Крадущийся тигр, затаившийся дракон. Меч судьбы - Джастин Хилл

– Я сама это вижу.

Книга была старой и потрёпанной. Пока мать ею размахивала, из неё выпали несколько листков. Вэй-Фан кинулся их собирать, но мать закричала:

– Брось немедленно! Скажешь ты мне наконец, что это такое?

Она шагнула к нему. Черты её лица были искажены яростью, мелкие чернёные зубки казались острыми, как иголки.

– Может быть, ты думаешь, что если тебе уже почти шестнадцать, ты волен делать всё, что заблагорассудится? – наступала она. – Так вот, ты очень ошибаешься! Ты нам лгал! Более того, ты лгал мне!

Её золотые накладки на ногтях, длинные и острые, словно когти хищной птицы, так и мелькали. Вэй-Фан понял, что она сейчас его ударит. Время словно остановилось, а потом она влепила ему пощёчину, причём совершенно не сознавая, что делает.

Удар был слабым и неумелым, разве что золотые накладки оставили на щеке красные полосы. Прежде она никогда не трогала сына даже пальцем. И когда тот упал на колени, прося прощения, она увидела его лицо, поняла, что натворила, и рухнула рядом, в ужасе зарыдав. В тот момент Вэй-Фану стало ясно: то, что объединяло его с матерью, разбилось навеки.

– Это всё он виноват, – всхлипнула мать.

– Кто?

– Сам знаешь, кто! Мастер Чжан! Хотела бы я, чтобы он никогда не рождался на свет!

Вэй-Фану было неприятно слушать такое о своём старом учителе, и он поднялся с колен.

– Мастер Чжан тут ни при чём, – мягко возразил юноша. – Так или иначе, он уже два года как умер.

– Его призрак не желает оставить тебя в покое. Я позову жрецов, чтобы они его изгнали.

Парень усмехнулся, но это ещё больше подстегнуло мать.

– Да-да! Это он сбил тебя с толку. А ведь я предупреждала твоего отца! Старик наплёл тебе кучу россказней, и вот результат: ты просто бредишь этими так называемыми боевыми искусствами. Какую карму ты этим себе заработаешь? Помяни моё слово, в итоге возродишься собакой или крысой! И твоя душа не сможет достичь Чистой Земли! – причитала мать, вцепившись себе в волосы.

* * *

Мастер Чжан держал аптеку в одном из кварталов на юге Лояна. Был он стар, морщинист, а его смуглая кожа блестела, словно начищенный медный таз. Ни жены, ни сыновей у него не было. Старый аптекарь нравился отцу Вэй-Фана, который всегда покупал лекарства только в его лавчонке. Когда мальчику исполнилось восемь, он впервые зашёл туда вместе с отцом.

Мастеру Чжану ребёнок сразу пришёлся по душе. Он радушно улыбнулся ему и жестом поманил к себе:

– Входи-входи!

Вэй-Фан был доверчивым ребёнком. Он тут же уселся рядом со стариком, взял с блюда засахаренный корень лакрицы и, жуя, стал слушать его сказку о Царе обезьян Сунь-Укуне и человеке-свинье Чжу-Бацзе, сражавшихся с демонами в Западной пустыне. Временами мастер Чжан настолько увлекался, что начинал разыгрывать поединки в лицах: подпрыгивал, рассекал воздух ребром ладони, балансировал на одной ноге, а носком другой дотрагивался до кончика своего носа. При виде этого зрелища у Вэй-Фана даже лакрица выпала изо рта.

– Ух ты! – в восторге воскликнул мальчик. – А ещё разок?

Чжан повторил, и не раз. Тогда Вэй-Фан сказал:

– Господин, не могли бы вы научить и меня?

Аптекарь покосился на отца мальчика. Тот был человеком добродушным. Удалившись от дел, он наслаждался жизнью, отдавшись своей давней страсти – изучению буддизма. Впоследствии он говорил, что не предполагал тогда, будто его сын действительно решит стать воином. Он не придал особого значения просьбе мальчика, к тому же у него уже вошло в привычку во всем потакать ребёнку: тот был единственным и горячо любимым сыном. Вэй-Фан дёргал его за рукав и прыгал перед ним до тех пор, пока отец не согласился.

* * *

Сначала Вэй-Фан ходил к мастеру Чжану ежедневно. Потом – дважды в день. Затем начал оставаться у старика по многу часов. Учился он усердно и быстро. Чжан обращался с ним не так, как родители, и мальчику это нравилось. Ни суетливого обожания матери, ни рассеянного потакания отца. Старик смотрел жёстко и внимательно, готовый в любой момент исправить положение пальцев, слегка изменить изгиб локтя или колена.

– Хорошо, – только и говорил он, когда Вэй-Фан всё делал как надо. Когда же мальчик ленился, уставал или жаловался на боль, мастер Чжан выражал досаду покачиванием головы и разочарованным взглядом.

– Нехорошо, – говорил он. – Нет, совсем нехорошо.

