Катешизис - Тимур Темников

— Что значит, отвратительно? – неуверенно спросил он.

— Отвратительно – это значит отвратительно, - сочувственно ответила Лилит.

Они сидели друг против друга на коленях.

— Что это на тебе? – осмелел человек и коснулся рукой одежды Лилит.

— Хм, - Лилит отстранилась, - это одежда. А тебе не мешало бы привести себя в порядок.

— Привести себя в порядок? – человек одёрнул руку, стыдясь своей беспомощности.

— Да, да, в порядок, - напирала Лилит. - Не годится человеку выглядеть, как обезьяне. Как трусливой обезьяне. Надо бы помыться, причесаться, от тебя пахнет, черт знает чем.

— Кто знает? – переспросил человек.

— Не бери в голову, - махнула рукой Лилит. - Давай я тебе помогу.

Она встала и пошла в направлении озера. Человек вскочил и, пригибаясь к земле, поплёлся за ней. Он украдкой разглядывал Лилит со спины, постоянно, будто одёргивая себя, и опускал глаза вниз. Но, разглядывать песок было совсем не интересно, и взгляд вновь возвращался к её телу.

Подойдя к воде, Лилит жестом поторопила человека. Тот подошёл ближе, руками прикрыл пах, там что-то происходило. Что-то переворачивалось внизу живота и разливалось щекоткой в промежности.

— Что с тобой? – спросила Лилит, глядя на пунцовое лицо человека.

Тот пожал плечами. Казалось, вот-вот из его глаз брызнут слёзы.

— Боюсь, – потом, помолчав, - а, что ты видишь плохого в обезьянах? ЧТО-ТО говорит, что мы все равны, все одинаковы, все под одним небом ходим. Так что плохого в обезьянах?

— Ничего, - ответила резко Лилит, - только вот ты не обезьяна, - сказав, она вдруг схватила его за руку и бросила в воду.

Человек в испуге стал барахтаться и кричать о помощи. Змей наблюдал из-за кустов происходящее и от смеха держался за живот. Небо растерянно остановило бег облаков.

— Помоги мне! – Кричал человек, протягивая к Лилит руки.

— Ещё не время, - хохотала она, - ещё ты похож на обезьяну. Теперь на трусливую и мокрую обезьяну. Откисай.

— Но, я погибну, умру! – Кричал человек.

— Лучше умри, чем живи обезьяной. – хохотала Лилит. – Какой же ты беспомощный. – Она протянула ему руку, тот вцепился в неё и вместо того, чтобы вылезти из воды, резко притянул к себе Лилит. Теперь они барахтались вместе, то жадно хватая ртом воздух, то вновь уходя под воду, крича, смеясь и поднимая фонтаны брызг.

— М-м, да ты коварная обезьяна, прошептала Лилит, когда они уставшие лежали на берегу. Человек раскинул руки, тяжело дышал и смотрел на остановившиеся облака. На лице его блуждала улыбка, едва появляясь, и тут же исчезая.

— Что ты сказала?

— Я сказала, ты коварная обезьяна, - Лилит повернулась к человеку и дотронулась губами его губ.

Это было не просто прикосновение, это была жадность и страсть. Человек обнимал её тело, срывая мокрую одежду. Он чувствовал невероятную силу. Сейчас она сила была там, в паху. Она вырывалась наружу львиным рёвом. И не было ни страха, ни смерти. Взорвись вселенная и она, не остановила бы эту силу.

— Я человек, - шептал он ей, обнимая.

— И я человек, - шептала она, целуя - мы оба, мы вместе.

— Навсегда, - шептал он.

— Бесконечно, - шептала она.

— Я твой, - говорил он, глядя ей в глаза.

— Я твоя, - вторила она ему, сжимая крепко его пальцы.

Через семь дней она говорила ему:

— Ты навсегда принадлежишь мне, - и хмурила брови.

А, он отвечал, срываясь в крике:

— Нет, это ты принадлежишь мне! И, если считаешь, что я продолжаю быть твоей обезьяной, то бесконечно заблуждаешься.

— Ты не выносим!

— Ты ужасна!

— Ты не сможешь без меня!

— Ты много на себя берёшь!

— М-м-ма-а, - она вскинула руки к небу и прошептала слово, - пустота.

Человек остался один.

На утро он увидел её. Это была женщина, совсем не похожая на Лилит. Он быстро, не вставая, перекатился в сторону, встал на четвереньки и пристально стал разглядывать объект. В боку что-то саднило. Может быть, рёбра. Она смотрела на него, улыбаясь, и медленно опускала и поднимала веки с длинными ресницами.

— Ты кто? – спросил он-человек.

Она-человек пожала плечами.

— Эй, - крикнул он куда-то вверх, - я ничего не понял!

Ответа не последовало.

— Опять ты за своё! - закричал он-человек кому-то в небесах.

Она-человек сжалась от крика, и, обняв колени, тихо заплакала. Он почувствовал, что дышит как-то легче.

