Убийство на Пикадилли - Энтони Беркли

И еще одно.

Он, Эмброуз Читтервик, чья преданность криминологии была его главной страстью со времени похода в Камеру ужасов (ровно через два года после посещения цирка); он, который знал имена, даты, истории жизни, психологию, чуть ли не количество зубов и уж во всяком случае цвет глаз всех убийц, даже самых малоизвестных, с 1551 года, со времен Элис Арден из Фэвершэма; он, для которого убийцы были то же самое, что жемчуга для женщин и что женщины для мужчин; который коллекционировал убийц, как другие коллекционируют мотыльков, и насаживал их на булавки своего психологического интереса, заносил их во всей их чудовищно-мрачной красоте на карточки и в файлы; он, Эмброуз Читтервик, сам, не более и не менее, стал причастен — причастен? — да нет, попал в самую гущу событий, связанных с таким странным и загадочным убийством, о каких он когда-либо читал в своем схоластическом уединении.

Ничего удивительного, что он был так возбужден.

К счастью для его нервной системы, мистеру Читтервику не пришлось долго ждать. Через несколько минут до его слуха донеслись приглушенные голоса, среди которых он смог различить добродушную интонацию Морсби. Слов его, однако, он не слышал. В отчаянии от страха, что может пропустить самое важное, мистер Читтервик бессовестно раздвинул ширмы подальше, чтобы щелка стала побольше, и теперь он мог и слышать, и видеть происходящее.

У входа в заграждение рядом с главным администратором стоял Морсби, но даже над его тяжеловесной и высокой фигурой можно было узреть рыжую макушку. И мистер Читтервик снова испытал при виде ее небольшой трепет. Затем Морсби немного изменил позу и обратился к рыжей голове со словами, которые мистер Читтервик прекрасно расслышал:

— Вы мистер Линн Синклер, сэр?

— Да, это мое имя.

Мистеру Читтервику не было видно лица рыжеволосого мужчины, но в его несколько напряженном голосе не прозвучало ничего, кроме естественного удивления.

— Вы прибыли сюда, чтобы встретиться с вашей тетей, мисс Синклер, проживающей в "Эрлшейзе", что в графстве Дорсет?

Мистер Читтервик был не настолько поглощен происходящим, чтобы не поздравить себя с тем, как он точно определил степень родства тех двух, когда они сидели за кофе.

— Да, это так.

И снова в голосе рыжеволосого прозвучало только удивление, возможно чуть-чуть смешанное с раздражением. Он явно был не привычен к тому, чтобы его допрашивали о его появлениях и уходах.

И Морсби сказал с явным сочувствием:

— Тогда, боюсь, у меня для вас очень плохие новости, сэр, — и мистер Читтервик тут подумал, что если рыжий мужчина может играть роль, то и Морсби, конечно, тоже. А сомневаться в том, что рыжеволосый наделен актерским даром, не приходилось. Морсби немного подался назад, чтобы заслонить тело от его взгляда, так что теперь мистер Читтервик мог снова прямо взглянуть в его лицо, и хотя он глядел изо всех сил, он не увидел на этом лице ни малейшего предчувствия или чего-то подобного.

— Плохие новости? — повторил он тоном, в котором звучало только недоумение. — Не понимаю. Кто вы?

— Я офицер полиции, сэр, — любезно пояснил Морсби, — и я, к сожалению, должен вас предупредить, что вы должны быть готовы к потрясению. Очень тяжкому потрясению. Здесь час назад внезапно отошла в мир иной ваша тетушка.

— Вы хотите сказать, что она умерла?

Мистер Читтервик вздохнул от восхищения. Рыжеволосый Синклер может быть самым отъявленным негодяем, но что касается актерского мастерства, то он просто великолепен, а мистер Читтервик умел распознать настоящий артистизм. Ни одна нотка в голосе Синклера не была фальшивой, ни на сотую долю выразительность тона не перестала быть правдоподобной. Синклер действительно представлял совершенный образец большого, сильного мужчины, который только что узнал о смерти любимой тети.

— С сожалением должен это подтвердить, сэр.

Внезапно Морсби отступил в сторону, так что со всей жестокой неожиданностью Синклеру явилось зрелище мертвой пожилой дамы. Он слегка вздрогнул, и мистер Читтервик кивнул, выражая свое безмолвное одобрение. Невиновный в смерти человек вот именно так бы и вздрогнул. Только виновный, зная, что Морсби мог заслонять, остался бы невозмутим. Этот человек, наверное, заранее проработал малейшую деталь своего поведения.

— Господи Боже! — с трудом произнес он. — Какой ужас! Это… случилось очень неожиданно?

— Даже очень, — сухо подтвердил Морсби.

Синклер с минуту, молча, смотрел на тело.

— Значит, у нее все-таки было чертовски больное сердце, — пробормотал он еле слышно. — Полагаю, нам бы лучше… — он оборвал себя и посмотрел жестким взглядом на Морсби. — Вы сказали, что являетесь офицером полиции. Значит ли это, что вы находитесь при отеле на должности?

— Нет, сэр, — доброжелательно ответил Морсби. — Я состою на должности в Отделе по расследованию преступлений при Скотленд-Ярде.

Несмотря на всю свою доброжелательность, Морсби, по мнению мистера Читтервика, сказал это чрезвычайно многозначительно.

Но рыжеволосый, по-видимому, совершенно не смутился, а только почувствовал раздражение и заговорил резким тоном:

— Тогда могу я спросить, что вы здесь делаете? Какое отношение смерть моей тети имеет к Скотленд-Ярду?

Морсби снова вернулся к прежнему обволакивающе мягкому тону.

— Я же сказал, что вам надо быть готовым к потрясению, сэр. Администрация отеля сообщила нам о смерти вашей тети после того, как врач осмотрел тело. Мне очень жаль сообщать вам это, сэр, но, по всей вероятности, ваша тетушка покончила самоубийством.

Реакция Синклера на эту мастерски поданную информацию показалась мистеру Читтервику неожиданной.

— Убила себя? — и он самым несомненным образом фыркнул. — Чепуха! Она была совершенно не способна на такое.

По выражению лица Морсби можно было заключить что уверенность в возможности самоубийства была этими словами рыжеволосого сильнейшим образом поколеблена.

— Неужели, сэр! — и он потер подбородок. — Но обстоятельства дела определенно указывают именно на это.

— Что вы имеете в виду?

— Видите ли, она умерла в результате отравления. Отравления синильной кислотой, если быть точным.

Теперь Синклер продемонстрировал всю мощь своих способностей, и мистер Читтервик даже подумал, что он слегка переигрывает. Удивление, недоверие, ужас, гнев стремительно выражались на его лице.

— С-синильной кислотой? — пробормотал он наконец заикаясь, — Господи милосердный, вы хотите сказать…

— Врач нашел синильную кислоту в кофейной гуще, — ответил Морсби бесстрастно, — и в руке у нее был зажат пузырек.

Наступило минутное молчание, молчание, как ощутил мистер Читтервик, набрякшее тяжелым многозначительным смыслом: с одной стороны, оно было исполнено старания быть предельно осторожным и предусмотрительным, и суровой решимости — с другой. Мистер Читтервик едва мог дышать, к горлу подкатила волна тошноты.

Два противника стояли лицом к лицу. Затем рыжеволосый тихо сказал:

— Господи милосердный, значит, она действительно так поступила.

Мистер Читтервик почувствовал легкое разочарование Все как-то немного напоказ.

А Морсби и Синклер стали обсуждать дальнейшие действия. Синклер выразил желание как можно скорее отвезти мертвое тело к себе на квартиру в Квин-Энни-Гэйт. Однако Морсби заметил, что нужно произвести вскрытие и поэтому лучше транспортировать тело в морг. Синклер против морга категорически возражал. Морсби снисходительно настаивал на этом как лицо официальное, но их дискуссия протекала самым обычным образом.

Мистер Читтервик глубоко вздохнул и, хотя не пропускал мимо ушей ни единого слова, сумел подытожить свои впечатления. Сначала, что касается наружности убийцы. Теперь, когда он смотрел на него с такого близкого расстояния, мистер Читтервик мог несколько скорректировать прежнее представление. Например, сейчас оказалось, что человек не так молод, как мистер Читтервик думал раньше. Ближе к тридцати пяти, чем к двадцати пяти, предположил он. В коротко стриженных завитках на висках проблескивали седые нити.

Его сходство с пожилой дамой было таким же разительным, как казалось прежде. С более близкого расстояния можно было заметить и другие черты сходства, кроме твердоочерченного орлиного носа.

Мужчина был таким же крупным и широкоплечим, как показалось с самого начала, хотя сейчас держался как будто с большим достоинством (смахивает на джентльмена — подумал мистер Читтервик, извинившись перед самим собой за это выражение), чем раньше. С тетушкой он вел себя небрежно и резко, а по отношению к мистеру Читтервику просто-напросто грубо. Однако сейчас (размышлял мистер Читтервик) он должен очень нервничать, каждой клеточкой естества сосредоточившись на усилии сыграть свою роль как можно правдоподобнее.