Обручение на море - Энне Бодман

— Стало быть, какая-нибудь фрау Мюллер, Майер или Шульц пришлась бы тебе больше по душе, чем принцесса?

— Больше всех по душе мне пришлась бы фрау Ангербург. Однако давай оставим эту безрадостную тему. Лучше пойдем вниз, здесь нам не дадут спокойной жизни. Может, в ночном баре найдется чего-нибудь выпить.

Когда они пересекали палубу, их лица на короткий момент осветило прожектором.

— О! — воскликнул женский голосок. — Да это же тот самый красавчик стюард, который обслуживал нас за ужином. Эй, стюард, вы не могли бы нам подбросить сюда из бара парочку бутылок шампанского?

— К сожалению, нет, графиня, — ответил Петер и низко поклонился. — Моя смена закончилась, а это значит, что у меня нет доступа к напиткам. Я проинформирую дежурного ночного стюарда о вашей просьбе, думаю, это не займет много времени.

— Какое бесстыдство, — буркнула графиня. — Я пожалуюсь на вас.

— Как вам будет угодно, графиня, — сказал Петер. — Не я придумал служебный распорядок, я лишь обязан его исполнять. Спокойной ночи!

Он взял Катарину под руку и помог ей сойти по узкой лестнице. У двери ее каюты он снова горячо поцеловал ее на прощание.

— Я уже с нетерпением жду завтрашнего дня, — сказал он.

— Я тоже, Петер. Ты, кажется, хотел позвать дежурного стюарда?

— Нет, — усмехнулся Петер. — Они все уже достаточно выпили. Пусть идут в ночной бар, если им так уж хочется. Да они, наверно, уже давно забыли, чего хотели. Я им ничем не обязан.

— А если они пожалуются?

— Наплевать. В худшем случае, переведут на другие столы. Мне это все до лампочки.

— Доброй ночи, Петер, до завтра.

— Доброй ночи, сокровище мое. Пусть тебе приснится сон про меня.

В каюте было темно и душно. Бетти уже успела уснуть и недовольно повернулась к стене, когда вошла Катарина.

— Не зажигай свет, — пробурчала она, — а то я больше не засну.

Катарина с трудом на ощупь добралась до своей узкой постели. Когда она наконец улеглась, то долго еще не могла уснуть. За стенкой, к которой крепилась ее койка, располагалось машинное отделение. Доносившийся оттуда гул ухающих двигателей сильно мешал спокойному отдыху. Но больше, чем шум моторов, мешали ей заснуть собственные мысли.

Катарина думала о Петере и о тех не сравнимых ни с чем минутах, которые она провела с ним наверху, на прогулочной палубе. Думает ли и он сейчас тоже о ней? Она оказалась на борту круизного лайнера «Людмила», потому что хотела заработать денег, и вот случилось неожиданное. Она влюбилась. Впереди четырнадцать несказанно чудесных дней, пусть даже все это время ей предстоит изнурительный труд.

Катарина попыталась представить себе Петера, его открытое лицо с тонкими чертами и светящимися глазами, но ей никак не удавалось. Дело, видимо, в том, что из-за живой мимики выражение его лица постоянно менялось в процессе разговора. Ей нужна была его фотография. Отважится ли она попросить об этом? Она несколько раз вызывала в памяти разные, сказанные им слова. У него был красивый голос, придававший особую мягкость всему, о чем он говорил. Да что там, он весь был ни с кем не сравнимым. Его внешний облик просто поражал. Он был строен и высок, а передвигался с какой-то небрежно-свободной элегантностью. И униформа шла ему больше, чем всем остальным стюардам.

Мечтательные воспоминания Катарины прервал громкий шум в коридоре. Вскоре после этого в дверь постучали.

— Сестра Бетти, пожалуйста, вставайте, идемте в медпункт! Сестра Бетти, слышите, скорее, у нас несчастный случай!

— Дадут мне сегодня поспать или нет, в конце концов? Никакого покоя нет! — заворчала Бетти. — И вообще, сегодня сестра Марион дежурит.

— У сестры Марион морская болезнь, ее не будет до завтра. Ну, идемте же скорее, будете ассистировать судовому врачу.

— Ладно, ладно, уже иду.

Про сон Катарине теперь можно было забыть. Когда она под утро все же слегка задремала, вернулась Бетти. С ее приходом в каюте воцарилась какая-то лихорадочная тревога.

— Тебе пора подниматься, скоро шесть, — сказала она Катарине.

Та нехотя вылезла из постели, зевая и потягиваясь. Она чувствовала себя совершенно разбитой.

— Что там стряслось ночью-то? — спросила она медсестру.

— Графиня одна, Адельхайд фон Вильденберг, упала на прогулочной палубе. Наверно, слегка перебрала шампанского. Во-от на таких каблучищах, да еще при такой качке. Немудрено.

— Я ей сочувствую, — зевая, сказала Катарина. — Такое прекрасное плавание — и так не повезти в первый же день. И что — ногу сломала?

— Да нет, только лодыжку вывихнула. Ничего, через несколько дней опять будет скакать по крутым лестницам. Но уж концерт закатила — будь здоров!

— Теперь уж точно будет исключительно в морских ботинках гулять, — пошутила Катарина.

— Если не будут жать, — расхохоталась Бетти. — Мы наложили ей гигантский гипс, придется его недельку поносить. Уж как она возмущалась. Велела, чтобы сразу сообщили ее друзьям, пусть, дескать, ей компанию составят, скучно, мол, лежать одной. А еще потребовала, чтобы ее Петер Хорнхайм лично обслуживал. Ну этот, всеми обожаемый стюард.

«Всеми обожаемый Петер»? Катарина побледнела и быстро отвернулась, чтобы Бетти не увидела ее лица и ни о чем не догадалась.

— И что? — спросила она как можно равнодушнее. — Обслуживает?

— О чем ты говоришь! У него в столовой дел невпроворот. Пациентов в медпункте кормить — моя обязанность. В крайнем случае, это может сделать моя коллега.

— Кстати, как она себя чувствует?

— Так ты все слышала ночью? — удивилась Бетти. — Скоро она уже приступит к работе. У нее каждый раз в первый день рейса такие проблемы, видать, она типичная сухопутная крыса. А на второй день, представляешь — хоть бы что!

— Зачем же она ходит в плавание, если ее так легко укачивает? Неужели на берегу нельзя найти себе работу? — поинтересовалась Катарина.

— Можно, конечно. Но у нее слабость к морю и к морякам. Вернее, к одному конкретному…

— Случайно не к этому стюарду Петеру? — невольно вырвалось у Катарины, и ее лицо вдруг стало предательски пунцовым. Бетти с удивлением это заметила и сразу сообразила, в чем дело.

— Послушай, Катарина! — сказала она. — Поостерегись, пока не поздно! Уж сколько бедняжек по Петеру с ума сходило, и всех он отшивал. Найди себе кого-нибудь другого, не обязательно стюарда. Нет, Марион не по Петеру сохнет. Она в некотором смысле помолвлена с бортовым радистом. И именно потому, что очень влюблена в него, вошла в нашу компанию. Но, хотя плавают-то они на одном судне, видятся не очень часто. У них у обоих много дежурств и, к сожалению, почти всегда в разное время. Так-то вот оно на корабле. Ну ладно, беги, пора к завтраку закуски разносить. Чао!