Плясун. Книга первая. Сказка про белого бычка - Игорь Черный

В принципе, Роман пока не шибко-то и рвался на древние развалины. Повидаться с наставником — дело иное. А в остальном… Чем дольше он туда не доберется, тем больше у него будет времени для сбора материала по основному заданию. Кое-что уже наклевывалось. И это что-то хорошего настроения журналисту не прибавляло.

Некоторые подозрения закрались в душу уже на второй день пребывания в гостеприимном доме Рахимовых.

Нет, сомнения, конечно, возникли еще при первой встрече с другом детства. Слишком уж тот круто обошелся и с нукусским таможенником, и с ментами на дороге. Потом этот арсенал, которым до зубов оказались оснащены верные нукеры Мирзы. Зачем охранникам депутата, а старший Улугбекович значился председателем комитета по торговле Бустонского городского кенгаша народных депутатов, столько оружия? Кто выдал на него разрешение и прочее.

Потом случился некий казус.

По случаю прибытия дорогого гостя Рахимовы устроили пышный сабантуй. Был заколот барашек, сварены плов и бешбармак, приготовили много других блюд национальной кухни. И все это обильно оросили импортными и местными горячительными напитками. Узбекские арак и вина Роману не понравились. Да и хозяева больше ударяли по вискарику. В общем, укушались отменно.

Утром Градов обнаружил, что в его вещах основательно порылись. Причем следы обыска не сильно и маскировали, вероятно, надеясь на то, что журналист с бодуна не вспомнит, не сам ли он и устроил весь этот беспорядок. Может, так оно и вышло бы, если б не маленькое «но».

Из бумажника исчезла одна из двух фальшивых тысячерублевок. Вторую Роман надежно припрятал в своей «оргтехнике» (сунул под крышку фотоаппарата), а первую просто оставил среди прочей рублевой наличности. Вот ее-то и слямзили, заменив настоящей купюрой.

Откуда грабители узнали, что эта тысячная ненастоящая? И зачем она им понадобилась? Ну, не для коллекции же, в самом деле? Бывают ведь такие фанаты от бонистики для которых подделки представляют большую ценность, чем подлинные дензнаки. Но здесь явно не тот вариант.

Так что Роману было над чем поразмыслить.

Тем более, когда он заметил, что за ним наблюдают. Двое или трое шпиков. Осторожненько, тщательно хоронясь, сменяя друг друга, пасут, примечая, куда он направляется, с кем говорит, что покупает.

А еще эти постоянные налеты на его ноутбук…

Но чего опасаются Рахимовы?

Предположить нетрудно. Однако не заведут ли бог весть куда эти подозрения? Нужны факты, подтверждающие или опровергающие их.

— Куда он лезет, ишак?!

Вопрос Темира относился к серебристой «Subaru В9 Tribeca», пытавшейся обогнать их внедорожник.

Неплохой агрегат. И недешевый. Откуда только такие берутся в этом довольно-таки небогатом краю?

— Да что ему, места мало? — возмущался Рахимов.

«Subaru» пер напролом, прижимая «тойоту» к обочине.

Модельер попытался чуток притормозить, вежливо пропуская торопыгу вперед. Но ему, видать, не того было нужно. Сделав крутой вираж, своим бампером он тюкнулся в бок рахимовского джипа. «Тойота» взвизгнула и устремилась к кювету. Темир еле удержал тяжелый автомобиль, чтобы тот не спикировал в овраг.

— Ну, я ему сейчас! — рванул дверцу парень, вываливаясь наружу.

При этом не забыл прихватить бейсбольную биту, хоронившуюся под водительским сидением.

На всякий случай вылез наружу и Роман.

— Эй, козел, твою мать, выходи! — заорал что есть мочи Темир, примериваясь битой к вражескому капоту.

— Это ты кому, мальчик? — послышалось из открытого со стороны водителя окна «Subaru».

Говорили по-узбекски.

Вслед за этим одновременно распахнулись все четыре дверцы, и наружу выскочили пятеро молодых людей, выряженных, разумеется, в черные костюмы.

«Вот же азиаты хреновы, — подумал Градов, оценивая пятерку, — насмотрелись фильмов Такеши Китано…»

Первый, водитель, внешне очень напоминал Темира. Такой же кукольный красавчик чуть старше двадцати. Правда, по своим физическим данным явно не дотягивал до младшего Рахимова. Хлипковат, стать не та. В рукопашном бою ему надеяться не на что — с одного удара свалят. Потому, наверно, и компенсировал собственную слабость за счет силы «нукеров».

Эти четверо уж точно не были слабаками. Один — низенький и рыжий крепыш-мордоворот с пудовыми кулаками. Второй — с черной повязкой на правом глазу и странной прической — выкрашенные в голубой цвет волосы с помощью какого-то мусса были собраны во множество торчащих кверху косичек, отчего парень напоминал ежа. Третий — длинный, под два метра, с волосами, собранными в хвост. Глаза четвертого прикрывали черные изящные очки, гармонирующие с темной тканью костюма («модник», прозвал его про себя Градов). Все по возрасту были едва ли намного старше своего «босса». Двадцать три — двадцать пять.

— Твои конкуренты по модельному бизнесу? — с иронией спросил журналист Темира.

Юноша покачал головой.

— Че ты там шепчешь, гяур?! — вскинулся предводитель пятерки.

Красавчик явно чувствовал свою силу и искал драки. При более чем двойном численном перевесе это было нетрудно.

Мда, подумал Градов, а ребята ушлые. Совсем не подарок к Восьмому марта, как любил говорить Спитамен-ака. Вон как красиво заходят с двух сторон, медленно и уверенно. Ну, ничего, мы тоже не сахар. Темир, правда, ещё молод, опыта маловато, но шиванат даёт преимущество в бою даже при полном отсутствии опыта. Был бы Учитель хороший. А Учитель у Темира был замечательный.

— Че ты там шепчешь, оккуклок?![19] — повторил свой вопрос водитель.

— Не цепляйся к нему, Юнус, — с ленцой обронил «модник». — Не видишь, парень не при чем. Приезжий, да? Зачем ему в наши дела лезть?

Черные очки блеснули в сторону Градова.

Красавчик отмахнулся, но таки занялся исключительно Рахимовым.

— Пуллар бермок![20] — схватив Темира за грудки, прошипел он ему в лицо. — Бабки гони, понял?!

Потом затарахтел пулеметом по-узбекски, так что Роман еле успевал улавливать, о чем идет речь. А шла она о неких «сохта»[21] и «железках». Как понял журналист, Юнус требовал с Рахимова расчета за исполненную работу по гравировке клише. Младший сын хокима всячески отнекивался, кося под дурачка. «Херувимчик» заводился сильнее и сильнее.

В подобных ситуациях разговаривать нельзя. Спитамен-ака всегда учил: «Сначала ударь, а потом говори» или «Лучше один удар, чем двадцать слов». В принципе, такой подход зачастую создавал проблемы с уголовным кодексом, но здоровье сохранял, а это главное.

Темир и Градов сорвались вперёд практически одновременно. Каждый к своей цели.

На долю Романа пришлись модник в очках и верзила. На пути Темира стояли голубоволосый и крепыш.

Журналист преодолел три отделявших его от противников метра за долю секунды. Модник оказался тёртым калачом и совсем не растерялся, а сам рванулся навстречу, выбросив далеко вперёд правую руку с тускло блеснувшим лезвием ножа. Удар его был очень резким, но что такое этот его удар после стольких лет тяжелейших тренировок? На тренировках били гораздо быстрее.

Роман даже не успел сообразить, что произошло, рефлексы сработали мгновенно. Резкий рывок вправо и удар ребром левой ладони по сонной артерии противника произошли практически одновременно. Беспомощно звякнул по асфальту нож. Модник всё ещё падал вперёд бревном, медленно, как в кино, а журналист, не снижая скорости, разрядил левую ногу прямо в пах верзиле. Бить в пах надо как по мячу, говорил Спитамен-ака.

— У джаляб…[22] — прохрипел верзила, хватаясь обеими руками за своё повреждённое мужское достоинство и заваливаясь на бок.

«Почему-то они всегда заваливаются именно влево», — успел подумать Градов.

Он спрашивал Учителя, в чем причина, но это был один из очень немногих вопросов, на которые Спитамен-ака не смог дать ответа. Сказал, что не знает.

Роман резко развернулся влево.

Темир уже закончил с крепышом. Тот, изогнувшись дугой и обхватив своими руками левое колено, рычал от боли, дико выпучив глаза. Бейсбольная бита Рахимова скромно валялась рядышком.

Бедняга, подумал питерец. Что толку в твоих раскачанных мышцах, когда колено-то не накачаешь. «Китайская чашечка», — так называл колено Усто ракс. Китайская, потому что хрупкая, как фарфор. Не отжигать тебе на дансполе больше, дорогой крепыш.

В шиванате атаки по коленям были излюбленным приемом.

Оставались двое. Водитель и голубоволосый с повязкой.

Рахимов шёл на голубоволосого. Тот, выставив перед собой руку с длинным, как римский гладиус, ножом, прыгал вокруг и не давал к себе подойти. Он явно нервничал, после того как увидел, что произошло с его товарищами. В принципе, на его месте занервничал бы любой.