Цыпленок на полотенце - Диана Вишневская

— Ты такая же шлюха, как твоя Валя! — воодушевлялась мать. — Скоро нам в подоле принесешь!

Аргументов, подтверждающих это обвинение, у мамы не было. В свои четырнадцать Аня даже ни разу не целовалась с мальчиками. Не говоря уже о том, что она никогда в жизни не заходила ни в один подвал. Она попросту боялась подвалов — темных, грязных, страшных.

И на дискотеки Аня не ходила. Мама требовала, чтоб дочь всегда возвращалась домой засветло, и Аня возвращалась.

Аргументов у мамы не было, их приходилось выдумывать на ходу. И она выдумывала.

Луиза, Валя… Рано или поздно отрицательные персонажи кончались. Но продолжать кричать было необходимо в воспитательных целях. Необходимые правила надо вбивать в голову ребенку посильнее. Только неудержимая истерика дочери будет гарантией того, что мамины слова услышаны и восприняты всерьез. А дочь пока держится — стоит с отсутствующим видом, не плачет.

И тогда мама просто начинала все сначала: вспоминала, что она сегодня уже говорила, и повторяла весь текст заново. Вкладывая в слова максимум презрения и отвращения. Повторяла снова и снова. До тех пор, пока Аня не начинала рыдать и не убегала к себе в комнату…

Восьмой класс, осень.

Анин класс решает сорвать урок истории. С урока сбегают все, кроме Иры и Ани. Учительница хвалит девочек за примерное поведение и отпускает — не проводить же урок для двоих.

Девочки выходят на улицу:

— Эка, мы, — смеется Ирка. — И от урока освободились, и наказания избежали.

— Да уж, — улыбается Аня. — А ты уверена, что мы правильно поступили? Что-то мне во всем этом не нравится. У меня ощущение нечистой совести.

— У меня что-то похожее, — признается Ирка.

Вечером Аня ужинает с родителями на кухне. У мамы хорошее настроение, она бегает по кухне, щебечет:

— Доченька, давай свою тарелку, тебе две котлетки или три?

— Одну.

— Опять диета? — весело спрашивает мама. — Да ты мясо-то ешь, от мяса не толстеют, ты лучше котлет побольше, а картошки поменьше. — Она передает Ане тарелку. — Кушай, доченька. Петя давай свою тарелку.

— Мне четыре котлеты, — говорит отец.

— Куда столько? — ужасается мама. — Хватит и трех, а то Анютке завтра на обед не хватит. Держи.

Наконец, мама усаживается за стол — жизнерадостная, румяная.

— Как дела в школе? — спрашивает она.

— Нормально, — отвечает Аня.

— Ну, расскажи, что у вас там происходит, — просит мама.

— Ничего интересного, — равнодушно говорит Аня.

— Другие дети своим родителям всё рассказывают, а ты вообще ничего не говоришь никогда, — жалуется мама.

— Мама, просто ничего интересного не происходит, — спокойно объясняет Аня.

— Вся в отца пошла, — весело сообщает мама. — Он молчит, дочь молчит, одна я говорю и говорю!

После ужина Аня, как обычно, идет гулять с Ирой.

— Я посоветовалась с мамой насчет сегодняшнего, — сообщает Ира. — Она мне сказала, что в следующий раз надо постараться отговорить всех срывать урок, а если не получится, нужно сбегать с урока вместе со всеми.

— Вот это да! — восхищается Аня. — Тебе такое мама посоветовала? Сбегать с уроков?

— Она сказала, что иначе одноклассники будут считать нас пай-девочками, а это нехорошо.

— Да уж…

— Вот такая у меня замечательная мама, — хвастается Ирка. — Я ей всё-всё рассказываю. Она меня всегда выслушает и поймет. А твоя — нет?

— Не знаю. Я ей уже давно ничего не рассказываю.

— А ты попробуй, — советует Ирка. — Вот увидишь, она тебя выслушает и поймет. Мама — она всю жизнь мама.

«И в самом деле, почему я ей ничего не рассказываю? — задумывается Аня. — Мама ведь просит… Решено, попробую прямо сегодня».

Вернувшись с прогулки, она проходит в большую комнату (отец, как обычно, в кресле, мама на диване) и садится рядом с мамой:

— Я вспомнила, что интересного в школе произошло. Сегодня по расписанию был урок истории. А наша учительница…

— Ты руки с мылом вымыла, как с улицы пришла? — деловито спрашивает мама.

— Вымыла. Так вот, наша учительница истории…

— Ты почему села на диван в уличной одежде? — спохватывается мама. — Я тебе сколько раз говорила, что уличная одежда — грязная, диван от нее пачкается. Иди сейчас же переодеваться!

Переодевшись, Аня возвращается в комнату к родителям:

— Вам рассказывать или нет?

— Рассказывай, конечно, — соглашается мама.

Аня усаживается на диван:

— Только не перебивай меня, пожалуйста. Так вот, сегодня в расписании стоял урок истории.

— Это мы уже слышали, — сообщает мама. — Третий раз уже это говоришь.

Несколько секунд Аня молчит, стараясь успокоиться, затем продолжает:

— Наша учительница истории в последнее время очень скучно ведет уроки, и наш класс решил сорвать урок.

— Как?! Ты сбежала с урока?!

— Нет, мы с Ирой остались.

— Вот и хорошо, — сразу успокаивается мама. — С уроков сбегать нельзя. И краситься девочкам нельзя. И пить нельзя. И курить нельзя. Курящая женщина — фу! Ты знаешь об этом?

— Знаю, — вздыхает Аня.

— И хорошо. Всегда делай всё, как я говорю, и всё у тебя будет хорошо. Ну, иди к себе в комнату, я полежу, голова болит.

Через два дня мама вернулась с работы в плохом настроении.

— Выключи телевизор, — бросила она отцу. — У меня голова болит. Надоел твой футбол.

Отец послушно выключил телевизор, уселся в кресло с газетой. Аня ретировалась к себе в комнату, открыла учебник и сделала вид, что повторяет пройденный материал. Это не помогло — уже через несколько минут раздался мамин крик: