Игра теней - Юлиу Эдлис

Клеопатра (неожиданно). Как ты думаешь, если мы отступим, не дожидаясь конца битвы, — что потребует от нас Октавий?

Цезарь (пристально посмотрел на нее). От тебя он потребует головы Антония.

Клеопатра. А если я отрекусь от престола в пользу Цезариона и мы с Антонием уедем жить частными лицами — ну, хотя бы в Афины или еще куда-нибудь?

Цезарь. Он не согласится. Ему нужна смерть Антония. И твоя жизнь.

Клеопатра. Зачем ему моя жизнь?

Цезарь. Чтоб провести тебя, босую и простоволосую, среди прочей добычи во время своего триумфа, когда он вернется в Рим.

Клеопатра (нетерпеливо). Что он сделает с моими детьми?

Цезарь (помедлив). Он их тоже убьет. Риму нужно обезопасить себя на будущее, ведь он — вечен, а ничего не требует такой тщательной предусмотрительности, как вечность.

Клеопатра. Ты поступил бы так же, будь на его месте? На месте Октавия?

Цезарь (подумав). Нет, я всегда знал, что я не вечен, и задабривал вечность милосердием. Но все дело в том, что не я на его месте, а он — на моем.

Клеопатра. Что я должна сделать, чтобы сохранить детей и Египет? Чтобы оставить Египет Цезариону, твоему сыну?

Цезарь (не сразу). Ты хочешь поступить на этот раз как царица?.

Клеопатра. Я спрашиваю!

Цезарь. Боюсь, ты опоздала…

Клеопатра (требовательно). Ты всегда давал мне кучу невыполнимых советов, а сейчас, когда твоя хваленая мудрость мне действительно нужна… Что я должна сделать, чтобы сохранить детей?

Цезарь (спокойно). Предать Антония.

Клеопатра (с презрением). Я этого никогда не сделаю!

Цезарь. Предоставить его собственной судьбе.

Клеопатра. У нас на двоих — одна судьба!

Цезарь. Вывести свои корабли из сражения.

Клеопатра. Я буду сражаться до конца!

Цезарь. Уйти в Египет и не пускать туда Антония. А если он явится — отдать его на милость Октавию.

Клеопатра. Он этого не дождется!

Цезарь. …и пасть на колени перед Римом, моля сохранить тебе если не царство, так хоть детей.

Клеопатра. Ты — чудовище!

Цезарь. Ты сама спросила.

Клеопатра. Ты рассуждаешь как дикий зверь!

Цезарь. О нет, всего лишь как Октавий. Как римлянин. Как политик, детка. А политика признает лишь здравый смысл.

Клеопатра. Поди прочь со своим здравым смыслом! С твоим ледяным разумом! Холодный и жалкий старик!

Цезарь (без обиды). Ты мне однажды уже говорила это… Помнишь? — наше путешествие по Нилу, к самым истокам…

Ранняя осень сорок седьмого года, Нил. Цезарь и Клеопатра на борту царской барки. Клеопатра полулежала на подушках, Цезарь сидел на краю ложа, прикрыв от палящего солнца лысину полою тоги, глядя внимательно на берега и время от времени занося что-то на восковые таблички.

Клеопатра. Цезарь!

Цезарь. Да, детка?.

Клеопатра. Нет, ничего. Просто я хотела знать, здесь ли ты.

Цезарь. Где же мне еще быть?

Клеопатра. Ну, не приснилось ли мне это все…

Цезарь. Что именно, детка?

Клеопатра. Ну, хотя бы то, что ты — здесь.

Цезарь (нежно целует ее). Скорее, это я вижу сон…

Клеопатра (с любопытством). Ты видишь сны?

Цезарь (словно удивляясь тому, что с ним происходит). Этот день и эта река, лодка, это солнце… и ты… (Усмехнулся.) Сон, конечно же, сон!

Клеопатра. А что ты обычно видишь во сне?

Цезарь. То же, что и наяву — политику, войны, сенат, реформы, заговоры… (Взял ее руку.) Собственно говоря, это мой первый добрый сон. Конечно же, ты мне приснилась! (Помолчал.) Но рано или поздно…

Клеопатра (приподнимаясь на локте). Ты хочешь сказать, что…

Цезарь (перебил ее; мягко). Я не хочу просыпаться, детка. (Осторожно.) И молю богов только об одном — чтобы из нас двоих первой проснулась ты.

Клеопатра. Я? Зачем?

Цезарь. Чтобы ты увидела в одно прекрасное утро, что я стар, лыс, скучен, что я не гожусь тебе ни в любовники, ни в мужья даже, что тебе опостылело со мной… Чтобы ты сразу увидела всю правду, и тогда мне… тогда тебе будет легче…

Клеопатра (с гневом). Что — легче?!

Цезарь. В конце концов, у меня нет никакого права рассчитывать на большее.

Клеопатра. Ты труслив, Цезарь!. Ты думаешь, я не знаю, что ты старше меня на тридцать лет…

Цезарь. На тридцать один.

Клеопатра. …что ты не снимаешь этот дурацкий лавровый венок оттого, что стыдишься своей лысины…

Цезарь (снимает с головы венок и бросает его в воду). Ты права.

Клеопатра. …но мне на все это плевать!

Цезарь (серьезно). Пока я тебе снюсь. Но когда пробьет трезвый час пробуждения… (С недоверием.) Тебе действительно наплевать? Почему?

Клеопатра (уверенно). Потому что ты любишь меня.

Цезарь (удивился). Люблю?. Ты уверена?

Клеопатра (как о чем-то само собой разумеющемся). Конечно! — иначе зачем ты был бы со мной?. Ты пришел в Египет весной, а сейчас уже почти зима — целых девять месяцев.

Цезарь (задумался). Люблю?.

Клеопатра. Еще бы! — ведь за это время там, в Риме, может быть, тебя уже свергли, или приговорили к изгнанию, или сенат опять вошел в силу…

Цезарь (нахмурился). Очень может быть…

Клеопатра. И все это — из-за меня.

Цезарь (поднял на нее глаза; очень серьезно). Ты думаешь — это любовь?.

Клеопатра. Что же еще?! — но ты не смеешь в этом признаться даже себе… почему, Гай?

Цезарь (помолчал). Наверное, потому, что я тебя действительно люблю.

Клеопатра. Ты чего-нибудь боишься?

Цезарь (думая о своем). Если они там, в Риме, как ты сама сказала…

Клеопатра. Они придут сюда и вместе с тобою убьют и меня?

Цезарь (усмехнулся). Не думаю… они у меня в кулаке. Правда, они — там, а мой кулак — здесь… (Задумчиво.) Я любил многих женщин… и многие любили меня. Я любил Корнелию, свою первую жену, она умерла… На Помпее я тоже женился из любви, но из любви не только к ней, но и к союзу с ее братом, великим Помпеем. Я развелся с ней, когда мне надо было освободиться от него. На Кальпурнии я женился потому, что решил, что уже никого никогда не полюблю… Все мои прежние любови были осмысленны, либо корыстны, либо честолюбивы… и лишь любовь к тебе не сулит мне ничего, кроме беды. Не считая, конечно, счастья. И этого нашего сегодняшнего дня… этого нашего путешествия к истокам Нила, которых, может быть, нам не достичь никогда…

Клеопатра (слушала его с радостным увлечением). Ты никогда прежде не говорил о любви… Я уж подумала — ты не умеешь!

Цезарь (усмехнулся). Я как музыкант, который всю жизнь играл на барабане или на военной трубе… но боги нежданно подарили ему нежную флейту, и он вдруг понял, что на ней-то и был рожден играть… Впрочем, он знает, что рано или поздно ее у него отнимут…

Клеопатра. Те же боги?

Цезарь. Нет… разве что он сам.

Клеопатра. Сам? — зачем это ему?!

Цезарь (не сразу). А их во мне по крайней мере двое, Гаев Юлиев Цезарей… Иногда их набирается целая дюжина. Разных, непохожих, чаще врагов, чем друзей…

Клеопатра (догадываясь). И лишь один из них любит меня?

Цезарь. Один из них плывет с тобой к истокам Нила и любит тебя, и счастлив тобою и этим днем, и не думает о завтрашнем… Он юн и прекрасен, и голова его покрыта густыми кудрями. А другой… другой в это время неотступно думает о Риме, полон тревог и предчувствий… (Улыбнулся.) И ждет, когда же ты угомонишься и он сможет продиктовать письма в Рим и поразмыслить о будущем.

Клеопатра (обиделась). Ты хочешь, чтобы я ушла?. (Хочет встать.)

Цезарь (не отпуская ее). Но второй не может обойтись без первого, а первый — без тебя. Я не стану диктовать писцу, я напишу их сам, а ты будешь сидеть рядом, хорошо?

Клеопатра (пожала плечами). Как хочешь…