Роман для нежных женских душ - Наталия Потапова

Не оценив, а точнее, не заметив стараний Лизы, Сергей вернулся к столу. – Тебе сока налить? – спросил он, приподняв массивный стеклянный кувшин, в котором заплескалась густая оранжевая жидкость. – Ну, как знаешь, – не получив ответа, бросил в высокий стакан кубик льда, зачерпнул ложкой лимонный мед, тщательно размешал. – Напиток, достойный константинопольских императоров, – со знанием дела заключил он, накладывая на тарелку сохранявший свою воздушность омлет, сбрызнутые оливковым маслом помидоры и так радующие сердце мужчины ломти мяса. Негромкие, но достаточно внятные звуки с аппетитом завтракающего мужчины разрушали драматический настрой происходящего, страдать «под омлет с помидорами» было просто нелепо. Рыдания постепенно сошли на нет, и наступившая тишина стала тягостной и для Сергея. Красочная южная трапеза потускнела и поблекла. Стало ясно, что шуткой возникшую ситуацию не разрядишь.

– Слышь, Лизавета, хорош сырость разводить – Сергей отодвинул недопитый кофе, взглянул на часы. Завтрак был скомкан, но выезжать в аэропорт было слишком рано. Высвободившееся время не хотелось тратить на пустые разговоры, однако уехать, не объяснившись, показалось невозможным. Говорят, что лучший способ испортить отношения – это начать их выяснять, и в правоте этого высказывания Сергей не сомневался. Сомневаться он начал в другом, в существовании этих самых отношений. Уже не раз ловил себя на том, что встречается с Лизой не столько по желанию, сколько по привычке, по каким-то надуманным джентельменским условностям. И как он дал слабину и согласился на эту нелепую поездку?!

Поколебавшись, Сергей решил отложить разговор до возвращения в Москву. В обществе своих новых и старых приятелей Лиза быстро переживет его отсутствие и насладится поездкой на все сто, ну а его, если честно, разбор полетов с подругой занимал куда меньше, чем причина его отъезда – сбои в работе новой установки. Сняв с вешалки плащ, он взял свою сумку и, махнув замолкшей Лизе на прощанье рукой, плотно прикрыл за собой дверь номера.

* * *

…Вот вроде и все. Краны проверила, жалюзи опустила, консьержку предупредила – будет почту из ящика забирать. Кот Матюша отвезен на постой к Режин, которая, как истинная француженка, обожала кошаков картезианской породы. Ольга еще раз обвела взглядом гостиную, присела на стул у входа. Няня Полина Дмитриевна в детстве научила, с тех пор и соблюдает русский обычай присесть на дорожку. Ночь она почти не спала, забывшись лишь перед рассветом, и из состоянии странной апатии ее не смог вывести даже холодный душ. Все же она не пожалела, что отказалась от предложения Джеймса проводить ее в аэропорт. Хотя, если говорить объективно, собственную фразу «ты можешь меня не провожать» вряд ли можно расценивать отказ от предложения, которое, собственно говоря, и не прозвучало.

Джеймс был против ее поездки («Ты уверена, что стоит тратить столько времени и сил на довольно мифические поиски? Ты полагаешься на непроверенную информацию, не будет ли слишком сильным твое разочарование? Я не комментирую стоимость таких приключений – это твои деньги, и ты имеешь полное право тратить их по своему усмотрению, но ты используешь на это весь отпуск. Я полагал, что у нас будут другие планы»). И если он не понимал, почему она едет, зачем было пускаться в ненужные объяснения? Но – подумалось с досадой – предложить проводить ее в аэропорт он все-таки мог.

Тротуар перед подъездом был безукоризненно чист. Старательная консьержка, шаркая метлой, рано утром подмела почерневшую медь опавших листьев, вычистила стоявшие у подъездов урны, натянув на них блестящие полиэтиленовые мешки. По опустевшей велосипедной стоянке неторопливо прохаживалась ворона, безуспешно пытаясь найти остатки еды.

Конец сентября в Женеве обычно теплый и безветрен, но налетевший резкий холодный ветер приблизил приход осени. Трава на газонах слегка пожухла, потерял летнюю упругость вечнозеленый плющ, обвивавший мощные стволы вековых деревьев и старые стены города, а в утреннем воздухе витал запах прелых листьев.

Ярко-желтое такси ждало у подъезда, водитель уложил чемодан в багажник. Ольга привыкла путешествовать налегке, но в этот раз багаж получился довольно увесистым. Пришлось взять теплые вещи (в Сибири уже почти зима, холодновато все-таки), ну и подарки накупила – как же в Россию без подарков? Вес добавил ноутбук с зарядным устройством, читалка, словом почти 23 допускаемые Аэрофлотом килограмма. Зато сумка стала невесомой, плечо не оттягивала. Подобрав полу серебристого пуховика, она опустилась на заднее сидение и обратилась к водителю: «Пожалуйста, в аэропорт». Тот согласно кивнул и включил счетчик.

