Неживая вода - Елена Ершова

Игнат кивнул и побрел домой. Уже отойдя на приличное расстояние, он услышал, как Мирон спросил у приятеля:

– Радке-то своей когда расскажешь?

– Опосля, – после некоторой паузы откликнулся Егор. – Неча раньше времени панику наводить.

В голову Игната снова скакнул образ свисающего с сосны зверя. Теперь морозец наверняка подернул его влажные потроха сероватым инеем, глаза остекленели. Скоро на запах свежатинки выйдут из леса волки…

«…Или кто похуже», – подумал Игнат. Браконьеры или беглые каторжане. Только зачем браконьерам тушу на суки нанизывать? Да и беглым каторжникам, затравленным собаками, не так просто с лесным вепрем разделаться.

«С лесным черным вепрем, – сказал про себя Игнат. – Вот что главное! Вепрь-то был черный…»

В эту ночь Игнат спал плохо.

В растревоженном мозгу проносились видения то черного вепря с вытащенными потрохами, то пролетающей над лесом гигантской птицы, и слева от нее вся земля покрывалась льдом, а справа – пламенем. Приходила во сне к Игнату и мертвая Званка, но не гниющим трупом, а бесплотной тенью. Повздыхала рядом с кроватью, погладила по волосам невесомой ладонью, да так и ушла, невидимая, в предрассветную синь. Только последний ее шаг, отозвавшийся скрипом половицы, и расслышал Игнат. Открыл заспанные веки, обвел взглядом комнату. И тут же взвился с постели, потому что рядом с его изголовьем сидела толстая мышь и тянула воздух подрагивающим влажным носом.

– Кыш, окаянная! – Игнат запустил в наглого грызуна подушкой.

Мышь метнулась в сторону серой молнией, исчезла в недрах избы. Но сон уже как рукой сняло. Ежась от холода, Игнат прошлепал босыми ногами к шкафам, проверил мышеловки. Пара из них сработала, но ни в одной не было даже кусочка мышиного хвоста.

– Ну, это уже ни в какие ворота! – развел руками Игнат.

Пришла пора готовиться к войне, возможно, долгой и кровопролитной. Он снова постучался к соседям и попросил у тетки Рады крысиной отравы. Та отраву принесла, но выглядела уж очень нервной и вздрагивала на каждый шум, доносившийся с улицы.

– Вы уж простите, что в такую рань, – сказал Игнат. – Но спасу от тварей нету.

– Ничего, ничего, бери, – замахала руками тетка Рада, словно хотела побыстрей избавиться от нежданного гостя. – Ты сразу в подвал сыпь, там их гнезда.

– Спасибо за…

«…науку», – хотел докончить Игнат, но дверь перед его носом захлопнулась так быстро, что Игнату пришлось только подивиться.

«Наверное, рассказал дядя Егор про вепря-то», – подумал он и тревожить соседей снова не осмелился.

8

В подвале было темно и тихо.

Занявшись обустройством бабкиной избы, Игнат так и не дошел до подпола, и, как оказалось, зря. Паутина висела густыми кружевами, и рыжие Игнатовы ботинки сразу стали грязно-серыми от пыли. Он даже чихнул раз, другой. Вытер нос рукавом.

«Надо было сюда в первую очередь сунуться, – сказал себе парень. – Немудрено, что мыши расплодились».

Пахло затхлостью и прелью. В полумраке Игнат разглядел покосившиеся стеллажи, на которых раньше стояли банки с засолками и вареньем. Несколько банок и теперь были там, но уже заплесневелые, пыльные. Внизу среди груды щепок валялись осколки – видимо, шустрые мыши все-таки умудрились столкнуть несколько банок вниз.

Игнат шагнул вперед, вынул из кармана кулек с отравой. Подержал в руке. Сунул обратно, вздохнул: не мешало бы поначалу прибраться, хотя уборка никак не входила в его планы. Сегодня ему перво-наперво хотелось узнать, удалось ли мужикам изловить браконьеров или беглых каторжан, потом он хотел пройтись мимо окон Марьяны Одинец и, если она окажется дома, набраться смелости и напроситься на чашку чая. Звать девушку к себе Игнат не решался.

– А теперь-то куда вести? – вслух сказал он, обводя подвал понурым взглядом.

Дел тут было непочатый край. Но разве Игнат когда-нибудь боялся черной работы? Он повернулся лицом к хлипкой лестнице. На щеку тотчас мягко легла невесомая лента паутины.

– Тьфу на тебя, проклятая!

Игнат ударил рукой наотмашь, принялся с ожесточением сдирать с лица липкую дрянь. Оторвав, с омерзением вытер ладонь о штаны несколько раз.

– Погоди мне! – пригрозил Игнат пауку, сжавшемуся в черный комок на лестничных перилах. – Недолго тебе тут хозяйничать!

Он сделал шаг к лестнице и под ногой что-то хрустнуло. Стекло?

