Тень - Виктор Александрович Шмыров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Опять курили?! — напустилась она. — Уши оборву!
— Че надо-то?! — отстаивал самостоятельность маленький мужичок.
— Траншею эту надо разрыть, вот чего! А ну, бегом в музей за лопатами, скажите, я послала.
— А дядя Лызин из милиции сказал, что копать нельзя!
— Да ну? А мы как-нибудь сами, без него обойдемся. Живо!
— То роют, то зарывают, то снова разрывают, — заворчал, уходя, Шкряба, но, оказавшись за воротами, припустил бегом: в музей детдомовские, а особенно сам Шкряба, ходили охотно. А тут с поручением Галины Петровны!
Пока ребята бегали, она успела с девочками вымерить и нанести на план усадьбы все новые ямы и траншею. Потом вместе со Шкрябой и Петькой расчистила до подстила стенку траншеи по фундаменту брандмауэра и, отослав ребят раскапывать закопушки, стала неторопливо и внимательно наносить на большой лист миллиметровки ее структуру.
— Что это вы тут делаете?! — раздался вдруг властный голос за спиной.
Не прерывая работы, ткнув носком сапога в то место, которое она сейчас зарисовывала, Галина Петровна коротко, через плечо, оглянулась. Сзади, сверху, стояли двое. Одного она сразу узнала — из милиции, дом его рядом с музеем. Не отвечая, отвернулась дочерчивать извилистую границу известкового слоя.
«Покрикивает тут, — возмутилась. — Перебьется! И чего приперлись? Действительно в детектив, в клады играют?»
Но другой голос, удивленный и радостный, прервал:
— Галка?!
Она снова выпрямилась и внимательно посмотрела на спутника Лызина.
— Женька! — узнала вдруг. — Женька, откуда, чертяка, сто лет не видела, — затараторила разом, выскочив из траншеи. — Вот молодец! Так рада тебя видеть!
Вымазанной в земле рукой пригнула голову Никитина и чмокнула в щеку:
— Женька! Женечка-а!!
— Приве-ет! — в тон ответил тот. — А ты тут чего делаешь?
— Я? — удивилась Галина Петровна и повела рукой за спину, на траншею. — Я вот работаю!
— А!!! Так ты и есть — Скворцова Галина Петровна, — догадался Никитин. — Научный сотрудник. Правильно! Ты же историня, и бородач твой был Скворцов.
— Ну, конечно, Женечка, давно уже замужем, и фамилия другая, и сын в детсад ходит! А ты?
— А у меня уже в школу, дочь, а вот фамилия прежняя.
— Вот! — повернулся к Лызину. — Гляди-ка, Галка Пастухова. Мы с ней в профкоме год вместе, я председателем, на последнем курсе, сам понимаешь, диплом, экзамены, практика, какая тут общественная работа, а тут эта егоза-первокурсница! Ох и попила моей кровушки! Не знал, что и делать, то ли диплом писать, то ли сантехнику в общаге ремонтировать да в буфете за стойкой стоять.
— Ну, ну, Женечка, не прибедняйся! И диплом ты отлично защитил, и сантехнику выбил, и буфет работать стал. Ты ведь у нас на все руки, если накрутить!
— Да-а! — блаженно улыбался Никитин. — Было дело... Крутила...
— Ты знаешь, — снова обернулся к деликатно помалкивавшему Лызину. — Я ведь ее даже в кино водил. В зоопарк. Думал, отстанет с трубами, куда там!
— А я-то... Эх, Никитин, Никитин...
— Ну, ну! Она сама меня отшила, когда появился этот бородатый романтик, так ведь?
— Так, так! А здесь-то ты что делаешь?
— Да вот, по делам, посмотреть, что вы наковыряли.
— Ой, я и забыла! Ты же в милиции, мне говорили... Какой-то там важный следователь. По особым преступлениям. Ты всегда был важный. Так вы, правда, из-за Боева? Правда, думаете, он здесь клад нашел и того... — наконец сообразила она и присвистнула.
— Ну да, — переглянулись Никитин с Лызиным, — есть такая версия. А что, сомневаешься?
— Где клад? — отвернулась к распахнутой траншее Галина Петровна. — Здесь?
— Допустим.
Она присела на корточки и еще раз внимательно осмотрела слоящиеся, текучие наплывы известкового раствора, линзы песка, бутовую кладку обнаженного фундамента, нашпигованную щебнем белесую землю подстила и покрывающий все это сверху жирный унавоженный пласт гумуса.
— И что за клад?
Никитин, подтянув аккуратно брюки, присел рядом и, тоже окинув развороченную землю взглядом, тихо произнес:
— Золото. Много. В основном, видимо, червонцы.
— Какие червонцы?
Никитин вопросительно взглянул на Лызина. Тот нехотя опустился подле:
— Царские. С орлами...
— Вы их что, видели?
— Да. Одну даже сам нашел.
— Где точно?
— Да вот здесь, в яме.
— Точнее где?
— Да здесь вот, только глубже, в самом низу, в глине.
Скворцова спрыгнула в траншею и внимательно, сантиметр за сантиметром, осмотрела стенки ее в том месте, где указал Лызин.
— Нет! — объявила спустя несколько минут, выбравшись наверх и вытирая руки. — Здесь не могло быть червонцев.
— То есть как это не могло? Они же есть!
— Не знаю, что там у вас есть, но золотых монет конца XIX века здесь быть не может, — повторила она упрямо.
Лызин пожал плечами и демонстративно отвернулся. Никитин, наоборот, снова склонился над щелью.
— Ну-ка, ну-ка, почему не может быть?
— Да смотрите! — концом ножа Галина Петровна ткнула в стенку. — Видите слой? Это строительный мусор, образовался во время строительства брандмауэра, — провела она рукой по замшелой стене, — а это XVIII век. Слой-то не нарушен! Как же могли монеты XIX века оказаться под слоем XVIII века? Следы перекопа были бы видны, траншея узкая, а их нет.
— Но ведь я сам нашел! — не сдавался Лызин. Но слова Галины Петровны его заинтересовали, он даже спрыгнул в траншею и водил ладонью по стенкам, ощупывая неровные, влажные камни. — Как же они здесь оказались? И жбанчик...
— Какой жбанчик?
— Расколотый. В нем, видно, золото и спрятали.
— Большой?
— Да вот, — развел руками Лызин, показывая его размеры, и замер, соотнося ширину расставленных рук с шириной траншеи.
— Смотрите-ка, едва-едва!
— Ну вот, сами видите, — обрадовалась Скворцова. — Яма-то от такого горшка должна быть шире! А где следы этой ямы?
Лызин внимательно, пядь за пядью, как только что до него Галина Петровна, изучил стенки. Никитин со Скворцовой наблюдали сверху.
— Нету! — объявил наконец Лызин. — Нету никаких следов! И
