Игра для смертных - Вячеслав Назаров

— Такой — устраивает!

Она подхватила отца под руку и потащила вниз, к синеющим аллеям.

Дог хотел подняться и идти за хозяином, но потом, видимо, вспомнив обидный щелчок, передумал, улегся поудобнее и закрыл глаза.

Горинг закончил работу за полночь. Он сгреб в кучу весь хлам, накопившийся на столе, и смахнул вместе с инструментами в ящик. Потом достал сигареты и с наслаждением закурил.

Итак, всемогущая Петля Времени, вызванная к жизни Кларком, поменяла хозяина. Сегодня она будет работать на Горинга. Время, скрученное в Петлю аппаратом, принцип которого так неосторожно набросал Кларк в горинговском блокноте в день их первой встречи, будет сказочным джином, покорно выполняющим его, Дэвида, волю.

Дэвид ласково погладил неровное, с бугорками от пролитого сплава, ребро хронофона. Нет, это поистине гениально — придумать такой фантастически простой и совершенно невероятный по сути своей план. Горинг сегодняшний с помощью вот этого аппарата вызовет Горинга будущего. Горинг будущий, конечно, уже будет знать Формулу — ведь будущий Кларк ему первому сообщит ее, выполняя обещание Кларка прошлого. Горинг будущий сообщит ее Горингу сегодняшнему, и Горинг сегодняшний будет знать ее РАНЬШЕ Кларка сегодняшнего. Великолепная Петля! Великолепный финал великолепной игры! Гонка подходит к концу — будьте добры посторониться, милейший «Электор». Ваша миссия выполнена. Впереди — Горинг! Трибуны рукоплещут…

А может быть, вообще Кларка — в кювет! Ведь Формула в руках… Поделом ему — пусть не будет таким рохлей. Удача сопутствует сильным!

«Формула Горинга!» Это звучит, как фанфары…

Медлить нечего. Можно начинать испытания этой адской машины. Как поведет себя джин, вылезая из бутылки?

На Горинга нежданно напала какая-то оторопь: ему показалось, что он спит и никак не может проснуться. И что вся эта мрачная комната, и Кларк, и цепочки уравнений, и нелепый железный паук на столе — не более как наваждение, причудливый всплеск кошмара. Но это продолжалось лишь мгновение, и прежняя твердость снова вернулась к нему.

Дэвид пододвинул к себе НЭМ — настольный электронный мозг. Это была старая модель с клавишами и без диктофона — современные модели принимали задания с голоса, «слышали» хозяина. Когда Дэвид поморщился, принимая эту рухлядь с базы, разбитной Вилли бодро острил: «Берите, док, все равно других нету. А этот хоть глух, а НЭМ». Прибор был, в общем-то, надежный, но неуемная фантазия конструкторов придала ему довольно-таки бредовый вид: корпус имитировал человеческий череп, в котором клавиши были на месте зубов, а сигнальные лампочки прятались в глазницах. Работать с таким прибором — особенно ночью было как-то не очень весело.

Однако развеселый череп сейчас не очень смущал Дэвида, наоборот, в нем была какая-то пикантность, соответствие духу момента. Он откинул заднюю крышку черепа, покопавшись, вытянул два зеленых проводка и присоединил их к хронофону. Потом поднял жалюзи и пододвинул ближе к окну треногу, направив отверстие металлического пузыря прямо в звездное небо. Оглядев систему и убедившись, что все в порядке, он включил рубильник.

По комнате прошло едва уловимое движение — это качнулись и заколебались стрелки многочисленных измерительных приборов. Горинг сел за стол и включил хронофон.

Экран засветился зеленоватым светом, и на нем появилось изображение. Это было точное зеркальное изображение Горинга, и оно повторяло его движения с тщательностью обыкновенного зеркала. Они сидели друг против друга — Горинг у экрана и Горинг на экране — и внимательно разглядывали друг друга.

Дэвид нажал несколько клавиш НЭМа, который подмигнул ему зеленым глазом, докладывая, что задание принято, и повернул чуть-чуть вправо регулятор Петли.

По экрану пробежали многоцветные полосы. Механический спрут у окна ожил: его антенны-щупальца потянулись за окно, к звездам, из отверстия высунулся острый кроваво-красный язык. В комнате повис глухой низкий звук, который становился все выше, словно кто-то перебирал клавиши органа. Кровавый язык желтел и удлинялся и тянулся в небо, меняя цвета, пока не превратился в узкий фиолетовый луч, который с легким хлопком скоро исчез совсем. Щупальца антенн вытянулись до предела и почти касались друг друга, словно спрут стремительно плыл в невидимом море.

Стало тихо и темно. Светились только шкалы приборов и экран. Рябь на экране таяла, из-под нее проступало изображение. Это тоже был Горинг, но уже не зеркальный — в отличие от Горинга у экрана, сгорбившегося, как рысь перед прыжком, Горинг на экране что-то кричал, подняв обе руки вверх.

Аппарат работает! Хотя пока всего на несколько секунд вперед, но хронофон показывает БУДУЩЕЕ! Горинг, торжествуя, заорал что-то нечленораздельное и победным жестом вскинул обе руки вверх.

В это время картинка на экране показывала уже другое: Дэвид с лицом серьезным и напряженным поворачивал регулятор Петли.

В душе Горинга все пело и клокотало. Ему хотелось обнимать и целовать своих электронных чудищ, и даже зеленоглазый череп НЭМа казался ему олицетворением галантности и красоты.

Однако дело есть дело — эмоции потом. Дэвид посерьезнел и взялся за регулятор — надо расширить Петлю, поглубже заглянуть в будущее.

Он перевел регулятор сразу на три деления. Изображение снова свело цветовой судорогой, и на экране возник Горинг в плаще с чемоданом в руках.

Дэвид удивленно поднял брови: куда это он собрался? Несколько секунд он в замешательстве рассматривал свое изображение, явно направляющееся к дверям, потом, чертыхнувшись на себя за забывчивость, включил переговорное устройство.

— Ты куда? — спросил он Горинга будущего.

Горинг будущий вздрогнул, как будто кто-то разрядил под самым его ухом кольт. Он оглянулся и, лишь встретившись глазами с Дэвидом у экрана, облегченно передохнул и попробовал улыбнуться:

— Ух! Так с непривычки инфаркт получить можно… Куда иду? Ну, разумеется, — к «Сатурну»…

— К «Сатурну»? — не понял Дэвид у экрана.

— Конечно, дорогое мое прошлое, — Горинг будущий уже ухмылялся.

Голос из будущего звучал глухо и вместе с тем гулко, как в развалинах древнего храма. Дрожь пробегала по телу от его потусторонней вибрации.

«Зачем…» — хотел спросить Дэвид, но не успел: раздался сухой резкий треск, и экран погас. НЭМ подпрыгнул и задымился. Его зеленый глаз потух и загорелся красный — сигнал аварии. Щупальца антенн разошлись в стороны с воющим стоном, и механический спрут, взвизгнув, проглотил свой вновь появившийся багровый язык.

В комнате запахло гарью.