Мятежный остров - Сергей Зверев

Сборы прошли быстро. Уже через полчаса Батяня попрощался с родственниками и укатил на генеральской машине. Моложавый мужчина в штатском, бывший полковником СВР, уже по дороге к военно-воздушной базе под Серпуховым, вводил майора Лаврова в курс событий и ставил ему задачи. Ситуация, в которой понадобилось задействовать спецназ ГРУ, выглядела непростой.

– … Нашего резидента арестовала филиппинская полиция по подозрению в наркоторговле. Естественно, это было классической «подставой» американской флотской разведки. – Мужчина в штатском вывел на экран фотографию Рождественского. – По предварительной, еще не проверенной информации, Рождественского удерживают в одной из тюрем, расположенной на небольшом острове. Каком именно? Еще неизвестно. Но возможны и другие варианты. Их нельзя исключать. Я не сомневаюсь в нашем резиденте, но на сегодняшний день существует множество изощренных способов выбить из человека секретную информацию, даже против его воли. Поэтому вам, майор, и ставится задача: отыскать Рождественского и освободить его. Вас эвакуируют с Филиппин. Подберите группу.

– На Филиппинах есть надежный человек из ваших, кто сможет помочь нам? – поинтересовался Батяня.

– Естественно, – кивнул «штатский». – Правда, я сам не знаю, кто он такой. На него раньше указал сам Рождественский.

– Как же мне на него выйти? – озадаченно посмотрел на собеседника Лавров.

– Резидент предусмотрел вариант связи на случай своего провала. Им и воспользуетесь, я вас проинструктирую.

– Когда вылетать?

– Вчера. У вас есть предварительные прикидки по людям, с которыми будете выполнять задание?

– Считайте, группа уже сформирована…

… Майор Лавров имел своих «любимцев» – тех, в ком был абсолютно уверен. Операция предстояла сложная, могли потребоваться специалисты любого профиля. Но не наберешь же группу из семи-десяти десантников! Такую компанию хорошо не легендируешь. Она сразу бросится в глаза спецслужбам. Поэтому Батяня решил сделать ставку на «универсалов». Заместитель комбата, командир роты капитан Илья Прошкин славился и как подрывник, и как снайпер, а прапорщик Ростислав Сазонов имел и неоконченное медицинское образование и прекрасно разбирался в электронике. Вот и вся группа. В случае необходимости на сам момент освобождения Рождественского из плена Лаврову обещали «подослать бойцов». Добираться до Филиппин было решено врозь на разных авиарейсах, чтобы особо не привлекать внимание американских и филиппинских спецслужб. Встретиться предстояло уже на месте. Каждый из членов группы имел свое легендирование, которое позволяло потом «завести знакомство» с товарищами.

Так Батяня в качестве туриста с эстонским паспортом и оказался на борту самолета, совершающего рейс Киев – Манила. Прапорщик и капитан летели другими рейсами. Эстонский паспорт давал свои преимущества. Документы Евросоюза обычно не вызывают подозрений у азиатских пограничников, особенно если летит по ним «белый» человек. Ну, в самом деле, не заподозришь же европейца в том, что он собирается по поддельным документам въехать в азиатскую страну. К тому же в случае чего, при случайной встрече с «соотечественниками», эстонское гражданство вполне могло быть у русского, чем можно объяснить незнание им эстонского языка.

К дальним перелетам Андрей был привычен. К тому же теперь приходилось лететь не транспортником, а комфортабельным «Боингом». Лишь только самолет набрал высоту и зажглись панели, разрешающие расстегнуть ремни, майор тут же крепко уснул. Ведь никто не мог дать гарантию, что на месте удастся выспаться…

… Пока самолеты с майором Лавровым, капитаном Прошкиным и прапорщиком Сазоновым находились в воздухе, капитан-командер американской флотской разведки бойкий и хитрый мистер Генри Грин не сидел сложа руки.

В бетонной комнате без окон, куда его привели конвоиры из общей тюремной камеры, нервно прохаживался Виталий Рождественский, пытаясь понять, что ему уготовил американец на этот раз. Было уже и избиение, и пытка бессонницей, но солидная, пройденная еще в России спецподготовка не дала резиденту сломаться. Он неизменно повторял, что является шведским подданным Карлом Свенссоном, работает на Филиппинах ландшафтным дизайнером.

Мебели в помещении, освещавшемся двумя лампочками, забранными в проволочные плафоны, было немного. Лишь два намертво привинченные к полу металлических стула с истертыми фанерными сиденьями да металлический же стол. Еще на полу лежал старый ковер.

