди, стояла неподалеку. Стояла и по-прежнему молчала. Стояла и не знала, чего ждать от визита адвоката. Сердце, правда, с утра ноет. Значит, предвещает беду. Ее Женька, она и не собирается спорить, – отморозок, но он законный ее муж и этим все сказано.

Адвокат поднял глаза на женщину:

– Вы бы присели: неудобно так-то.

Женщина присела. Но не за стол, а на краешек дивана, также старомодного, стоявшего у стены, слева.

– Как вам я уже говорил, Анна Егоровна, – начал Тагильцев, – вчера ездил в область, – та все также, молча, кивнула. – Мне жаль, но у меня для вас плохие новости…

– Хорошего ждать не приходится… Что-то полудурок натворил, да?

Полудурком жена часто называла мужа, в глаза – тоже. Для этого были причины. Первые два года, вроде, жили ничего: мужик работал автослесарем на автобазе и деньги приносил домой неплохие. По тем временам, конечно. Приносил все, до копеечки. Но был, очевидно, левак, то есть халтурка. Так что в карманах мужа водились деньжата. А где деньги, там и дружки-приятели, собутыльники. Стал часто приходить под хмельком, а после и вовсе вдрызг пьяным. Пыталась урезонить. Даже в профком (тогда это широко практиковалось) обращалась. Все без толку. В конце концов, жена махнула рукой: не переделаешь. Ушла бы, но была уже дочь, а через год – еще и сын. Терпеливо стала нести свой крест. Сейчас-то дети взрослые, живут самостоятельно. Но какой смысл уходить? Столько лет прожито. Оба уже немолодые. Под старость-то ей одной куковать, что ли? Да и то обстоятельство, что в последние годы жить стали безбедно, являлось существенным сдерживающим эмоции, которые, конечно же, одолевали жену. Груб стал не в меру. Нет, не дрался дома (ну, может, пару раз руку поднял на нее за всю-то жизнь), но другие бабы, вон, каждый день в синяках. И что? Даже они терпят, а она? Ничего, не хрустальная. Зато… Именной валютный счет в Сбербанке. Прилично на ее счете. Детям даже в силах помогать: обоим по иномарке купила. Она живет в реальном мире. Она слышала, до нее доходили сплетни (Нижний Тагил хоть и приличный город, но когда живешь в нем с рождения и до старости, то все равно люди примелькались, куча знакомых), будто то, чем занимается ее Женька, – криминал, будто деньги, что сейчас несет домой, нетрудовые, как часто по телевизору говорят, грязные. Но ей-то что до того? Она не вникает в дела мужа. Его дела – ей по боку. Он – не ангел. Кому-кому, а ей-то известно. Трижды уж успел побывать там, где Макар телят не пас. Бандит, одним словом. Бандит, да, но куда все несет? В дом да в дом! Другие-то как? А так: из дому да из дому! Плох муж, но не из худших, нет не из худших. Врать не станет: лучше бы жить скромно, но спокойно, без опаски за будущее. Но… Что есть, то есть. Иного ей не дано. Надо жить, точнее – доживать. Вон, вот-вот наступит срок выхода на пенсию. Смехотворная, ясно, пенсия, но тем не менее… Есть хоть какая-то социальная гарантия.

Адвокат, сделав небольшую паузу, ответил на вопрос женщины и, как он понимает, несчастной жены.

– Вчера суд заменил вашему мужу задержание на арест…

– За что все-таки?

– Прокуратурой ему предъявлено обвинение в убийстве…

– В убийстве?! – воскликнула Анна Егоровна. – Этого не может быть… Может, и подонок, но, нет, не убийца.

– Увы, – Тагильцев развел руками, – но следствие считает иначе.

– Но… кого? Кого мог «замочить»?

Это специфичное слово женщине знакомо, потому что является неотъемлемой частью словарного запаса мужа. Впрочем, только ли? Вся Россия слышала, как нынешний Президент огромной страны, под рукой у которого миллионы боеспособных «штыков», обещал «мочить» в сортире чеченских бандитов. Много лет, правда, «мочит» (в сортире, наверное, тоже), однако меньше что-то не становится. Даже главари, верхушка преспокойно живут на вверенной Президенту территории. Живут и на судьбу не жалуются. Значит, не испытывают особых неудобств. По мнению Анны Егоровны, «мочат»… Но не чеченских бандитов, а русских пацанёнков. «Мочат» десятками, если не сотнями. Ей, честно говоря, жаль ребятишек.