— Ну, чего плачешь то? - обратился он к ней, подошёл и протянул руку. - Пойдём.

Она осторожно вложила свою маленькую ладошку в его ладонь. Он почувствовал её тепло. Где-то в груди бешено заколотилось. Он думал, что она красивее, чем Лилит. Но, когда вспоминал Лилит, то, что бешено колотилось в груди, вдруг сжималось и неприятно холодело, будто тосковало. Он вспоминал чёрные глаза своей первой женщины, и глаза второй блекли перед чернотой первой. Ему не хотелось быть с ней так близко, как хотелось с Лилит. Он не чувствовал силы, но видел свою необходимость для маленького хрупкого создания, которое не знало своего имени. Не знало, как не знал своего и он.

— Пойдём, - впервые произнесла она слово.

Человек вздрогнул при звуке её голоса.

Змей прищёлкнул языком и с сомнением покачал головой.

Небо разгоняло ветром облака во все стороны, не зная, что делать дальше.

Она стояла позади меня. Её губы приблизили к моему уху тёплое дыхание женщины.

— Здравствуй, Дима, - прошептала она. - Сколько же мы не виделись?

— Здравствуй, Наташа, - прошептал я, повернувшись к ней лицом, - мы не виделись очень долго. Только я не Дима. Меня зовут Эдуард – Тэни Мугиро, помнишь?

— Димка, дурачина, - засмеялась она, хлопнув меня по плечу ладошкой.

— Да нет же, Наташа, - я в серьёз подумал, что она меня забыла.

Она нахмурила брови:

— Но я не Наташа, меня зовут Женя. Ев-ге-ни-я, - произнесла она по слогам, видимо для пущей убеждённости.

Если она говорит серьёзно, а это невероятно, то этого быть не может, подумал я.

— Как ты здесь очутился, Димочка? – улыбалась она. – А я ведь только недавно о тебе вспоминала.

Мне подумалось, что это уже не смешно. Конечно же, она зла на меня до сих пор. Конечно же издевается. Мстит. И тут поезд качнуло, а она схватилась левой рукой за поручень. Мой взгляд упал на её предплечье – там не было шрамов.

— Извините, я не Дима, - запинаясь, заговорил я, и ничего умнее не придумал, как достать и раскрыть паспорт. Выглядел при этом конченым идиотом.

Я видел, как она менялась в лице, собирая буквы в слова.

— А вы, я теперь вижу, не Наташа.

Она кивнула в ответ.

— Ну, надо же, - Женя всплеснула руками через мгновение, - никогда бы не подумала, что возможно такое сходство.

Я подумал, что нам нельзя вот так просто разойтись после случившегося разговора. А, скорее просто, кровь стукнула в промежность, дав понять, что я хочу эту женщину.

— Послушайте, - обратился я к девушке,- после такого мне нужно обязательно выпить кофе, присоединяйтесь, а?

— У-у, - произнесла она, качая головой и глядя на меня широко раскрытыми глазами, - пожалуй.

Мы давно уже проехали свои станции. Я смотрел в её глаза и видел сменяющие друг друга воспоминания. Её воспоминания о другом мужчине, на которого я был похож.

Этой ночью домой я не пришёл, впервые по причине адюльтера. Я изменил Ленке со своей памятью. Словно перенесся на двенадцать лет назад и ещё не знал супруги, словно у меня не было сына, и словно я был влюблён. Тот, кто был рядом, тоже спал со своими воспоминаниями, отдаваясь им со всей страстью нереализованных желаний.

Рано утром, когда рассвет только-только вступал в свои права, положив записку с номером её телефона в карман, я поцеловал девушку:

— Пока, Наташа.

— Пока, Димочка.

Мы сказали это разом, совершенно машинально, как будто именно так мы и должны были попрощаться. Не знаю, как она, я не сразу заметил, что меня назвали другим именем. А когда заметил, меня это нисколько не задело. Мне было всё равно, как ко мне обращались, лишь бы не забирали мою память. Из её подъезда я вышел пьяным от происходящего.

На зелёной скамейке у подъездной двери сидел человек. Знакомые черты: сутулая осанка, волосы, убранные в хвостик, большой нос, всё тот же взгляд. Конечно же, это был мой старый добрый враг Каин. Я не стал делать вид, будто его не заметил. Подошёл и присел рядом.

— Скучал? – спросил он.

— Не то, чтобы очень.

— В общем верно. Что скучать, когда скоро свидишься?

— Ты пришёл рассказать мне о морали? Если так, то не утруждайся. Я всё знаю лучше, чем ты. Давай лучше поговорим о тебе, - предложил я, - коль мы встретились.

— Ну, если у тебя есть, конечно, время, - размышлял вслух Каин, глядя в пустоту.

— У меня полно времени, особенно для тебя, ведь мы так привыкли друг к другу, - язвил я. - Ты же теперь от меня не отстанешь. Ты и вправду, тот самый Каин? Тебя что-то беспокоит? Хочешь об этом поговорить?