Резидент понимал, что долго ожидает не потому, что о нем забыли. О нем хорошо помнят, мистер Грин наверняка где-то рядом и наблюдет за ним через камеру, укрепленную под потолком. Ожидание должно выматывать пленника, заставлять думать и сомневаться.

Рождественский не ошибался. Мистер Грин находился в соседнем помещении и смотрел в монитор. Дверь открылась, и в комнату вошел Бальтасар Алонсо в сопровождении колоритного типчика. Типчик был помесью африканца с китайцем – кучерявые волосы густой шапкой покрывали голову, на них держался небольшой головной убор, напоминающий тюбетейку. Раскосые азиатские глаза разительно контрастировали с пухлыми, выпученными, как у верблюда, губами. Одет мужчина был в живописный халат, в руках держал большую, шитую бисером потертую временем сумку.

Генри скептически осмотрел мужчину. Место ему было не среди современных людей, а скорее в музее туземного быта.

– Знакомтесь, – представил Алонсо. – Педро Сервантес.

У мистера Грина нервно дернулась щека.

– Сеньор Педро, вас не затруднит подождать минутку за дверью?

Этнографический тип сдержанно кивнул, повращал глазами и вышел за дверь, оставив ее приоткрытой.

– Закрой дверь, – обратился к Алонсо Генри.

– Сейчас. А в чем дело? – исполнил просьбу Бальтасар.

– Я тебя просил найти мне лучшего гипнотизера, – тихо проговорил мистер Грин. – А ты мне кого привел? Что это за чучело?

– С гипнотизером не так просто, – развел руками Бальтасар. – А Педро Сервантес даже лучше гипнотизера, он колдун вуду. Про него рассказывают, что он способен оживлять мертвецов и делать из них зомби.

– Рассказывают или умеет на самом деле? – задал справедливый вопрос капитан-командер, но не стал дожидаться на него ответа. – Мне не надо делать из Свенссона зомби. Мне нужно, чтобы он заговорил. Сказал правду!

– Сеньор Сервантес заверил, что сумеет это сделать.

Генри с сомнением покачал головой.

– Сервантес – его настоящая фамилия или псевдоним колдуна?

– Настоящая, – с готовностью ответил Бальтасар.

Мистер Грин глубоко вздохнул. Не нравилась ему эта чертовщина. Он привык работать традиционными методами, не предусматривающими при допросах ни колдунов, ни ясновидящих. Но выбора не оставалось. Карл Свенссон вот уже битый час маялся в каменном мешке и, как казалось Генри, созрел для допроса.

– Твой колдун сумеет ввести его в транс? – спросил он.

– Запросто, – пообещал капитан Алонсо.

– Тогда пошли…

Рождественский вздрогнул, когда загрохотал дверной засов. Он ожидал увидеть очередных тюремщиков-палачей с резиновыми дубинками или же медика с саквояжем, в котором покоятся ампулы с «сывороткой правды». К этому он был готов. Спецподготовка позволяла ему практически полностью отключать ощущение боли. К «сыворотке правды» у резидента был выработан иммунитет. Но реальность практически всегда противоречит предположениям. Резидент удивленно посмотрел на колоритного сеньора Педро.

– Вы по-прежнему не передумали? – спросил мистер Грин без особой надежды на отрицательный ответ.

– Не пойму, чего вы от меня хотите? – проговорил Рождественский, глядя поверх головы Генри. – Да, под пытками я могу оговорить себя. Сознаться в том, чего никогда не делал. Если вы хотите это услышать, я даже могу признаться в том, что некий Хосе лазил по мусорным корзинам по моему заданию. Но вам, как я понимаю, это не надо. Вы хотите знать правду. А правда такова, что я Карл Свенссон от рождения и до сегодняшнего дня. Вашего Хосе отродясь не видел, не знал. По профессии я ландшафтный дизайнер. Никогда не имел отношения к разведке и шпионажу. Из-за вас от меня уходят клиенты, срываются заказы. Кто мне это компенсирует? Самый большой мой грех в жизни – это интимные отношения с замужней женщиной. Боже, за что мне такое наказание? – Рождественский картинно воздел перед собой руки.

– Перестаньте ломать комедию, – строго сказал мистер Грин. – Это вам не поможет. Рано или поздно я услышу от вас правду. В ваших интересах, чтобы это произошло добровольно. Вы еще не готовы признаться в том, что очевидно?

– Очевидно кому? – спросил Рождественский.

– И мне, и вам, – улыбнулся Генри.

– Вам, может быть, но не мне.

– Значит, не готовы признаться?

– Не сегодня и не завтра. Мне не в чем признаваться.