Игнат осторожно сдвинул ногу, опасаясь, как бы не разрезать подошву. Но это не был осколок. Наклонившись, Игнат поднял с пола заколку – бабочку с голубыми стеклянными крылышками.

«Игнаш-шш…» – разнесся в воздухе призрачный вздох. Из дальнего угла пахнуло сыростью земной утробы. В углу завозились, заиграли паутинными накидками тени. Пальцы Игната сжали заколку, погнутая застежка впилась в кожу, но парень даже не почувствовал этого. Он смотрел на свою находку.

Одно из крылышек раскрошилось в стеклянную труху, металлический каркас погнулся. Но Игнат все равно узнал ее.

Заколка принадлежала Званке.

А затем светлое пятно подвального люка наверху поблекло. К запаху гнили примешался другой – резкий запах гари и приторной сладости…

…Открыв дверь, Званка застыла на пороге. И сначала Игнат не понял почему – от окна не видно, что происходило в сенях. Но он слышал, как воздух со свистом вырывается из Званкиного рта. Потом она начала отступать – медленно и размеренно, как заведенная кукла. Ее плечи опустились, спина сгорбилась, будто девочка хотела уменьшиться, стать незаметнее. Широко раскрытые глаза смотрели прямо перед собой.

Игнат проследил за ее взглядом и окаменел.

Через широко распахнутую дверь в избу проникал густой красноватый свет пожара. Тени от предметов вытянулись, почернели. По мере того как Званка пятилась назад, отступала и ее тень, пока не наплыла на дубовый стол и не расщепилась надвое. Теперь казалось, что фигура девочки разрублена пополам – нижняя часть находилась на досках пола, верхняя струилась по гладкой поверхности стола.

И следом за отступающей Званкиной тенью в комнату втекла еще одна – гуще и чернее прочих.

– И… гнат! – прошептала Званка.

Имя потонуло в мучительном вздохе. Девочка ткнулась спиной в край стола и остановилась – дальше отступать было некуда. Званка вздрогнула, поджала одну ногу, пытаясь отстраниться от надвигающейся следом чужой тени. Может, думала, что начнет сейчас же растворяться в этой неживой тьме и тогда спасения уже не будет. Но ничего не случилось. Лишь вслед за тенью дверной проем заслонила фигура.

Уже потом, спустя несколько часов, Игнат корил себя, что не подбежал к подруге, не схватил ее за руку, не потащил в бабкин погреб, на чердак, за печь, да куда угодно! Возможно, это могло если и не спасти, то хотя бы отсрочить неминуемое. Вместо этого Игнат остался сидеть неподвижно и только побелевшими от страха глазами смотрел на вошедшего.

Пугало с соседского огорода? Вошедший больше напоминал мертвяка.

Его ноги врастали в пол, будто корни деревьев. Будто он сам только что поднялся из могилы – неподвижный, безликий, не имеющий ничего общего с человеком.

Мертвый.

Да и каким еще может быть навий?

Силуэт вошедшего уже не казался таким грязно-серым, как возле плетня, и мальчик понял: чужак был с головы до ног покрыт не пеплом, а кровью. Зарево пожара подсвечивало его фигуру, и Игнат видел, как вспыхивают и гаснут за его спиной золотисто-оранжевые искры.

– Заме… чательно.

Слово прозвучало глухо, надломилось посредине, словно его с трудом вытолкнули из окостеневшей гортани. Казалось, существо давно разучилось говорить и теперь еле ворочало омертвелым языком. Игнат услышал, как испуганно захныкала Званка. Тогда фигура качнулась, начала крениться вперед. Где-то вверху, в туманной мгле, где должно было находиться лицо, сверкнул болотный огонек зрачка.

– Не надо, пан…

Новый голос заставил Игната вздрогнуть и еще сильнее вжаться спиной в бревенчатую стену. Но это была всего лишь бабка Стеша.

– Не надо, – повторила она. – Это только дети. Что вам до них?

Существо молчало. Белая, как льняное полотно, Званка все так же стояла у стола, но Игнат уже видел, как напряглись ее колени, и понял: Званка готовится бежать.

– Мальчик-то – мой внук, – продолжила говорить бабка, стараясь, чтобы ее голос звучал убедительно и ровно. – Да только прока с него не будет, пан. Дурачок он.

Фигура качнулась снова.

– Не… интересует, – раздался глухой голос, будто ветер дохнул в печную трубу. – Только… она…

Голова наклонилась вперед, со свистом вошел в мертвые легкие пропитанный гарью воздух – существо принюхивалось.

– Сла… адкая…

Вот тогда Званка закричала – так могла взвыть попавшая в западню лисица. Она оттолкнулась от стола, бросилась головой вперед. Ее гибкое тело вильнуло в сторону – Званка хотела обогнуть вставшую на пути фигуру. Но сейчас же этот неподвижный, вросший в землю силуэт с удивительной ловкостью скользнул навстречу. Игнат увидел, как выхлестнула вбок сухая рука, тускло и страшно блеснул металлический коготь. И Званка забилась, как попавший в силок зимородок.