Опрометчивый поступок - Джудит Айвори

– Она даже не вышла ко мне, просто высказала все, что обо мне думает, сквозь запертую входную дверь. Слугам было приказано не впускать меня.

– Какая нелепость!

– Я тоже так думаю.

– А почему вы не отправили к ней посыльного с запиской?

– Я отправил, конверт вернулся нераспечатанным.

– Вы могли обратиться к друзьям. Наверняка среди них нашелся бы человек понимающий и объяснил ей…

– Друзья от меня отвернулись. Я подумал, что остается только отъезд.

– Но как же так можно! – воскликнула девушка. – Какое бесчувствие! Люди должны относиться друг к другу с пониманием.

Именно это и мечтал весь день услышать Сэм, но, когда слова прозвучали, они показались наивными.

– Может, и должны, – он хмыкнул, – но не относятся. Девушка слегка поджала губы, словно перед резкой отповедью, и сказала:

– Какая нелепость!

«Боже, благослови добрых самаритян», – подумал Сэм. Какое-то время он изучал свои разбитые руки, потом вздохнул.

– Отнюдь.

– Конечно, нелепость!

– Это вы сейчас так думаете. А что вы скажете, узнав, что я уже однажды не явился на свадьбу – восемь месяцев назад?

Девушка выпрямилась на сиденье, покрепче взялась за скобу и посмотрела на него так, словно говорила: ах, вот как! Однако она сочла нужным снова выказать лояльность.

– Хм… но ведь вы это не нарочно, правда? Если сегодня у вас была на то серьезная причина, могла быть и в тот раз. Что помешало вам явиться в церковь восемь месяцев назад?

– Я проспал, – угрюмо признался Сэм.

– Это невозможно. Ведь есть шафер, который все; устраивает! Помогает жениху… набраться духу…

– Шафер, конечно, был, но он не знал, где меня искать. Сэм провел ночь с сестрой зеленщика, кухаркой, которая должна была стряпать свадебный обед и которая тоже не явилась на свадьбу по той же самой причине. Но ведь тогда он, к дьяволу, был еще не женат! Сэм не находил в своем поступке ничего ужасного – ну, кроме самого факта неявки, которых за ним теперь числилось две. Он дважды провинился и готов был это признать. Неужели нельзя было позволить ему раскаяться и исправить дело?

Он увидел, что благовоспитанная английская леди отодвинулась на сиденье, словно желая быть как можно дальше от никчемного типа, который не только пустил по ветру свое счастье, но и имел наглость плакаться в жилетку случайным попутчицам. Дело все равно было сделано, так что он смело мог выложить остальное.

– А еще раньше, с другой женщиной, я тоже не явился на свадьбу.

Он снял шляпу, внимательно оглядел ее, поскреб голову и уставился в окно, сознавая, что ему нет прощения. То, что случилось сегодня, было ему свойственно – и как раз поэтому друзья и родные считали его отчасти романтическим героем, отчасти человеком низким. В промежутках между неявками к алтарю он забывал брать своих дам на обещанные пикники и вечеринки, потому что видел особенно сладкие сны или объезжал особенно норовистую лошадь. Невольно приходило на ум, что женщина как таковая значит для него не больше, чем утренняя яичница после плотного позднего ужина, и мало – помалу Сэм начал готовить себя к одинокой старости.

Он ожидал, что девушка на сиденье напротив демонстративно отвернется, давая понять, что разговор окончен раз и навсегда. Укоряя его, что он сыграл на ее добрых чувствах, которых не заслуживал. Теперь она, конечно, глубоко его презирает за то зло, которое он причинил Гвен. Надо быть полным болваном, чтобы начать за здравие, а кончить за упокой!

– Что ж, – неожиданно сказала она, – вы наделали много ошибок.

– Да уж, мэм, – буркнул Сэм.

– Но ведь вы их смыли – кровью.

Сэм невольно коснулся своего разбитого лица. В самом деле, крови было пролито немало!

– Верно, мэм, – признал он.

– Грустная история.

– Да уж, мэм, невеселая.

Он покосился на девушку и спросил себя, чего ради она так мила с ним. Вид у нее в этот момент был рассеянный, словно она так и эдак обдумывала его рассказ. Наконец она заговорила:

– Я вам вот что скажу: женщина не стоит того, чтобы вести ее к алтарю, если она может простить всего один раз.

– Ну нет, это не так! – запротестовал удивленный Сэм. – Гвен того стоит! Когда она успокоится, я сделаю ей такой подарок, что она не устоит. Я намерен снова начать за ней ухаживать.

В самом деле, Гвен того стоила. Ему пришлось соперничать с пятью ухажерами, чтобы завладеть ее вниманием безраздельно. Она была лучшей из лучших.

– А вы, мэм? – спросил он.

– Я? – удивилась девушка.

– Как вы оказались в этом дилижансе? – Ему было не особенно интересно, но хотелось оказать ответную услугу, выслушав чужую историю, пусть даже банальную. – Согласитесь, это самый жалкий экипаж, какой только можно себе вообразить. В нем можно разве что спасаться бегством. Мне лучше какое-то время не попадаться на глаза знакомым, иначе они докончат то, что начали парни с Плимут-стрит. Вот почему я здесь. А что натворили вы?

– Ничего! – быстро ответила девушка и даже слегка отпрянула.

У Сэма и в мыслях не было совать нос в ее жизнь. По правде сказать, он просто дурачился. Однако щеки мисс Английской Чопорности покрыл румянец смущения. Это было заметно, хотя она и сидела в самом сумрачном углу дилижанса.

– Нет, в самом деле, как вы здесь оказались?

– Мне так захотелось, люблю дилижансы.

– Вот как? – Сэм не удержался от смеха. – А что вам больше нравится в этой развалюхе? Пыль, которая садится сверху, или пружины, которые колют снизу? А может, рывки и скачки, от которых, того и гляди, слетишь на пол? Ведь не может же быть, что вам по нраву мое общество!

На лице девушки отразилась масса переживаний: удивление, смущение, негодование. Как ни странно, все это завершилось сконфуженной улыбкой, которую она пыталась подавить, но не сумела. Она поспешно опустила голову, скрывая выражение лица, но вся ее поза говорила о том, что мисс Английская Чопорность совершает нечто предосудительное. Скромница гувернантка была способна на опрометчивые поступки.

Наступило премилое молчание. Сэм так и подумал: премилое.

– Сэмюел Коди, – сказал он, протянув – руку. – Приятно познакомиться.

Девушка уставилась на его руку. Облизнула губы раз и другой. Сэм не сразу сообразил, что она лихорадочно изобретает себе другое имя, а когда понял это, едва не расхохотался ей в лицо. Очевидно, имя было найдено, потому что девушка наконец встретила его взгляд и улыбнулась. У нее был большой выразительный рот, и улыбка это подчеркивала.,

– Лидия Браун, – объявила она и наклонилась через проход между сиденьями.

Лицо ее при этом попало в полосу солнечного света, и в глазах появился новый, медовый, оттенок. О таких глазах говорят – лучистые. Казалось, они тихо сияли в обрамлении густых ресниц. Сэм решил, что о девушке с такими глазами не скажешь – хорошенькая, непременно – красивая.