Тагильцев не стал отвечать, а, наоборот, сам спросил:

– Анна Егоровна, за последние месяцы вы не слышали от мужа такую фамилию, как Фомин? Может, говорил что-то, а?

– Фомин? – переспросила женщина, стараясь вспомнить. – Нет, не слышала. А что? Его?..

– Если бы, – адвокат усмехнулся.

– Фомин этот, что, из числа?..

– Фомин – человек не его круга. Неужели муж ни разу не обмолвился? Ведь Фомин столько времени копал под него…

– Под Женьку, что ли?

– Именно.

– Гляди-ка… Нет, никогда…. Ни слова, ни полслова… Конкурент, что ли?

Адвокат снова усмехнулся.

– Можно и так сказать.

– Афанасий Петрович, вы все загадками говорите… Постойте, – женщина хлопнула по колену ладошкой. – Уж не тот ли милиционер, что… Нет, не от мужа слышала… В «Тагильском труженике» читала… Будто тот ищет следы исчезновения Курдюкова… Будто все безрезультатно. Он?

Адвокат подтвердил:

– Фомин – тот самый подполковник из областного уголовного розыска.

– Ну и… Что-то выяснил? Узнал, где сейчас Курдюков.

– Узнал, получается…

– И где он? Не на Канарах ли? – про Канары женщина тоже вычитала в газетах. Именно там, по мысли журналистов, обычно греют пузо толстосумы.

– Нет… к сожалению… Может, и не так, но следователь считает, что Курдюков убит…

– Убит? Смелый, наверное, если на такого руку поднял.

– А вы разве знали Курдюкова? – спросил адвокат.

– Не без этого. Курдюков же – друг Женьки, хороший, судя по всему, друг. Он в гостях у нас бывал. Пировали. Я уходила обычно на кухню, потому что нечего было слушать: оба такие матерщинники, что уши вянут. Приличного анекдота, наверное, за всю жизнь друг другу не рассказали. Один другого стоят.

– Наверное, – многозначительно сказал Тагильцев.

– Почему «наверное»? Вы обоих должны знать.

– Должен, но не обязан, – сердито заметил адвокат.

– Что я такого сказала, Афанасий Петрович?.. Вы же работаете…

– Да, работаю, но я не был близок ни к вашему мужу, ни, тем более, к Курдюкову, – и уточнил. – Ни с кем из верхушки не был близок. Да мне и ни к чему. Моя область приложения сил – в плоскости юридической: осуществлять защиту, если понадобится; иск подать в суд, если хозяйствующий субъект не отличается добросовестностью; проконсультировать, что лежит в плоскости закона, а что далеко выходит за его границы.

Анна Егоровна шутливо погрозила адвокату пальцем.

– А вы ведь так и не сказали, кто убил Курдюкова.

– Не сказал? – притворился удивленным адвокат. – Надо же…

– Не уходите в сторону, Афанасий Петрович.

– История такая… Курдюкова убил ваш муж…

– Муж? Мой Женька?! Ахинея!

– Увы, но так считает прокуратура. Но права она или ошибается – покажет следствие.

– Погодите, Афанасий Петрович: из-за убийства и арестован Женька?!

– Точно так.

– Ерунда какая-то… Они же друзья.

– Друзья тоже иногда убивают друг друга.

– Скажите, как это случилось? Бабёшку, поди, не поделили?

– Я пока ничего не знаю. Но вы назвали интересный мотив… Надо будет покопаться.

Анна Егоровна решительно замотала головой.

– Нет, все-таки я вам прямо скажу: это ошибка. Вот увидите, что ошибка.

– Хотел бы верить, – адвокат вздохнул, – но оснований для оптимизма нет.

– Вы… вы знаете больше, чем говорите.

– Это понятно… Профессиональный долг адвоката… Есть такое понятие, как тайна следствия, – Тагильцев вновь тяжело вздохнул. – Впрочем, я пришел к вам лишь проинформировать. Проинформировать в той мере, в какой мне закон позволяет.