Первый раз она попала в Россию еще девочкой. В школьной программе предусматривались краткие ознакомительные поездки, требовавшие от родителей дополнительных расходов, но на образование дочери Пилар средств не жалела. Помнится, девочку поразили огромные толпы людей в метро, на улицах, очереди в музей на какую-то привезенную выставку, и совершенно сказочный Кремль, чтобы попасть в который они прошли через прекрасный сад, где цвели яблони и пенились кусты разноцветной сирени. А главное – какой русский язык бушевал вокруг! У обычно сдержанной в проявлении своих эмоций девочки не сходила с лица улыбка. Она понимала, о чем говорят люди, хотя непонятных и незнакомых слов тоже хватало.

Конечно, у нее была неплохая языковая подготовка. Несколько лет Ольга исправно ходила в воскресную школу при русской церкви, посещение которой Пилар считала обязательным, хотя сама была убежденной католичкой. Для нее было делом чести сохранить русский язык и православную веру своей приемной дочери. Никто не посмел бы обвинить ее в том, что она что-то отобрала у девочки! Приемная мать делала все, чтобы девочка знала и любила свою родную культуру.

Ольга неплохо знала историю России, мать с детства привила ей вкус к русской литературе, которую боготворила сама. Сама Пилар хоть и говорила по-русски с трудом и старалась избегать ситуаций, когда в этом возникала необходимость, так как была честолюбива и не хотела «терять лицо», но читала свободно. Русскую музыку очень любила, пожалуй, не меньше, чем испанскую. «Арагонская хота» Глинки звучала из мобильных телефонов матери и дочери Руис Прадо.

На третьем курсе университета ей повезло попасть на зимние каникулы в Суздаль. Ольге казалось, что она попала в сказку – деревянные дома с резными наличниками, струйки дыма из печных труб, лиловое закатное солнце, мимолетно отразившееся на сколотых изразцах Кремля, и снег, снег, превративший постройки в исполинские грибы, а деревья – в причудливые елочные игрушки из ваты. Еще затемно по утоптанным до блеска дорожкам на санках везли закутанных в платки малышей или бидоны и ведра, а хруст (или скрип?) по снегу добротно подшитых валенок будил спавшую у окна Ольгу, навсегда сохранившись в памяти как необъяснимое ожидание чуда.

Программа курсов русского языка была очень плотной, после занятий слушатели не расходились, обсуждения затягивались допоздна, но Ольга не чувствовала усталости: классы проходили так интересно! Пленительная красота русского языка казалась неисчерпаемой, сколько новых слов и выражений она узнала той зимой! Одно милое слово «тупичок» казалось ей таким вкусным, что она проговаривала его как тающую во рту шоколадку, за что и получила соответствующее прозвище.

– Эй, тупичок, вставай, пора на занятия – будила ее соседка по комнате, и Ольга, потянувшись, с улыбкой сбрасывала одеяло. Хотелось успеть все прочитать, все увидеть и девушка запоминала имена незнакомых ей авторов, предвкушая будущие открытия.

А зимние утехи! Катание на санях, лыжные прогулки по заснеженному лесу, битва снежками, когда она потеряла бирюзовую сережку и вся группа, превратившись в землероек, перекапывала сугробы, а сбитая снежком сережка преспокойно висела на заледеневшем от дыхания шарфе. Помнится, ей за ложную тревогу назначили штраф – раскачали и с размаху бросили в самый глубокий сугроб, откуда она, совершенно осипнув от хохота, долго не могла выбраться…

Пожилой таксист поглядывал в зеркало, невольно любуясь красивой молодой пассажиркой, погруженной в свои мысли. Вероятно, приятные, так как с лица девушки не сходила мягкая улыбка. Наверняка о парне своем думает. Эх, везет же некоторым…

* * *

Из России Ольга возвращалась домой, в Женеву, в свою привычную и удобную жизнь, но каждый раз по дороге в Шереметьево у нее щемило сердце и, не признаваясь в этом даже самой себе, ей хотелось, чтобы случилось что-нибудь непредвиденное и она смогла бы задержаться. В Россию Ольгу тянуло постоянно, и объяснить это влечение только желанием побыть со своими русскими друзьями, или намерением усовершенствовать знание языка она бы не смогла.

В последний раз она съездила в Москву всего на три дня – на переговоры швейцарской строительной компании с перспективными партнерами из России. Поездка была слишком напряженной и быстротечной. Переговоры, обед, опять переговоры до позднего вечера, и в остатке было лишь одно желание – выспаться. Ни времени, ни сил на свободное время не оставалось. Даже москвичке Кате, с которой подружилась той зимой в Суздале, звонить не стала. Немыслимое дело – оказаться в России и пообщаться с друзьями только по телефону. Не поймут! Лучше вообще не звонить, а вот в следующий приезд все-все объяснить. И проболтать всю ночь напролет.