Бог любит Дениску. Сборник рассказов - Денис Чернов

Саня Иншин был очень мал ростом. Видимо, это и повлияло на его характер. Он с детского сада занимался боксом. С ранних лет ему приходилось отстаивать свою честь, и делал он это с большим успехом. В этом мы убедились в первый же день его появления в нашем классе.

Виолетта Леонидовна привела новенького, представила его нам и удалилась по своим делам. К новичку сразу подошел Очкундек. Он был на две головы выше Санька.

– Ну что, коротышка, добро пожаловать в наш класс. Сбегай, принеси воды и протри доску. Будешь сегодня дежурить за меня, – вальяжно начал Очкундек, повелительно возложив руку на плечи новенькому.

Новенький ловким движением сбросил со своего плеча руку и нанес сильный удар в скулу. Продолжения не последовало. Всем все стало ясно. Буквально в тот же самый день Саня Иншин стал душой компании и негласным лидером.

Он разительно отличался от всех остальных хулиганов нашей школы. Саня был добр, весел и справедлив. Он никогда не обижал слабых, не отнимал мелочь у младших, не бравировал своей силой, не заставлял никого прислуживать ему. Он был настоящим мужиком в самом лучшем смысле этого слова. В 14 лет Саша Иншин стал фигурантом уголовного дела. Он был самым младшим членом преступной группировки, вскрывавшей на станции товарные вагоны. После суда родители забрали его в Холмск. После этого я много лет ничего не слышал о нем. Уже будучи взрослым, я случайно повстречал двоюродного брата Санька. Он рассказал мне, что братец стал вором-рецидивистом. В тот момент он отбывал очередной срок в колонии строгого режима.

В детстве у меня было много увлечений. В третьем классе я упросил отца устроить меня в музыкальную школу. Там был серьезный конкурс, но я с блеском прошел вступительные испытания. Папе сказали, что из меня выйдет толк, и зачислили на первый курс по классу фортепиано. Первым неприятным сюрпризом был дресс-код. Оказалось, что ходить в музыкальную школу нужно в брючках со стрелочками и белой рубашке. Я вел активный образ жизни. Настолько активный, что белые рубашки на мне недолго оставались белыми. Я с трудом смирился с этой необходимостью. Но в музыкалку я сходил всего раза три. Первые занятия на долгие годы отбили у меня увлечение музыкой. Я думал, что меня на первом же занятии посадят за рояль, и я начну играть, но меня посадили в маленький душный класс и заставили чертить какие-то палочки и писать какие-то непонятные и не интересные мне слова типа «сольфеджио»… что-то больше ни одного слова и вспомнить не могу.

***

В детстве я мечтал стать великим русским писателем, чтобы потомки поставили мне памятник и изучали в школах мои труды. Потом я услышал по радио программу «Пионерская Зорька». Ее вели юнкоры – юные корреспонденты. Мне было до слез обидно, что я живу не в Москве и не могу вместе с ними вести программу.

В пятом классе во время одного из уроков к нам в кабинет вошла женщина.

– Ребята, я набираю кружок юнкоров… – начала она.

Я поднял руку и закричал: «Я хочу быть юнкором!».

– Мальчик, подожди. Я хочу сначала объяснить, кто такие юнкоры.

– Я знаю, кто такие юнкоры, запишите меня!

– Ты знаешь, а другие, может быть, не знают. Подожди. Давай я расскажу.

После того как Светлана Ивановна рассказала, кто такие юнкоры, в кружок записался практически весь класс. Она не пошла в другие классы, потому что этого количества ей было более чем достаточно.

На первом занятии Светлана Ивановна предложила нам написать по заметке для районной газеты «Восход».

– Ребята, ну что у вас в школе интересного происходит?

– Да ничего. Что может интересного происходить в школе? Мы и в школу-то ходим третий день, а до этого в колхозе картошку собирали.

– Так напишите про картошку! Это же так интересно!

– Чего там интересного!? Все очень плохо организовано! Мука одна, а не работа!

11 ноября 1989 в «Восходе» появилась рубрика «Уголок юнкора», в которой вышли две заметки. Одна моя, другая – моей одноклассницы Жени Голубкиной. Это была моя первая публикация. В ней я критиковал руководителей колхоза – за то, что очень плохо организовывают труд школьников, и учителей – за то, что не делают поблажек в учебе героям сельскохозяйственного труда.

В школе у меня были неприятности. Состоялся разговор на повышенных тонах сначала с классным руководителем, затем с завучем и директором. Полученная взбучка не только не отбила у меня охоту заниматься журналистикой, но напротив – придала мне уверенности в том, что дело стоящее. Я стал важным человеком, мое имя узнал весь город. А на первый гонорар, составивший около трех рублей, я сводил родителей в кафе «Сладкоежка».

Темы для статей буквально валялись под ногами. В то время только-только начали входить в оборот одноразовые шприцы. Рядом с хирургическим отделением городской больницы, располагавшемся неподалеку от нашей школы, на помойке было много использованных шприцев. Мы их подбирали и брызгались друг в друга водой. Однажды мне брызнули в глаз. Было очень неприятно. Мало ли чем болел человек, которому делали укол этим шприцем. Я написал статью с очень провокационным названием «Нужны ли нам одноразовые шприцы?». В ней я развил мысль о том, что дети играют шприцами, которые могут быть заражены чаем угодно и даже СПИДом, про который тогда было очень много разговоров. Через несколько дней меня вместе со Светланой Ивановной вызвали в горком КПСС. Светлана Ивановна сильно волновалась. Я не боялся, потому что знал, что я ребенок, и меня не посадят. В горкоме нас направили к главному врачу Корсаковского района. Почему-то его кабинет был не в больнице, а в комитете партии.

Главный врач поблагодарил меня за бдительность и попросил написать в продолжение темы заметку о том, что партия приняла меры, и во всех медицинских учреждениях города и района налажен механизм сбора и утилизации использованных шприцев. С тех пор бесплатные «брызгалки» на больничной помойке закончились. Одноклассники спасибо мне за это не сказали.

Я очень благодарен Светлане Ивановне за то, что она заложила фундамент моей будущей профессии. Признаюсь, что писать статьи в газету поначалу мне было очень нелегко. Иногда она заставляла меня переписывать тексты по пять раз. Я не понимал, как лучше начать, о чем рассказать, а о чем промолчать. Я плакал и говорил: «Ну ее, эту заметку! Давайте я лучше напишу о чем-нибудь другом!». Но Светлана Ивановна была непреклонна. В такие минуты я ненавидел ее и боялся больше, чем всех корсаковских хулиганов вместе взятых. Она казалось мне злым проклятием, от которого невозможно избавиться. Я бросал кружок несколько раз. Это были радостные и беззаботные дни. Но после двух-трех прогулов подряд Светлана Ивановна приходила ко мне домой или в школу и я чувствовал то, что чувствует кролик, встретивший голодного удава. В такие минуты я начинал жалеть, что родился на свет.

– Ты не должен бросать журналистику! – твердила мне Светлана Ивановна. – Если ты бросишь, сильно об этом пожалеешь.

– А как же другие бросили кружок? Ведь из тех, кто начинал ходить с самого начала, кроме меня, никого не осталось. Все походят и бросают. Никто еще не пожалел.

– Ты – не все. У тебя есть талант, – стояла на своем Светлана Ивановна. – И я сделаю из тебя хорошего журналиста. Потом еще скажешь мне спасибо.

– Какой же у меня талант, если вы заставляете меня каждый текст переписывать по пять раз?

– А ты как хотел, дружок? Чтобы родиться сразу великим Достоевским? Нет, друг мой! Талант нужно развивать. Нужно учиться, учиться, учиться и еще тысячу раз учиться, и только тогда ты станешь настоящим мастером своего дела.

На следующий день после школы я обреченно плелся на кружок – постигать тайны журналистской профессии.

Светлана Ивановна, как и обещала, сделала из меня журналиста. Уже в 12 лет мои тексты выходили в районной газете без единой редакторской правки. Хотя грамматические ошибки у меня были, да и сейчас встречаются.

Когда мне исполнилось 12 лет, главный редактор районной газеты торжественно вручил мне удостоверение внештатного корреспондента. Я очень гордился этой красной корочкой, на которой золочеными буквами было написано «Пресса».

Мои учителя со временем не только перестали препятствовать моему увлечению журналистикой, но даже стали обращаться за помощью в освещении тех или иных тем. Однажды нас с Гришей Павловым пригласила к себе директор Дома пионеров. Она попросила написать заметку о том, что напротив здания очень не хватает знаков «Пешеходный переход» и «Осторожно! Дети!». Дети выбегают после занятий и прямиком попадают под колеса мчащихся автомобилей. На этом месте только за последний год произошло два наезда на подростков, и лишь чудом оба остались живы.