Параллельный переход - Василий Кононюк

– А дозвольте и мне казаки, слово молвить.

– Говори, – ответил за всех Иллар, недовольно глядя на меня, и больше тридцати пар глаз устремились на меня.

– Обвиняю казака Оттара, что продал он свою душу за червонцы. Что ворует он наших сестер, и продает нехристям в рабство. – Если хочешь драки, давить надо на эмоции, а не на факты. – Что видел меня вчера, как видит сегодня, видел, как пускал его подельщик Ахмет в меня стрелу, чтоб меня побить, а сестру мою Оксану умыкнуть, и татарам продать. Обвиняю казака Оттара, что не человек он более, а смердючая крыса, что поедает своих детей, – у меня было наготовлено намного больше сравнений и эпитетов, но их не понадобилось.

– Да я порублю тебя сейчас на куски, недоносок, – вспылил Оттар, хватаясь за саблю. Это было то, что можно принять за вызов на поединок.

– Принимаю твой вызов Оттар. Мы будем биться в круге, до смерти, саблями в обеих руках. И да рассудит нас Бог. Атаман объяви поединок, – глядя в глаза Иллара, мне хотелось вложить в свой взгляд так много, ибо от его решения зависело, как повернется не только моя жизнь, но и многое другое. Он смотрел на меня холодным, испытывающим взором раздумывая, что сказать, и как сказать. В его взгляде мелькнуло что-то похожее на жалость, так обычно смотрят на человека, которому вынесен приговор.

– Сейчас в круг, на честный бой выйдут Оттар и Богдан. Пусть Бог поможет определить правду.

Все вокруг зашумело голосами, события развивались так стремительно, их было так много для одного дня, они были так значительны, что требовали немедленной реакции зрителей. Но мне нужно было готовиться к выходу в круг. Подойдя к церковной ограде, быстро разделся по пояс, подтянул веревку на штанах, затем, попрыгав в сапогах, решил их снять, и потуже подмотав портянки, вышел в центр полукруга с двумя заточенными дубовыми палками в руках. Народ смотрел на меня, кто с удивлением, кто с иронией, уже начали раздаваться насмешки, понимая, что в глазах многих, выгляжу сейчас смешно, решил срочно форсировать события, и не отдавать инициативу.

– Выходи Оттар, не прячься, перед смертью не надышишься, – обратился к противнику, который с изумлением смотрел за моими приготовлениями.

– Так это твои сабли щенок, гречкосей, – начал Оттар, не собираясь выходить в круг, зло поглядывая на Иллара, понимая, что убей он меня сейчас, то просто покроет себя позором.

– Об такого гавнюка, как ты, жалко саблю марать, я просто забью тебя палками, как пса шелудивого, а не выйдешь в круг, буду гнать тебя палками из села, как собаку бешенную.

Этой тирады оказалось достаточно. Решив, что мое убийство в порыве гнева, будет обществом воспринято положительно, взревев, как раненый секач, он выхватил саблю, и бросился на меня. Между нами было всего несколько шагов, которые он мгновенно преодолел, и нанес рубящий удар правой рукой наискось в мое левое плечо. Вернее будет сказать, пытался нанести. Стоя вполоборота к нему с выдвинутой вперед левой ногой, мы начали движение практически одновременно. Пока сабля, в замахе, начала движение к моему плечу, разворачивая его за собой, мое тело шагнуло вперед и в сторону на правую ногу разворачиваясь ему навстречу. Уходя от удара сабли, ударил обеими руками, левой палкой, по короткому пути, отбивая его саблю, правой палкой, по длинному, навстречу кисти его правой руки, сжимающей саблю. Сабля столкнулась с левой палкой, вначале скользнув по ней навстречу моим пальцам, затем, встретив один из выступающих толстых сучков, которые были предусмотрительно оставлены в качестве гарды рукояти и ловушки для клинка, врезалась в древесину, выворачивая палку из моей руки. К счастью, удар правой палки, вовремя сломал удерживающее саблю запястье, и все закончилось вывернутой из левой руки палкой, и застрявшей в ней саблей, которые упали к моим ногам. К сожалению, времени ни на одно лишнее движение не оставалось, и стремительно отступив, сделав два коротких шага назад, остановился, развернутый к противнику правой стороной. Поскольку Оттар, не отвлекаясь на боль, и лежащую на земле саблю, продолжал стремительно сближаться, видимо, рассчитывая задушить меня в объятиях, моя правая рука нанесла прямой укол, в надвигающуюся, и ничем не защищенную шею. Наточенная палка, с противным хрустом, неохотно входила в шею, выворачивая кисть, и продавливая меня назад, пока не заставила бросить ее, и отскочить в сторону. "Тореадор недоделанный", мелькнуло в голове, и я сделал вдох. Все это длилось, не больше двух ударов сердца, на одном выдохе. От впрыска адреналина в кровь, помутилось в голове, и подступила рвота. Оттар, как-то неловко завалился вперед и на бок, с торчащей из горла палкой. "Видно удар достал до шейных позвонков, даже не дергается, хорошо, что добивать не пришлось", отстраненно звучали в голове, какие-то лишние мысли. Вокруг стояла полная тишина, только ветер шевелил опалыми листьями, все замерли, не шевелясь.