Сперва Вэй-Фан в таких случаях надувал губы. Но это не производило на аптекаря ни малейшего впечатления. Постепенно мальчик стал к себе таким же строгим, как и старый мастер, а порой даже строже. Результаты не заставили себя ждать: ребёнок начал стремительно взрослеть. Он становился более спокойным, собранным, откровенным и уравновешенным. За всё это Вэй-Фан был благодарен мастеру Чжану и гордился собой. Тогда как его мать изменения очень беспокоили. А поскольку она задёргала всем этим мужа, то беспокойство передалось и ему.

Вэй-Фан не знал, что делать. Возвращения домой становились всё более неприятными. Он чувствовал себя воздушным змеем: вот он летит в небесах, свободный как птица, но миг – и его дёргают за ниточку, возвращая обратно на землю, где он снова становится нелепым и неуклюжим.

За ужином он теперь старался помалкивать. Мать же всё время пыталась накормить его разными лакомствами, любимыми им в детстве:

– Скушай кунжутное печеньице! А может быть, ты попробуешь засахаренных слив?

– Мама, я уже не ребёнок, – отвечал он.

– Не смей разговаривать так со своей матерью! – одёргивал его отец, и Вэй-Фан умолкал.

Однажды утром Вэй-Фан поднялся до рассвета. Старик уже ждал его.

– Хорошо! Ты упражнялся, мой мальчик?

– Да, мастер.

– Покажи.

Во время демонстрации мастер Чжан лишь фыркал, словно закипающий чайник.

– Быстрее! – ворчал он. – Резвее! Чётче! И более уверенно. Ты – воин, а не дитя!

Пот градом катился с лица Вэй-Фана. Вот он расставил ноги и немного присел, приняв «стойку всадника». Натруженные сухожилия горели огнём, всё тело дрожало, как бамбуковый лист на сильном ветру.

На следующий день мастер Чжан с грустью сказал ему:

– Вэй-Фан, ты хорош, очень хорош. Я никого не видел лучше. Думаю, ты обладаешь особенным даром. Не гожусь я тебе в учителя.

– Что вы такое говорите, мастер?

– Я говорю, что тебе нужен другой учитель. Лучший, чем я.

– Но у меня есть вы!

– Конечно-конечно, только это ненадолго.

– Вы ещё полны сил!

– И всё же я слишком стар.

Вэй-Фан растерялся, не зная, что ответить. Старый мастер внимательно посмотрел на него.

– Если ты всерьёз намерен совершенствовать своё мастерство, тебе нужно отправляться в Двенадцатиугольную пагоду Сун-юэ-сы. Там ты найдёшь великих мастеров, которые смогут достойно тебя обучить.

– А где эта пагода?

– Далеко, в юго-восточных горах, в широкой долине рядом с монастырём Шаолинь. Там много храмов, много различных школ и много прекрасных мастеров…

Однако когда вечером мальчик поделился своими планами с родителями, те резко осадили его.

– Ни в коем случае! – ответил отец. – Не забывай, твоя мать очень беспокоится о тебе.

– Ох уж эти мне тренировки! – поддержала та дружелюбным тоном. – Пора бы тебе оставить игры и задуматься о своём будущем.

– Это не игры, матушка, – возразил Вэй-Фан.

– Послушай, ты – наш единственный ребёнок. Мы уже не молоды, и твой отец ушёл на покой. Кто будет о нас заботиться, если ты уйдёшь продолжать учение? Мы не можем позволить тебе удалиться в горы, чтобы заниматься там боевыми искусствами. Это было бы неправильно и недостойно для благородных людей. Здесь у тебя есть всё, что может пожелать любящий сын. Богатство, перспективы, образование. Будь впредь хорошим мальчиком, прилежно учись, а твой отец поможет тебе успешно подготовиться к экзаменам на государственный чин. А потом и с работой пособит.

– Но это не то, что я хочу! – воскликнул Вэй-Фан, почувствовавший вдруг себя словно в клетке, сплетённой матерью.

– Ах, Вэй-Фан, – сказала та, – ты у нас ещё маленький. Ничего не знаешь о жизни, поэтому мы пока выбираем за тебя. Поверь, мы знаем, как лучше. Ты нам будешь ещё благодарен.

– Но я же хочу стать великим воином ушу! – задыхаясь от негодования, закричал мальчик. – Мастер Чжан говорит, что главное – самодисциплина. Путь чести и борьбы со злом! Вот чему я учусь. А ещё он говорит, что я – очень талантливый.

Мать с укором взглянула на сына. Все свои надежды она связывала с ним. Именно благодаря его рождению она из наложницы, не имеющей никаких прав, возвысилась до жены, со всеми выгодами этого положения. После того как Первая жена умерла бездетной, бывшая наложница была приближена и теперь вела себя так, словно всегда являлась Первой женой. Она очень этим гордилась. Теперь же её глаза наполнились слезами. Она медленно прикрыла рукавом лицо.

– Я всё поняла. Ты нас не любишь. Чем мы заслужили такого неблагодарного сына? Я тебя выносила, родила. Так ты отплатил мне за любовь и заботу?