– Твоя была правда Богдан, все видели, Бог был на твоей стороне. Привезите воза и увезите его домой. И к отцу Василию пошлите. – Иллар смотрел на меня с каким-то веселым удивлением, но было видно, что результат, пусть неожиданный, и даже невероятный, его вполне устраивает. Все вокруг зашумели, задвигались, мои глаза автоматически фиксировали происходящее, выражения лиц, обрывки фраз. Но оставался еще один невыясненный момент.

– А как быть с теми тремя казаками, атаман? – задал волнующий меня вопрос. Нельзя было это дело бросать на полдороге, но без поддержки общества, его было не осилить.1

– А что казаки, завтра и поедем, – громко обратился Иллар, к живо обсуждающим последние события, казакам, – негоже так оставлять, когда наших хлопцев в лесу бьют, а девок воруют.

– Негоже, батьку, – дружно поддержала его часть казаков, где преобладали люди степенные, – завтра и поедем.

Отдельно от остальных, стояла группа из трех молодых казаков, стоявших раньше рядом с Оттаром. Они растерянно молчали, в их глазах, легко читалось недоумение, и неверие в реальность произошедшего. "А ведь он был их лидер, лидер молодой группировки, против старых казаков, которые якобы предпочитают спокойную жизнь, вместо казацких подвигов. Рассказывал им байки, а сам на место Иллара метил. Нет, скорее всего, просто хотел отделиться, и сколотить свою ватагу. Недаром говорит старая поговорка, где два казака, там три атамана. В наше время мы ее знали в варианте, где два украинца, там три президента. Иллар видел все это, но мало что мог сделать. Молодежь, на ум, опыт, расчетливость, не купишь. Давид его, молод еще, чтоб лидером молодых казаков быть, да и харизмы батиной нет. Вот и пытался Иллар, раскрутить это дело, просто посеять сомнения в их души, что бы по-другому взглянули они на Оттара. И много видно у него было заготовлено, да я со своим вызовом на бой влез. Посчитав, что если Оттар зарубит беззащитного сельского дурачка, борца за правду, это будет лучше любых разборок, он назначил поединок… Весь мир театр, а люди в нем актеры. И каждому из нас, кажется, что он играет главную роль. Теперь понятно, чего он в это ввязался. Видать сразу знал, куда приедем. Надо бы тихонько уйти одеваться".

С уходом была связана одна проблема, решения которой не находилось. Нужно было забрать свое оружие. Пусть это были палки, но ними велся бой, оставить их было немыслимо. Забрать, означало извлечь одну из них, из шеи мертвого. Подойти просто так, и выдернуть палку из трупа, который для одних был другом, для других – односельчанином, можно, если ты упаковал свои вещи, и собрался навсегда уехать, и то, можно камнем в спину получить. Если ты собрался здесь дальше жить, и хочешь стать близким человеком этим людям, этого делать нельзя. Но и не сделать, нельзя.

– Казаки – слова понеслись потоком, как у актера, забывшего роль, и пытающегося заболтать зрителей – видит Бог, не искал я ссоры с Оттаром. И не моя вина, что встретились мы с ним в смертельном бою. Он сам выбрал свою судьбу. Не я, воткнул ему меч в шею, – взявшись за конец палки, резко дернул ее. "Если застрянет и не выйдет, это будет конец", запоздалая мысль пронеслась, когда палка нехотя покинула плоть. Из раны медленно полилась, еще не остывшая кровь, – Святой Илья, водил сегодня моей рукой! Пусть Господь наш милосердный, судит его грехи, а я прощаю.

Торжественно закончив речь, подобрал вторую палку с застрявшей в ней саблей, пошел к своей одежде. Это выступление убедило не всех. Более того, видимо добавило последние капли в чашу сдерживаемых чувств, и они прорвались бурным потоком. Это можно было понять, прощать человека, после того как пробил ему горло, тут было явное лицемерие, как ни блуди словами вокруг да около. Один из троицы, невысокий светловолосый казак с синими глазами и нежным молодым лицом, не знавшим бритвы, выплеснул обуревавшие его чувства.

– Это не был Божий суд, казаки, этот недоносок, подло убил Оттара. У него было два клинка, а Оттар вышел с одной саблей. Не ангел, а черт водил его рукой. Он убил его безоружного, не дал саблю поднять. Да Оттар, таких как ты щенков, гречкосеев, десяток бы порубил и не заметил.